— Насколько я помню, Звездочка не должна лгать, — проговаривает Сайфер. Падающая Звезда хмурится, стараясь не потерять собственную голову.
— А я и не… — она запинается, замечая насмешливый взгляд демона разума, а потом злится, сильнее стискивая его ладонь. Она вовсе не устала! Наверное. Просто, быть может, глаза сами закрываются, но… Мэйбл на самом деле и сама не понимает, зачем утыкается в чужую грудь. Где-то внутри появляются слишком приятные эмоции, от них совершенно не хочется отказываться. — Во всем мире не найдется слов, чтобы описать то, насколько ты злобный, вредный и просто противный летающий начос… И зачем тебе вообще все это, если ты и так все и обо всем всегда знаешь?
— Потому что знать что-то и наблюдать за тем, как Звездочка краснеет, когда вынуждена признаваться в чем-то, — Билл гладит ее по волосам, пальцами зарываясь во вьющиеся каштановые прядки, — совершенно разные вещи. И последнее намного интереснее, знаешь ли.
— Я совсем не краснею! И знаешь, я никогда, никогда, никогда больше не буду играть в карты! Особенно, с тобой, — обещает Падающая Звезда. А глаза тем временем предательски слипаются, и девчонка давно перестает с этим бороться.
— Что же, с подобной удачей Комете действительно не стоит ни с кем играть или, скажем, заключать сделки, — демон снова скалится — девчонка слишком уверена в этом. Она закусывает щеку. — Вот только вряд ли глупая Звездочка последует своему же обещанию.
— А вот и последую, — Комета жмурится, стараясь отстаивать свою точку зрения. Однако усталость, в конце концов, давала о себе знать весьма настойчиво.
Да и к тому же Пайнс и сама сомневается в собственных словах. Несмотря на то, что Падающая Звезда не желала признавать этого, но ей почему-то действительно понравилось играть с этим заносчивым летающим начос. И Мэйбл с явным раздражением осознавала — она не откажется заключить еще одно пари с Биллом, в очередной раз проиграть ему.
Сайфер все же умел сводить с ума глупых влюбленных Падающих Звезд.
Звездочка все еще хмурится, не отстраняясь от Билла и стискивая его руку — она очень рада, что демон не может узнать ее мыслей, потому как от них щеки действительно предательски краснеют.
========== 6 ==========
— Еще пять минуточек…или десять… Я…встану. Обещаю, — девчонка поморщилась сквозь полусон, заерзала, притянула к себе плюшевую игрушку, совсем не желая раскрывать глаза. А еще очень сильно надеясь на то, что внешний раздражитель, трясущий ее за плечо, исчезнет.
Обычно ее пробуждение оказывалось намного менее резким и внезапным — по крайней мере, Комету, наверное, уже достаточно давно никто не тряс за плечо, чтобы разбудить. С тех самых пор, как это делал ее брат каждое утро перед школой, если быть предельно точным. Диппер, правда, будил ее не столь…аккуратно, что ли. Хотя девчонке этот факт вовсе не помешал принять своего посетителя за брата-близнеца, попутно восстановить в памяти какие-то уж слишком далёкие воспоминания о школе и каких-то рутинных обязанностях. Например, о несделаном проекте, который задала мисс…
— Разве Звездочка не хотела взглянуть на редкое явление?
До дрожи знакомый голос, принадлежащий далеко не брату, и даже не ее родителям, заставил все те далекие воспоминания очень быстро ускользнуть из головы, а саму Звездочку вернуться в реальность. В ту самую реальность, в которой ни Диппера, ни мамы с папой больше не существовало. Ах и да — этот невероятный голос заставил все-таки приоткрыть глаза.
Что же, вероятно, наткнуться на Билла Сайфера было вполне себе неожиданно — демон разума не так уж и часто появлялся в ее комнате, тем более ни разу не будил Комету. И оттого его появление можно было с чистой совестью считать сюрпризом. Очень-очень приятным сюрпризом, на самом деле.
Вообще-то вид этого треугольника, сидящего с краю кровати и чуть наклонившегося к ней, как и его голос, действительно оказался весьма красивым и приятным глазу зрелещем — особенно при пробуждении, особенно в свете парящих под потолком звезд, созданных однажды самим же Биллом, чтобы прогнать страхи девчонки. Треугольник все-таки оставил их здесь.
Теперь эти светила лишь становились ярче, поднимаясь вверх, стоило девчонке проснуться, и тускнели, разлетаясь по всему помещению, когда она засыпала. И они правда прогоняли невидимых монстров, и липкий страх перед темнотой.
А вот одна уже упавшая Звездочка в полусне совсем не понимала, что делает, протягивая руку и касаясь чужой щеки, ощущая прохладный бархат кожи под пальцами. И уж тем более не отдает себе отчет, когда проводит кончиками пальцев по острой скуле. Сайфер только хмыкнул в ответ, но даже не попытался остановить действий девчонки. Прикосновения Кометы, в отличии от прикосновений любого другого, внезапно совершенно не вызывали отвращения или брезгливости. Однако они в любом случае казались слегка непривычным.
— Прямо сейчас? — наконец-то произносит она, убирая руку.
— Явление начнется через какое-то время, которого Падающей Звезде может не хватить, если она будет продолжать спать, — поясняет треугольник, чуть ухмыляясь. Его вообще-то забавляла острая потребность девчонки во сне, забавляло то, какой особенно беззащитной Звездочка становилась. Но особенно его смешило то, как сильно она не хотела просыпаться даже в тот момент, когда он оказался рядом: обычно мешки с костями, мягко говоря, не могли уснуть в его присутствии — из-за логичного ощущения угрозы. И только Комета, казалось, была единственной во всей этой мультивселенной, кто нисколько не боялся демона разума. Иронично, что самое беззащитное существо из всех, что видел треугольник, совершенно не боится его. — Звездочка прожужжала мне все уши этим, к слову, весьма скучным явлением, но теперь не собирается даже посмотреть на него. Что же, Комета все равно может подождать еще пару тысячелетий до тех пор, пока эта редкая аномалия не появится в какой-нибудь из измерений мультивселенной…
— Нет! Нет, я…я уже проснулась! Правда! — тут же пробормотала Комета. Она резко приняла вертикальное положение, хотя подушка все еще манила к себе, да и приятные образы из недавно растаявшего сновидения не пропали окончательно. Пайнс потерла глаза кулачками, закусывая щеку изнутри — и все же сон никак не желал проходить, склоняя вновь закрыть глаза. Однако, помимо сна, в груди расцветала и радость — Мэйбл и правда уже очень давно упрашивала треугольника показать ей эту аномалию. — Я очень-очень хочу посмотреть.
Пайнс какое-то время сонно смотрела на Сайфера, зачем-то разглядывала эту его пресловутую усмешку, ставшую уже слишком знакомой. Настолько знакомой, что теперь она совсем не пугала.
А затем, поддавшись той самой радости, бушевавшей в груди, Падающая Звезда неожиданно обняла злобного демона. Тот лишь фыркнул на столь эмоциональное поведение девчонки.
Но, кажется, Комета несколько просчиталась — Билл (особенно, когда не язвил) оказывался, пожалуй слишком теплым и уютным (если такое вообще можно было бы сказать о вредном летающем начос), а потому взбодриться, настолько близко к нему, было практически невозможно. Скорее наоборот, его присутствие уж очень сильно успокаивало — буквально погружало обратно в сон. К тому же Сайфер опирает подбородок о ее макушку, хмыкает — возможно, даже усмехается.
И желание куда-то идти пропадает как бы само собой.
— Весьма заметно, — хмыкает треугольник, как только дыхание девчони вновь учащается, и она начинает проваливаться в дрему. Маленькая Звездочка все же бормочет что-то невнятное ему в ответ, ерзая и удобнее устраиваясь на плече опасного демона. Тот лишь подтвердил свою догадку — разбудить ее оказалось чем-то не столь простым, как это казалось изначально. — Ну, раз Падающей Звезде не так уж и интересно, мы, конечно, можем никуда не идти, — вкрадчиво произносит он.
— Интересно, правда, — сонно воскликнула девочка. — Я…только…пять минут… — Мэйбл наглым образом утыкается в чужую шею. И ее дыхание опаляет кожу Сайфера, вызывая бурю непонятных, даже раздражающих его эмоций.
