Казалось, что и Кили тоже не желал думать ни о чём, кроме этого момента, потому что не сказал больше ничего, даже когда эльфийка снова прислонилась головой к его груди. Его пальцы по прежнему прочёсывали её волосы, и на этих фоне монотонных движений она ощущала, как постепенно успокаивается лихорадочное биение его сердца. Его тело было твёрдым и тёплым, каждый его вздох был для неё утешительным напоминанием о том, что он просто был, и Тауриэль с ужасом поняла, что с радостью умерла бы здесь и сейчас, потому что тогда ей не придётся его потерять.
Он задремал на несколько минут, его ладони бессильно скользнули вниз по её спине, и Тауриэль почувствовала к нему жалость, видя, как сильно он устал, но всё-таки была рада, потому что хотя бы на короткое время он был доволен и спокоен. Довольно скоро он проснулся, испустив лёгкий страдальческий стон, и она отстранилась от него.
- Прости, - выдохнула Тауриэль, когда он потёр спину, которой прижимался к каменной кладке башни.
Кили посмотрел на неё странным взглядом, в котором смешались радость и сожаление, но сказал только:
- Не забывай, я сам создан из камня.
Они встали, неловко цепляясь друг за друга и спотыкаясь в попытках выпутаться из её юбок. Кили обхватил руками её лицо.
- Будь рядом. Скоро мы увидимся снова, - сказал он.
- Да, - пообещала она. Тауриэль знала, что они ещё не обсудили их будущее. Всё это было слишком внезапно, слишком тяжело, - Я люблю тебя, Кили.
- Le melon, amrâlimê, - ответил гном, притягивая её лицо для последнего нежного поцелуя, - Спокойной ночи.
Тауриэль смотрела, как он уходит, и сердце её болело сильнее, чем тогда, когда она приняла его первое обещание, глядя, как он пересекает в лодке Долгое озеро.
**********
- Так у этого Яри на самом деле хватило наглости предположить, что в нападении дракона виновата наша семья? - Дис поставила пустую тарелку, которую убирала, и повернулась к брату.
Маленький семейный ужин в её покоях закончился, и её сыновья уже ушли: Кили на Воронью высоту, а Фили по каким-то своим делам. Краска залила щёки Дис, и она продолжила, повысив голос:
- Он и впрямь решил, что Махал хотел низложить нас? Ты уверен, что это не в его рассудке стоит сомневаться? Этот плешивый пустомеля… - она осеклась, явно собираясь выразиться покрепче.
Торин ничего не ответил, он был слегка застигнут врасплох её горячностью. Он не видел её такой разъярённой с тех пор, как впервые предложил отправиться в этот поход почти пять лет назад, и всё же он был доволен, что она высказала всё то, что он не смог сказать на совете, во всяком случае, в таких выражениях.
- Он не знает, что мы пережили, - голос Дис стал мягче, но в нём всё равно чувствовалась напряжённость, - Менее великий дом уже давно рухнул бы и рассеялся. Мы доказали, что кровь Дурина сильна. Мы выжили. Мы отвоевали то, что принадлежит нам, - она в ярости ударила половником по серебряной супнице, - И ради этого пролили достаточно нашей крови!
По старой привычке Торин встал и принялся помогать ей убирать со стола. Теперь у неё были служанки, но в этот вечер принцесса отпустила их, не желая, чтобы посторонние стали свидетелями их семейных трудностей.
- Сегодня я сказал то же самое на Совете, - проговорил он. Возможно, он и не бил перед слушателями посуду, но всё равно высказал свою точку зрения не менее яростно.
Дис покачала головой, отбросив тёмные косы.
- Из поколения в поколение одна лишь принадлежность к роду Дурина была достаточным основанием для права на трон! - она издевательски фыркнула, - Если бы я родилась мужчиной, никто из них не посмел бы сегодня сомневаться в этом, что бы они там ни говорили о нашей семье!
Несмотря на напряжение, король позволил себе лёгкую улыбку.
- Ты была бы самым устрашающим из сыновей Фрайна, - заметил он.
- Я уже подумываю над тем, чтобы предстать перед Советом и показать им всем, насколько страшной может быть его дочь.
Она замолчала, медленно, с осторожностью складывая хрупкие фарфоровые тарелки в тележку у буфета. Торин сложил туда же пустые кубки, и уборка была окончена. Сестра задумчиво смотрела на него, вытирая руки чайным полотенцем.
- Почему бы тебе не жениться сейчас и произвести на свет собственного наследника, - сказала Дис, и Торин удивился, осознав, что она говорила совершенно серьёзно, - Пусть тогда попробуют оспорить законность наших прав.
Он вздохнул, тронутый и впечатлённый тем, с каким пренебрежением она говорила о том, что этот выбор означал бы для её собственной маленькой семьи.
- Дис, ты знаешь, что уже давным-давно я решил, что твои сыновья будут моими единственными наследниками. Я не стану изменять этого сейчас и не позволю, чтобы Фили лишился своих прав.
- Правда? - её голос утратил всю свою воинственность, теперь она выглядела уставшей и уязвимой, - Торин, меня не волнует, будут ли мои сыновья королями. Я просто не могу видеть, как их презирают, словно они никчемные, ни на что не годные остатки разрушенного дома, и что они будут выброшены из рода Дурина, как шлак из груды с золотом.
Она вздёрнула подбородок, не отводя от него глаз, даже когда по её щекам потекли слёзы. Торин положил ладони ей на плечи, он чувствовал себя ужасно беспомощным, не способным защитить сестру от этого нового горя.
- Моя дорогая… - король замолчал, не зная, что сказать дальше.
- Лучше бы я не была дочерью королей. Принадлежность к королевскому роду погубила всех нас: дедушку, адада, и… и Фрерина, - голос её надломился, и она замолчала, стараясь отдышаться, - А если бы я потеряла тебя и своих сыновей, когда вы сражались за наш дом? Что бы тогда мне осталось? А я чуть было не потеряла вас: тебя из-за золота, а Кили из-за отравленной стрелы, - она накрыла руку брата ладонью и крепко сжала её, - И даже сейчас все эти споры! И я вижу, что это будет стоить счастья моим сыновьям! Ты не мать, ты не можешь понять. Но я отдала бы обе руки, только бы не видеть, как разбиваются сердца моих детей! Я была счастлива, когда была невестой простого гнома, и плевать, что между мной и короной лежало целых полмира. Если бы это до сих пор было так! О, мой дорогой Вилли… - она скорчилась в его руках и уронила голову ему на плечо, сотрясаясь от рыданий.
Торин крепко обнял её, вспоминая другую ночь почти семьдесят лет назад, когда она так же цеплялась за него, выкрикивая имя своего мужа. В тот вечер он был не в состоянии спасти её от того, что уже произошло, он не мог вернуть жизнь холодному и безжизненному телу молодого гнома, что лежал на наскоро сколоченных носилках у них в прихожей. Но тогда он поклялся, что навсегда станет защитником для неё и двух её маленьких сыновей. Пусть она стала вдовой, а её дети осиротели, но он был намерен восполнить эту потерю, насколько это вообще было возможно.
- Дис, успокойся, - мягко сказал он, - Ничего ещё не потеряно.
Однако он знал, что не может пообещать ей всего, о чём она просила. Он не мог одновременно защитить невесту Кили и сохранить корону её старшему сыну. Через некоторое время она успокоилась и подняла голову с его плеча.
- Я знаю, ты всегда делал для нас всё, что мог, - заверила она, - Возможно, мы просто слишком многого хотим.
Торин кивнул, не в силах ответить прямо.
- У меня встреча, - сказал он сестре, - Прости.
Дис наклонила голову.
- Иди, - сказала она, давая ему понять, что справится сама.
Торин ещё раз сжал её плечи, потом повернулся и отправился в малый зал совета.
**********
- На данный момент Огнебороды и Черновласы будут голосовать в нашу пользу, - говорил Балин, - Жесткобороды, Широкозады и Железноруки категорически против, хотя, я подозреваю, что посла Камненогов можно будет убедить поддержать право Фили, если мы сможем дать ему какую-то уверенность в стабильности нашей семьи. Он признаёт твоё первородство, но сомневается в будущем короны.
Фили кивнул. Он протянул руку мимо чернильницы и стопки каких-то забытых договоров и взял со стола заварник. Остатков чая не хватило, чтобы заполнить его кружку, поэтому он долил туда виски из полупустой бутылки, что стояла рядом с рукой Торина. По правде говоря, Кронпринц и сам не знал, чего бы ему сейчас больше всего хотелось выпить: час был поздний, к тому же после двух напряжённых дней дискуссий и политики он чувствовал себя безумно уставшим и был на грани срыва.
