Билл закатывает глаза, достаточно грубо стискивает ее линию челюсти, вынуждая девчонку смотреть на себя. Ну как смотреть — перед глазами маленькой Звездочки плавают те же цветные пятна, которые никак не могут собраться во что-то более-менее понятное или осмысленное. Они не превращались в какой-то конкретный образ.
— Глупая девчонка, — повторяет вредный треугольник. Его голос едва доносится сквозь противный гул. Однако Мэйбл отчетливо понимает, что Билл все еще зол.
— Я вовсе не…не глупая, — пробормотала Пайнс, едва собираясь с оставшимися силами. Впрочем, они предательски покидают ее, и вина тут же дает о себе знать с новой силой. Слезы обжигают щеки против воли, и девочка вздрагивает.
Демон цокнул, однако отпустил Комету, позволяя ей опустить голову и всхлипнуть. А затем, сцепив зубы, притянул девчонку к себе, вновь прикоснувшись губами к ее лбу. Между тем скучные шары, которые девочка называет звездами, поднимаются к потолку, а вокруг вспыхивает его пламя, теснящееся к стенам, призванное согреть глупую Падающую Звезду. Пальцы Сайфера путаются в каштановых прядках на затылке, стабилизируя ее состояние. Голубые искорки, запутавшиеся в них, кажутся незаметными в царящей полутьме. Треугольник хмыкает: Звездочка, и без того достаточно беззащитное создание, в тот момент кажется невероятно слабой.
Демон уничтожал одно измерение за другим из чистой прихоти, превращал в пепел своих союзников просто потому те ему надоедали, а свернуть беззащитной Звездочке ее шею, всего одним движением, не получалось. Что-то, скрывавшиеся у него внутри, под слоем мяса и ребер, просто не позволяло ему это сделать. Совершенно непонятное, ненужное чувство. Мешки с костями называли это привязанностью, Сайфер — зависимостью. Впрочем, это нечто все равно чем-то отличалось от зависимости.
Пайнс поежилась, а затем обняла треугольника в ответ. Ей действительно стало немного лучше, однако руки отчего-то затряслись еще сильнее, и девочка зажмурилась, утыкаясь в перекате чужого плеча. Проклятый гул в ушах нарастал все сильнее, и слова, ощущение реальности кое-как доносится до сознания, норовят вот-вот ускользнуть в никуда.
— Действительно, — цокает треугольник. На этот раз его голос звучит наигранно спокойно. — Если маленькая Звездочка еще раз попробует совершить подобную глупость, ее придется привязать, — последнее звучит самую капельку угрожающе, и Мэйбл отчего-то сразу понимает, что вредный треугольник не шутит. Девчонка, впрочем, не может сказать точно, когда именно начала разбираться в том, шутит Билл или нет. — Или, скажем, поместить ее в шар с фантазиями. Там, где она уж точно не сможет совершить глупостей.
— Я и не собираюсь совершать глупости, — пробормотала Пайнс. Она отстранилась, в безуспешной попытке оказаться внушительнее. Мир тем временем стал немного яснее и четче. — А в том…том шаре тоже можно совершить много глупостей, — нерешительно добавила Падающая Звезда, закусывая щеку. Она нахмурилась, когда Сайфер снисходительно хмыкнул.
Мысли запутались внезапно — стоило только взглянуть Сайферу в глаза. Странная слабость, напавшая на нее, позволила рассмотреть лицо треугольника, едва ощущая неловкость и знакомое смущение. Между тем, совсем другие чувства стали острее. А все из-за бушующих алых огоньков в его глазах, постепенно успокаивающихся и растворяющихся в золоте, но все ещё заметных. Перед ее взглядом в очередной раз прошлись искорки — Мэйбл наткнулась на тонкие губы. Сердце застучало несколько быстрее — особенно, когда демон разума ухмыльнулся.
Этот вредный летающий начос прекрасно знал о ее чувствах и, кажется, сознательно искушал. Падающая Звезда кое-как отвела взгляд. Щеки покраснели против воли, предательски выдавая все эмоции. В голове тем временем носилось то, какой это все-таки злобный, вредный, противный треугольник. Она даже думать не хотела, почему демон, один только его вид, вызывал такие яркие ощущения в грудной клетке. И почему Комете так нравилось все это — от дурацких усмешек Билла, до совершенно невероятных историй, которые он рассказывал. Его голос, даже снисходительный тон, необыкновенные музыкальные пальцы, облаченные в глупые, совершенно ненужные перчатки, эта странная любовь и невероятный талант к музыке. А еще чертики, пляшущие где-то в золоте его глаз, в том омуте из настоящего безумия. Подобное сводило с ума, доводило едва ли не до дрожи, необычно сильного желания быть рядом, оказываться как можно ближе.
Мэйбл вряд ли признается себе, что ей действительно нравится испытывать странное смущение, неловкость, нравится чувствовать всю ту бурю эмоций. Ей нравится цепляться за руки треугольника, обнимать его, касаться холодных тонких губ. Соверши что-то подобное любое другое существо, и демон тут же превратил бы его в пепел. Вот только Билл не мог бы точно сказать, почему из раза в раз позволял маленькой Звездочке безнаказанно совершать все эти действия.
Девчонка закусила щеку. Вспыхнувшее желание поцеловать Билла прямо сейчас, заставило фейерверки снова появиться перед глазами, щеки обжечься, а взгляд опуститься. Впрочем, от бушевавших внутри эмоций, желание сделать задуманное становилось только сильнее. Падающая Звезда едва пыталась сопротивляться, однако слабость после встречи с монстром давала о себе знать. На подобной почве чувства давно победили любой здравый смысл. Впрочем, кому он вообще нужен, здравый смысл?
— Звездочка не собирается совершать глупости? — снисходительно поинтересовался демон. Мэйбл зажмурилась, теряя последние мысли. Хотелось, чтобы вредный начос хотя бы на секунду перестал язвить. — Неужели Звездочки могут прожить без глупостей?
Падающая Звезда сама не до конца поняла, как и когда схватилась за лацкан чужого пиджака, притягивая раздражающего, вредного до зубного скрежета Сайфера к себе, неуверенно касаясь его губ.
Мэйбл зажмурилась, а сердце застучало чуть быстрее. Мгновенно забылись все обстоятельства, все его угрозы, слова и злость перестали иметь всякое значение. Эйфория, заставляющая забыть обо всем подряд, сосредоточиться только на демоне, скользнуть к его волосам, запутаться пальцами в золотистые мягкие волосы, едва не сойти с ума от ощущения чужого дыхания. Особенно в тот момент, когда вредный треугольник как всегда лениво ответил на этот поцелуй.
От Билла веет прохладой. Он не человек, у него даже сердце бьется неохотно и слишком ровно, не ускоряясь и не замедляясь, а эта форма — всего лишь фарс, созданный самим демоном по его же желанию. И все равно Звездочка может поклясться, что мгновенно согревается, а головная боль стремительно исчезает, стоит ему оказаться настолько близко.
Она отстраняется, а затем поддается и тут же целует демона в щеку, прикрывая глаза и вызывая у того усмешку. Девчонка прячет лицо в перекате чужого плеча, задерживает дыхание, осознавая, что только что натворила. По коже проходятся знакомые мурашки. Становится то ли слишком холодно, то ли слишком жарко.
В любом случае, Звездочка осознает, что оказалась в тишине: слишком приятной, словно укрывающей мягким одеялом — прерывать ее не было никакого желания. Секунды тем временем неохотно переходят в минуты — к тому же Сайфер мягко проводит рукой по ее голове, словно нарочно еще погружая в сон. Момент хочется продолжить до бесконечности.
— Извини, — тихо бормочет Пайнс, наконец решаясь прервать молчание. Сознание предательски покидает ее, но чувство вины заставляет признать собственную ошибку. И произнести это вслух. — Спасибо, что спас. — Сайфер в ответ только цокает.
Девчонка медленно отпускает сознание и проваливается в на удивление спокойный сон. Билл хмыкает: Падающая Звезда только сильнее цепляется за него, бормоча что-то сквозь пелену сновидения и улыбаясь. Она умеет раздражать, как никто другой, а иной раз вообще приводит в бешенство, совершая глупейшие ошибки. Иногда маленькая Звездочка и вовсе заставляет демона терять над собой контроль. Вот только он, кажется, все равно не позволит никому ей навредить.
