В отличие от своего предыдущего жалкого существования, здесь, в Культе Теней, подростки жили совсем иначе: они питались трижды в день, каждый имел несколько комплектов повседневной одежды и боевой амуниции, личное оружие и разные артефакты. Здесь ребята жили лучше, чем две трети жителей внешнего Эммара.

Но здесь им не позволялось бездельничать. Распорядок дня был строгим: ранний подъём, умывание, завтрак, двухчасовая тренировка, стирка личных вещей и чистка своего снаряжения и оружия, обед, обучение грамоте и счёту, полчаса свободного времени, четырёхчасовая тренировка, ужин, час для разных совместных развлечений, ещё полчаса свободного времени, баня, сон.

Также частью их жизни стали дежурства. Были рейды на охоту и прокачку уровней, присутствовали наряды по дозору за лагерем и окружающей территорией, дежурства по кухне и уборке территории лагеря, наряд по уборке в псарне.

Про псарню стоило бы рассказать отдельно. Год назад я получил очередную тупую миссию от Системы, в результате чего в Культе теперь есть сторожевые «собачки», которых постоянно дрессируют и натаскивают. Этими «собачками» являлись огненные люпусы, целый выводок щенят которых я притащил после миссии в лагерь. Люпусы содержались в специально построенной для них псарне, вполне неплохо дрессировались и помогали в охотничьих рейдах. Первые принесённые щенки уже выросли и даже дали своё потомство. По возможности в лесу находились и истреблялись стаи огненных люпусов, а их щенят приносили в лагерь, чтобы начинать дрессировать вместе с остальными. К этому моменту в псарне содержалось уже семьдесят особей.

В связи с тем, что мы начали содержать в лагере всяческую живность, я принял решение перевести сюда Аманду — троллиху, которую ранее привёл в Азур, отчего Игнус вздохнул с большим облегчением.

Дежурств в лагере были важной частью жизни и от них не освобождался никто. Каждый обязан был день в неделю провести на очередном дежурстве, даже руководители лагеря. Дважды в месяц в Культе устраивались небольшие праздники, на которых после обеда были разные развлечения, сладости и разрешалось употреблять алкоголь.

В целом сложившаяся атмосфера и порядок взаимоотношений делал их всех большой семьёй: братьями и сёстрами, которые помогают друг другу. Старшие наставляют младших, младшие помогают с делами старших. Каждый новый член Культа довольно быстро втягивался в устоявшиеся порядки и проблем почти не возникало.

Из-за сформировавшихся здесь взаимоотношений и той идеологии, которая им была внушена, ребята стали называть меня отцом. Видимо, это придумали младшие из подростков, а старшие их поддержали. Члены культа так сами решили, поэтому я не стал противиться такому обращению к себе.

— Привет! — помахал я рукой диверсантам, заходя внутрь — Разбирайте телеги, разносите всё на склады и в арсенал.

Подростки как стая муравьёв накинулись на караван и уже через две минуты телеги были пусты, а лошади отведены в конюшню для чистки и кормления.

— Отец, а с этим что делать? — непонимающе чесал затылок один из подростков, глядя на исполинских размеров музофон.

— А… Это особенная штуковина. Укатите её на полигон и сгрузите там. После обеда запустим.

Для того чтобы снять каменный саркофаг с телеги, ребятам пришлось поднатужиться. Штука действительно была тяжёлой.

Проверив состояние дел в лагере, дав несколько наставлений и пообедав с одной из групп в столовой, я направился на тренировочный полигон.

По моему распоряжению тренировку не начинали и дожидались, пока все группы пообедают и соберутся на тренировочной площадке. Даже временно сняли дежурных, оставив только караульных на дозорных вышках.

Когда последние подошли, я продемонстрировал им уже собранный гигантский музофон.

— Теперь тренировки будут проходить вот под это! — указал рукой на каменное изделие, а подростки стали непонимающе переглядываться.

Подошёл, зарядил в музофон накопитель и один из подготовленных специально для тренировок алмазов.

Выкрутив ручку громкости примерно на двадцать пять процентов мощности, я отбежал от устройства.

Через секунду по ушам сильно резанул звук бас-гитары и барабанов, а из музофона заиграла композиция Kreator — Hail to the Hordes.

Кто-то из членов культа испугался, кто-то просто замер с вытаращенными глазами. Никто не понимал, что происходит, но через некоторое, хоть и довольно продолжительное время, все приняли действительность и с интересом смотрели на «волшебный ящик» из которого громыхает странная музыка.

Даже четверть громкости этого устройства не позволяла слышать что-то, кроме музыки, поэтому мне пришлось дожидаться окончания песни, прежде чем заговорить.

— Ну как? Нравится?

— Отец, что это? — спросил один из культистов.

— Это очень необычный музофон. Устройство таких размеров и такой мощности, скорее всего, единственное в этом мире.

— А зачем оно нам?

— А тебе разве не понравилось? Разве такая музыка не разжигает твою кровь? Слушая эти ритмы, не хочется рвать и метать, ну или хотя бы просто действовать?

— Ну, может быть… — неуверенно ответил подросток.

— Ничего, втянетесь. А ну-ка, все на тренировку!

Ребята рассредоточились по территории полигона, а я подошёл к музофону и зарядил новую песню, скрутив ручку громкости до пятнадцати процентов, чтобы можно было слышать хоть что-то, кроме музыки и воплей вокалиста.

Как только все вступили в свои учебные схватки, из музофона заиграл Accept — The Rise of Chaos, после я запустил Trail of Tears, а следом Nightwish — Crownless…

Уже к концу первой песни я увидел улыбки на напряжённых лицах сражающихся подростков, а дальше они втягивались ещё больше, ловили ритм и даже радовались новой атмосфере.

Что говорить про них, если у меня самого после Amon Amarth — Raven’s Flight по телу побежали мурашки, а кровь наполнилась адреналином, вызвав желание набить кому-нибудь морду.

«Так и поступим!»

Когда очередная композиция доиграла я всем скомандовал построиться.

— Ну что? Кто готов выйти против меня?

— Я готов!

Из строя уверенно шагнул один шестнадцатилетний подросток. Ещё четверо совсем неуверенно посмотрели на него, но тоже вышли из строя.

Тут стоит пояснить, что одним из ключевых моментов жизни в Культе Теней было распределение на отряды.

Каждый отряд состоял из пяти человек. Эти пятеро подбирались так, чтобы компенсировать недостатки друг друга. Трое тренировались на ловкость, один на силу, один в роле мага-целителя, но с боевым уклоном. Каждая боевая пятёрка жила в собственной келье, независимо от пола ребят, так что случай, когда в одной келье, например, живут три мальчика и две девочки был нормой. У нас это никак не порицалось.

Сами сексуальные отношения в лагере не были запрещены. Только беременеть было запрещено, поэтому всегда были в наличие противозачаточные эликсиры. Но вот внутри одного отряда иметь любовные отношения запрещалось категорически, чтобы поддерживать трезвость мышления каждого члена боевой пятёрки и исключить предвзятость в любых решениях. Если кто-то понимал, что у него есть романтические чувства к другому члену своего отряда, он обязан был доложить об этом и тогда его перемещали в другое, недавно подготовленное формирование. Это, кстати, был единственный способ покинуть свой отряд.

Но это было не главным. Главным в подготовке и воспитании каждой боевой пятёрки было то, что они должны были на своей миссии или все выжить, или все умереть.

Никаких запретов за пределами Культа, никаких ограничений, кроме миссии, никаких моральных угрызений, никакого страха — ничего. Бейте врага между ног, выдавливайте глаза, кусайтесь, жгите огнём, травите ядом, но спасите товарища! Если нет — умрите вместе с ним, пытаясь.

Один выживший в отряде мог быть только в том случае — если остальные члены пятёрки послали его передать важную для миссии или для Культа информацию. Других вариантов не было.