Однако, Эрика не любит дворянство, и я не представлял, как она отреагирует на подобное предложение, поэтому не стал делать его при всех, а решил обсудить потом наедине.

Наутро после шумной свадьбы Аббаса в замок влетел Ибрагим и сказал, что нашу тайную лабораторию ограбили.

Ночью в лабораторию проникли люди и захватили всех в плен. Они никого не убили, ничего не разгромили и даже не взяли ценные книги и редкие алхимические ингридиенты. Золото тоже не требовали.

Единственное, что они получили от Ибрагима, угрожая убить всех там присутствующих, включая его самого — это рецепт противоядия от «Сонного бога» и один флакон с образцом этого самого противоядия.

Когда захватчики получили своё, они ушли.

«Да уж, видимо, мои тайные делишки не для всех тайные… А при упоминании противоядия к Сонному богу вспоминается задумчивое лицо Севелина. Не ему ли захотелось обезопаситься от подобных моих выходок? Или обезопасить других? Лучше повторно этой схемой веде́ния войны не пользоваться. Во избежание нюансов, так сказать…»

После возвращения из Вилура я пробыл в Азуре только неделю.

За эту неделю выяснилось, что Эрика и Люция организовали «клуб отвергнутых» и стали много общаться друг с другом. В какой-то момент Люция пожаловалась Эрике, что я не обращаю на собственную жену внимания, из-за чего та расчувствовалась и начала плакаться в ответ об аналогичной проблеме. Вот так из-за такого нехорошего меня эти девушки сошлись и даже подружились.

Аббасу была поставлена задача в несколько раз увеличить производство продуктов питания. Приоритет отдавать тому, что долго хранится: хлеб, орехи, сухофрукты, плодовые долгого хранения и прочее. Однако продажу сельскохозяйственной продукции нужно было, наоборот, постепенно ограничивать, чтобы в течение двух лет она составила только треть от текущего уровня. Для всего того, что будет производиться, нужно будет построить амбары и холодные склады. Ежемесячно на этих складах священники должны проводить очищение, чтобы ничего не начало гнить, даже с учётом холода.

Раздав все распоряжения, мы с Эрикой двинулись в долину, в лагерь Культа Теней, после посещения которого собирались вернуться в Эммар.

По дороге я обсудил с помощницей присвоения ей титула баронессы, на что она без пререканий согласилась. Мы договорились, что церемонию присвоения титула я проведу позже, в Эммаре, когда будет изготовлен медальон. Кроме того, земли, которые планировал отдать Аббасу, было решено отдать Эрике. Девушке это было не нужно и она, как и Аббас, сначала отказалась, но я её убедил. Ведь баронов и виконтов не так уж и мало, а вот настоящих лордов среди них единицы. Титул баронессы и статус лорда с собственными землями заметно поднимал авторитет девушки перед окружающими. Тем более что лично для неё ничего не изменится и всеми делами в моём графстве продолжит заниматься Аббас.

Лагерь ещё не было видно на горизонте, но уже была слышна грохочущая музыка.

Когда я приблизился к штаб-квартире Культа, дозорный уже не кричал о моём прибытии, а зажёг дымовую шашку, потому что, учитывая громкость играющей музыки, его бы просто не услышали.

Музыка замолчала, послышалась возня за забором и ворота открылись.

Встречали меня, как обычно.

После того как ребята разгрузили очередной караван и разошлись, ко мне подошла одна из старших девушек.

Элле было уже восемнадцать лет и скоро должно было исполниться девятнадцать, она была одной из самых старших в лагере. При этом она была всего полтора метра ростом, имела огромные серые глазища, каштановые волосы и невероятно милое детское личико, из-за чего все воспринимали её как ребёнка.

Вот только образ ребёнка не соответствовал характеру этой валькирии. Она была бойкой, строгой, требовательной и никогда ничего не забывала, держа в памяти буквально всё, что слышала, видела и чувствовала.

— Отец! — обратилась ко мне Элла, серьёзно глядя в глаза. — У нас проблема. Очень серьёзная проблема.

— Что случилось? В чём проблема? — я напрягся, потому что она ни разу не обращалась ко мне столь категорично.

— Джим наша проблема! Пойдём, Отец, я тебе покажу.

Джим был у нас особенным. Его я вербовал лично, и парень был моим двенадцатым по счёту фанатиком. Он был самым старшим из всех и недавно ему исполнилось уже двадцать лет.

Особенностью Джима было то, что он был глухонемым. Мы пробовали на нём высшее исцеление и зелье регенерации, но это было врождённое отклонение, поэтому местная магия и алхимия не помогли. Других способов излечения никто не знал.

В процессе его вербовке, которая была крайне сложной из-за ограниченного общения, я вспомнил кое о чём.

— Джим, ты умеешь читать? — написал я на дощечке, а потом показал ему.

Парень кивнул и дальше у нас завязалась «беседа» вроде тех, которые я вёл в замке сразу после попадания в этот мир, когда сам притворялся глухонемым.

Мы общались с Джимом, переписываясь карандашом на белой матовой доске.

В какой-то момент я подумал про Дайдора и его рации. Ведь если можно передавать вибрации на мембрану, чтобы создавать звук, можно их передавать и прямо на кожу, так? А парню нужно просто научиться это чувствовать, тогда он сможет «слышать», хоть и не сможет говорить.

— Джим, я обещаю тебе, что научу тебя слышать окружающих тебя людей. Ты никогда не сможешь говорить, а слышать будешь очень своеобразно, не так как все, и научиться этому будет очень тяжело. Ты согласен приложить усилия?

После этого парень расплакался и пообещал, что он будет очень сильно стараться.

Тогда мне была принесена клятва верности, содержащая условие. Суть условия я прекрасно понимал — научи меня слышать, и я буду верен тебе.

Дайдору поступил заказ на изготовление «рации», которая будет представлять собой единый приёмник и передатчик. Это устройство должно улавливать окружающие звуки и тут же передавать их в виде вибраций на кожу.

В результате родилось нечто, напоминающее громоздкие наручные часы. Когда вливаешь в эти часы ману, они усиливают и передают все окружающие звуки в виде вибрации на запястье своего носителя.

Джим научился уверенно «слышать» и понимать все окружающие его звуки чуть более, чем за год.

Элла привела меня на полигон, где началась очередная тренировка.

Джим сначала скитался по песку полигона, ничего не делая, но как только музофон стал отправлять в воздух запилы электрогитары и бой барабанов, оживился и тут же подбежал к устройству.

Парень ходил вокруг музофона, как кот вокруг сметаны и вёл себя странно, будто был под кайфом. При этом он постоянно подкручивал регулятор звука, делая громыхания всё громче и громче. Докрутил он, судя по ощущениям, процентов до тридцати пяти от возможной громкости.

В какой-то момент Джим подошёл к рупору музофона, скинул с себя камзол и рубаху и остался стоять в одних штанах. Он раскинул руки и начал медленно поворачиваться на месте, «купаясь» в звуковых волнах.

— Да, Элла, это действительно проблема.

— Что, Отец?

— Я говорю, что это действительно проблема! Я поговорю с Джимом!

— Отец, я тебя не слышу!

В этот момент терпение девушки лопнуло. Она широкими, насколько это возможно при её росте, шагами пошла к музофону и крутанула ручку громкости до пяти процентов, показала Джиму несколько неприличных жестов и толкнула парня в мою сторону. Так, пихая упирающегося глухонемого в спину, Элла и притащила его ко мне.

Джим сопротивлялся не потому, что не хотел со мной встречаться, а потому как хотел и дальше торчать возле рупора музофона.

Когда парень подошёл, а, вернее, его ко мне приволокли, он крепко обнял меня. В отличие от остальных, Джиму были важны именно тактильные ощущения, поэтому простое приветствие он как-то не воспринимал.

С Джимом мы поговорили. Он написал мне, что ему очень сильно нравится ощущение, когда «музыка щекочет кожу» и он получает от этого наслаждение.