Однажды на морском побережье, куда они выехали семьей, Рами пошла в море плавать. Одна, сама. Пляж был безлюдный. Но даже там, казалось падчерице, которая уже превратилась в девушку, фигура мачехи вызывала зависть и у нее самой, и тем более у не балованного близостью жены ее отца. Рами плавала очень долго, нарочно отплывая от берега далеко, только голова виднелась среди небольших волн. Муж, оставленный с детьми, бегал по берегу и звал жену:

– Вернись, будь острожней, прекрати.

Она специально не слышала. Плавала вдоль береговой черты, чтобы не быть ближе к нему. Вдосталь наплававшись, выйдя из воды, на возмущения Мацида сказала:

– Странно, что моим плаванием кто-то обеспокоен, не слышала и все.

Так она мстила мужу-насильнику. Вопреки всем законам их морали и веры, он не был наказан смертью – так пусть будет наказан женитьбой на своей жертве, которая никогда не простит ему своего поруганного тела. Она взяла на себя роль палача таким способом. Лишь на такое она могла быть способна – иного ей не дозволят. Никогда.

Ее дети тоже стали однажды понимать нелюбовь мамы к отцу. Не спрашивая объяснения, просто приняв сторону мамы. Они относились к папе, не выражая чувства любви.

Что чувствовал муж, останется навсегда неизвестным. Можно лишь догадываться. Да и нужно ли было ей это знание? Нет. Наверное, страдал, видя красоту своей жены, которая никогда не была его, по-настоящему к нему благосклонной. Он замыкался в себе. Может, он вспоминал о том, что было, и понимал, что иного не будет, – это наказание за содеянное. Он отдавался работе. Мацид работал фотографом-репортером в одном известном новостном агентстве. И по воле своего занятия ему приходилось снимать фоторепортажи, иногда рискуя собственной жизнью, из горячих точек Земли и страны. А в стране происходили очень неспокойные дела. Страна воевала. Они жили в воюющей стране, в окружении подобных стран. Причины этих военных столкновений вряд ли кто-то сможет осознать и уж тем более пересчитать их количество. Много причин вражды, но выход этому – в войне.

Его разорвала мина. Была интифада – война. Мина разорвала его на кусочки. Даже не могли что-то собрать, чтобы похоронить. Это была кара для него! За ее сломанную жизнь.

Рами совсем не плакала на похоронах. Вообще. Ни одной слезинки. Траур пришлось носить лишь по традиции. Но она почувствовала только облегчение от случившегося. Груз упал с ее плеч. Может быть, потому, что кошмар не прекращался много лет. Он был с ней, тот кошмар детства. Забыться в работе. Забыться в детях, которых трое. Нужно жить дальше с растерзанным сердцем. Она поставила на своей личной жизни крест вдовы, пусть и не горюющей вдовы, а избавившейся от ненавистного насильника, которого никогда не любила.

Ее дети, ее родные дети, мальчик и девочка, они были совсем маленькие, но она знала, что у нее хватит сил воспитать из них подобие себя, подобие своей мамы, тоже, как ей представлялось, сильной женщины.

Дети росли очень смышлеными. Она окружила их заботой, вниманием, любовью. Вкладывая в них то, что называется «нерастерянной душой». Умницы, и самое заметное, что дети ее, хоть и от этого мужа, были красивые. Именно красотой мамы – ее. Но лицами ее дети, любимые ее дети, напоминали ей нелюбимого мужа. Она смотрела на них, и в ней всплывали тени воспоминания того дня, который она хотела забыть всегда. Лица ее детей. Ничего она не могла поделать с этим ощущением, что глазами ее детей смотрит на нее насильник. Такая вот мука. За что?

Следование традициям их страны привело к тому, вернее, сразу обозначилось то, что та самая ненавистная опека над нею со стороны братьев, которые уже стали самостоятельными, «уважаемыми» взрослыми мужчинами, после гибели мужа ее опять возникла над ней. Опять они считали своим долгом контролировать каждый ее шаг. Она вдова. Нужно выдержать траур, которого она не признала для себя. Она-то как раз радовалась и ликовала, что все закончилось. В это время ей запрещается вообще как-либо показывать, что она – женщина. Траур, и всё. Строжайшие запреты на любые контакты. И она принимала это как время начать разбираться в себе. Статус вдовы ограждал ее от излишних попыток ее родственников влезть в ее личную жизнь.

Но ей приводились женихи. Ею опять начали торговать. В стране, где очень строгие законы религии и родства, для жениха, пусть даже и неизвестного потенциальной невесте, имеют право, с согласия родственников, устроить смотрины, разглядеть будущую супругу. И когда такое намечалось, ей сообщали, чтобы она приходила – ее ждут. Она всячески избегала этого, просто задерживаясь на работе – ночные дежурства или срочные вызовы. Иногда не получалось, и ее отправляли, с величайшего разрешения, на свидания в рестораны, клубы. Братья рассказывали своим друзьям, что их названая сестра вполне готова для замужества. Показывали фото. Приводили посмотреть лично и убедиться, что она красавица.

Это были, конечно, очень богатые сынки из известных семей страны. Подарки, предлагаемые ей, были очень ценные. Она не принимала их. Отказывалась как могла. Она понимала всю игру фальши и свою роль – товара.

В глазах женихов, если она нечаянно встречалась взглядами, была видна лишь корысть и животные желания. Те самые, от которых ее жизнь сломана, по воле родственников, уже один раз. Она не хотела замуж. Хватит! А братья, расхваливая достоинства сестры, удивлялись ее неприветливости. Ведь она молода. И свободна уже. А тут такая возможность. Такой жених. И рассказывали, что стоит за богатством жениха.

Ей было противно. Она вела себя уважительно, так она воспитана, и она – женщина, но всячески показывала свое неудовольствие и нежелание продолжать. Ею торговали – она понимала.

Иногда были симпатичные парни, но глаза пустые. В человеке ее в первую очередь интересовало, что он знает, сколько книг он прочитал, что он сам из себя представляет. По подаркам было видно показное богатство и снисходительность с азартом – такая красавица!

Отказывая женихам, приводила в бешенство своих братьев. Каково им было оправдываться перед несостоявшимися женихами, что сестра отказала без причин, без вразумительных причин, непонятных их разумению – разумению дельцов. Они не оставляли попытки, ведь они следовали традициям своего клана – преумножай богатство. Если товар есть, он не должен лежать, простаивать. Он должен приносить прибыль. В данном случае, в виде преференций в бизнесе и престиже самих их – ее опекунов.

Дурочка сестра – бегала от своего счастья. Но понятие счастья их было абсолютно разно с понятием счастья ее. Они были другие – их миры. Не могли они быть вместе гармонично.

Самое трагичное для самой Рами, что у нее развился комплекс боязни мужчин. Она избегала встречи с ними даже взглядами. Прикосновения, даже случайные, пронзали ее тело как электрическим током. Даже при попытке взять протянутую ей книгу от мужчины – коллеги по работе. Она не могла ничего с собой поделать. Ей дали прозвище – Снежная Королева.

Молодая, красивая, успешная женщина, перенесшая в жизни столько, что иному человеку в жизни не удается, или менее трудно, она вынужденно жила по их законам. Контроль был строжайший. Братья могли войти в ее дом всегда. В любой момент. Очень часто она не хотела возвращаться домой с работы в больнице, зная, что там ее ждут ненавистные незваные гости – братья со своими женами, которым братья передали каким-то образом свою к ней неприязнь и презрение. Их жены вели себя по отношению к ней так же – с долей величайшей снисходительности, как и их мужья, только в отличие от мужей лишь за их спинами. Жены братьев наслаждались праздной жизнью после замужества, ведь они были из своего клана, они были женами своих мужей. Они были настоящими. И их дети тоже. Подтрунивали над ее работой в больнице и жизнью.

Братья это, видимо, поощряли, не обращая внимания. Но она не жаловалась. Никогда, никому. Она поняла, что она одна. Нельзя так кому-то открыться и в любой момент ожидать, что этот человек станет врагом. Пусть лучше враг остается врагом. Пусть враг будет обозначен. Она жила сама. В доме, не ставшем своим. Не надежном, как крепость. Их традиции заставляют принимать гостей всегда, даже когда гость нежеланный, незваный, ненавистный враг.