Причем было создано все, чтобы свадьба свершилась как приговор! Как тот давний тайный сговор.

Этот контракт, все думали, закончился. Мацид женился на другой девушке, когда Рами поступила учиться в Московский университет. Отец и все, кроме самой Рами, знали, что насильник, избежавший смерти, женился на другой. И если бы не умерла его жена, то отец подонка заплатил бы клану большие деньги – во сколько была оценена честь дочери ее отцом. Они ждали.

Для Рами свадьба прошла без начала и конца. От потрясения она не воспринимала действительность. Ее отдали замуж за насильника! За того, кто убил ее детство. За того, чье лицо стояло у нее перед глазами в ночных кошмарах. Лицо садиста было рядом теперь. Опять эта светлая, залитая кровью мебель вспоминалась ей. Боль, страх, крик. Прощание с жизнью. С детством. Он вернулся – тот самый ужас. Жестокой папиной воле принадлежавший. А что чувствовала молодая жена, когда рядом с ней тот страх, который теперь трогает ее руками и пытается заглянуть в глаза, из которых не уходил? Садист, ставший по решению отца, ее мужем. Теперь она должна была жить с ним. С кошмаром. Папа так сказал. Большой человек, авторитет и единственный родной человек, который незримо присутствовал в ее судьбе всегда.

Отшумела свадьба, как того требуют обычаи той страны, той пышности, как могут позволить себе такие могущественные кланы. Она была на свадьбе главным действующим лицом – невеста. Прощалась со свободой уже насовсем, попадая в полное подчинение насильника. Муж имеет всю власть над женой. Согласно их традициям и религии. Садист получил свою жертву во владение. Слезы, слезы, слезы.

Лишь на свадьбе Рами узнала, что у нее есть падчерица. Жена Мацида умерла от гемофилии – кровь при родах не смогли остановить. Это была просто судьба. И у него есть маленькая дочка. Падчерица – как же ей знакомо это слово и состояние. Она знала, какие чувства испытывает падчерица, когда живет с мачехой – она так жила очень долго сама. Их познакомили.

Клетка захлопнулась. Та же самая золотая клетка, но уже с атрибутикой из фильма ужасов, задрапированная болью и чувством безысходности, обреченности. Что она испытывала в душе тогда, она никогда, никому не расскажет, ибо это невыносимо.

Брачной ночи у них не было. Но супруги были молоды, и все происходило с одобрения ее опекунов и папы. Она не могла не подчиниться, но вызвала кровотечение, обычное женское кровотечение. Тем самым взяла себе отсрочку от повторения того, что она не забывает всю жизнь, теперь уже вечной муки. И только почти через месяц это произошло. Это была пытка. Слезы, страшные боли. Но она сразу забеременела и все 9 месяцев она не пускала его к себе.

Вернулась на учебу в Москву, вместе с мужем. Он теперь был с ней неотлучно. Рами продолжала изучать медицину, а муж ждал ее дома в квартире в той самой России, где она почувствовала всего лишь иллюзию, как оказалось, свободы. Она окончила институт с красным дипломом, была лучшей на курсе. Самой лучшей. Рами стала врачом – важная первая часть ее мечты. Мечты когда-то вырваться из подчинения традициям своей страны. Она верила в это, что знания и умения приведут ее к желанной цели, свободе.

Они вернулись на родину. И началась обычная рутина жизни с нелюбимым человеком. С ненавистным.

Иногда муж начинал разговоры о том, как он сильно любит ее и любил все эти десять лет. Просил на коленях прощения. Но она была очень холодная и строгая. Она не прощает. Мацид умолял дать ему шанс – второй шанс. Он говорил, что даже вены себе резал, раскаиваясь за то, что он сделал с ней тогда. Чтобы простила. Простила, и тогда будет легче им жить.

Но она знала, что он подонок! Он не резал никакие вены. Этого не было – она видела. Он опять лгал!

Рами твердо стояла на своем. Она дает второй, третий, четвертый шанс только тем, кого она безумно любит, иначе даже полшанса – нет! Как можно это простить! Как?

Она выбрала себе манеру поведения. Она определила ее как защиту с нападением. Стала «строить себя». В буквальном смысле. Она была красавицей, от которой сходил с ума весь город, мужская его часть. Женщины ей завидовали. Ее положению, богатству, которым она не дорожила абсолютно. Она занялась спортом – поддерживала свою красоту, фигуру. Волосы ее были настолько шикарны, что вызывали волну восхищения. Когда она заходила в зал, где были люди, все поворачивали голову ей вслед.

Она устроилась на работу в больницу. Стала совершенствовать свои знания и практику. Вскоре она стала лучшим врачом.

Отношения с мужем были никакие. Вообще. Она всячески избегала близости с ним. Муж, видимо, что-то понимая, хотя он, наверное, считал тот давний «инцидент» исчерпанным, иногда начинал разговор о причинах своего поведения тогда. Как бы пытаясь оправдаться. Обвинить ее в каких-то действиях или поведении, вызвавших все то, что произошло тогда. Но для нее это было совсем недавно. Напоминание – перед ней.

Он укорял ее красотой, фигурой, телом. Длинными волосами. Даже ее зелеными глазами. Утверждал, что именно то, что она стала сопротивляться, его только больше заставило причинять ей боль. Шрам от осколка стакана он показывал ей, как подтверждение ее вины в его действиях.

Ей было мерзко и противно. Она уже с ним, она не «грязная еврейка» – эти слова напоминала ему часто. Она издевалась над ним. Семейной жизни не было вообще. Во всех смыслах. Они даже спали в разных спальнях. Отец купил ей богатый престижный дом с большим участком земли. Со множеством комнат. Но и там, в огромном доме, она не находила своего пристанища для времени побыть одной. Она нарочно дразнила его своей недоступностью. Наверняка вызывая злость у мужа, ее насильника, но ей это было все равно. Она жила в злости вокруг себя всю жизнь. Она мстила. Мстила за детство. Наказывала его за преступление, которое он совершил. За разбитые мечты, за ложь, за боль.

За время их семейной жизни у них родилось двое детей. Мальчик и девочка. Когда она признавалась папе, при редких встречах с ним, что не любит своего навязанного им ей мужа, папа ухмылялся и спрашивал с иронией в голосе:

– Если не любишь, то откуда дети?

Она сама не может точно это осознать. Все-таки она стала законной женой, со всеми отсюда следующими обязанностями, которые были ей отвратительны до омерзения. Всегда, когда он ложился на нее, она превращалась в камень. Без чувства и эмоций. Закрывала глаза. И исчезала в себе. От насильника, сменившего статус для всех, кто знал о случившемся тогда, но не для нее самой. И признавалась себе, что два раза всего и было, наверное. Не больше.

Падчерицу она приняла как кару в своей разбитой судьбе. Рами сама знает, что такое жить, быть без мамы, и пыталась относиться к падчерице как можно роднее и заботливее. Так, как, ей казалось, она хотела, чтобы относились тогда к ней в детстве.

Девочка была очень худенькая. Рами смотрела на нее и вспоминала себя тогда же. Она кормила ее, занималась с ней, заботилась, но отчуждение было – оно нарастало.

Падчерица сразу возненавидела мачеху. Про себя обвинила ее в смерти своей мамы и в то, что папа, взяв ее в жены, как бы предал память мамы, давшей ей жизнь. Ревновала отца к мачехе. Рами пыталась стать ближе к падчерице, но всегда натыкалась на стену неприятия, отторжения. После рождения своих детей неприязнь ее падчерицы стала в разы сильнее. Возраст падчерицы не располагал к какой-то самостоятельности, но она стала врагом. Домашним врагом. Она видела, что мачеха, и так ненавистная, не любит ее папу. Она это понимала, не зная о причинах такого отношения и нелюбви. К тому же мачеха была красива. Падчерица никогда себе самой не призналась бы в этом, но она пыталась всю жизнь копировать свою нелюбимую мачеху. Она копировала мачехину прическу, длину волос, украдкой повторяла макияж, походку, движения, выражения лица.

Конечно, все, что было раньше, произошедшее тогда в том кошмаре, который совершил ее отец, было покрыто пологом тайны. Тем более от падчерицы. И от их совместных детей тоже. Так они и жили. В нелюбви и муках.