— На нижних уровнях Страхомиды, — лениво пояснил Билл. — Там, где маленьким Звездочкам явно не место.
— Я…я не маленькая!.. И я не…не знаю, как здесь очутилась, — промямлила Пайнс, спотыкаясь на каждом слоге, сцепляя зубы и опуская голову. Ощущение того, что треугольник так близко, заставляло смутиться, позабыться, наплевать на холод, зловещую атмосферу и напрочь запутаться в каких-то своих чувствах и мыслях. — У меня такое ощущение, будто я спала…и мне даже снились сны…а потом…потом очутилась здесь, и…
— Забавно, обычно лунатики бродят в медленной фазе сна, — вальяжно произносит Сайфер. И все же его слишком смешит само слово лунатик, придуманное людишками, верившим в то, что это состояние как-то зависит от положения луны. Девчонка в свою очередь закусывает щеку, почти не слушает демона — ей очень-очень хочется убрать эту его ухмылку с тонких искушающих губ. — А потому редко просыпаются во время своих путешествий. Что же, Комете определенно не повезло.
— Я вовсе не лунатик! — воскликнула Мэйбл, нахмурившись. А затем вздрогнула и, задумавшись на мгновение, нерешительно добавила, отводя взгляд и разглядывая темноту, — я…я не ходила во сне с тринадцати лет…
— Конечно, — снисходительно согласился Билл. Ему доставляет удовольствие наблюдать за тем, как девчонка хмурится, хочет что-то сказать, но не находится. Это всегда слишком уморительно. — И, естественно, Звездочке вовсе не снятся кошмары.
— Откуда ты знаешь?
Она поднимает на него взгляд и тут же жалеет о сорвавшемся с языка совершенно глупом вопросе. За прошедшее время стоило бы усвоить, что вредный треугольник все и обо всем знает. В конце концов, иногда подобное всезнайство раздражает похлеще его же ухмылки.
Иногда Падающей Звезде так и хочется найти что-нибудь, чего он не знает, доказать, что знать все и обо всем попросту невозможно. И каждый раз у нее ничего не выходит. Это раздражает до зубного скрежита.
— Подобное может быть связано с кошмарами. В последнее время Звездочка часто рыдает во снах, и я уже который раз рассеиваю ее дурные сновидения. — Он хмыкает, а затем внезапно касается ее щеки, аккуратно смахивает слезы. Мэйбл вздрагивает, сжимает его ладонь, ловя себя на мысли, что хочется наконец-то снять эту проклятую перчатку, прикоснуться к чужой коже. — К тому же, — демон разума неожиданно наклоняется к самому ее уху. Дыхание опаляет кожу, и девчонка снова вздрагивает, жмурясь и невольно цепляясь за лацкан чужого пиджака, — я достаточно часто начал слышать имена Сосны, Фески и Шестопала, из чего сделал вывод, что маленькая Звездочка скучает по мешкам с костями.
— Я…не…не скучаю, — она закусывает щеку.
Пайнс закусывает щеку, понимая, что лжет — и, судя по пресловутой усмешке Билла, весьма неумело. В последнее время Падающая Звезда, кажется, действительно слишком часто вспоминает о своей семье, вспоминает обо всем…и чувство непреодолимой тоски с каждым днем — если подобное понятие вообще можно было использовать в измерении, где почти ничего не меняется и ход времени теряется — накатывает с новой силой. Возможно, благодаря всем этим острым, раздирающим душераздирающим эмоциям и воспоминаниям ее и мучают кошмары.
Впрочем, она замирает, сцепляет зубы. Мэйбл старается убедить себя, свой внутренний голос — вовсе она не видит плохих снов…
Может, только иногда.
Совсем-совсем редко.
— Действительно? — Сайфер усмехается, когда Звездочка прикрывает глаза, все еще судорожно цепляясь за отворот чужой рубашки, утыкается в чужую шею, старается не дрожать — то ли от холода, который наступил с новой силой, то ли от чего-то еще. — Тогда, быть может, Комета позволит уничтожить все ее воспоминания?
— Что? — Падающая Звезда сильнее сжимает его ладонь. В первые мгновения кажется, будто она ослышалась, будто ей показалось, будто это игра ее воображения. Однако затем ничего не происходит. Вообще. Билл не опровергает свои слова, не усмехается и не заявляет, что это шутка. И девчонка рвано выдыхает, опаляя шею и даже, кажется, не догадывалась, что просто сводит демона разума с ума. В голове между тем крутится всего лишь одна, но весьма ясная мысль — она не может забыть брата и свою семью. Не может просто…просто выкинуть из своей жизни всех близких людей. — Нет…не…нужно. Я…я не могу, — не хочу.
Это неправильно.
Она жмурится, вздрагивает, когда демон выпрямляется;
— Что же, полагаю, Звездочку стоит проводить обратно, пока она не влипла в очередную историю.
Пайнс правда хотела возразить, хотела заявить, что она вовсе не попадет больше ни в какую историю, однако в тот момент все же промолчала. Отчасти из-за того, что понимала — вредный треугольник прав. Отчасти из-за того, что тогда не было абсолютно никакого желания спорить.
Сайфер только осклабился, уверенно направившись по коридору. И маленькая Звездочка послушно направилась за ним, все еще не отнимая руки, цепляясь за ладонь демона. Вокруг было все так же темно и страшно, и отставать от треугольника не было никакого желания.
Билл хмыкнул, когда его пламя разошлось по всему коридору, прогоняя темноту и согревая девчонку. Та заоглядывалась, рассматривая окружение, а потом пробормотала, что здесь всё-таки красиво.
Демону нужно было согласие Падающей Звезды, чтобы стереть ей память, благодаря все той же проклятой связи. И треугольник прекрасно знал, что когда-нибудь Комета откажется от мешков с костями, которых она называла семьей.
Быть может пройдет еще сотня, тысяча лет, но маленькая Звездочка будет окончательно принадлежать ему.
Комментарий к 8
Лунатизм… Просмотрела несколько непроверенных источников на эту тему, так что могут быть ошибки в деталях. Прошу прощения, если заметите слишком уж грубые ошибки!
========== 9 ==========
Падающая Звезда поежилась и завернула за угол, поспешив по очередному мрачному и темному коридору. Между тем ужасный, неестественный холод охватывал ее снова и снова, добираясь до, кажется, каждой косточки, заставляя мурашки проходиться по коже. Однако маленькая Звездочка не замедлилась ни на секунду. Потому что она слишком хорошо слышала как где-то в глубине бесконечных лабиринтов слышится отчетливое рычание. Чувство преследования сильнее отдалось в грудной клетке.
Странные алые огоньки — единственные обитатели этого места — испуганно дрожали, отчего отсветы на стенах танцевали. Эти огоньки носились по предоставленному пространству, а затем прижимались к самому потолку. Их свет становился совсем-совсем мерклым — словно неважным — однако Звездочка все равно могла разглядеть окружающее ее пространство. Впрочем, смысла в этом свете было крайне и крайне мало: девочка в любом случае не знала дорогу, не знала, где именно сейчас находится и насколько большим может оказаться этот…лабиринт. Она не знала даже то, что поможет ей покинуть его и вернуться обратно. Пайнс просто двигалась вперед — практически вслепую.
Что же, это несомненно было самое жуткое и…страшное измерение, которое Звездочка когда-либо видела. Оно представляло из себя бесконечную вереницу разнообразных коридоров, которые не были похожи друг на друга от слова совсем, но заблудиться в которых оказалось проще простого.
Сейчас Падающая Звезда шагала по огромному коридору, со сводчатыми потолками, из-за которых девочка чувствовала себя еще более маленькой и беззащитной. Однако, это вовсе не означало, что стоит ей свернуть, и она не кажется в узком пространстве, в котором будет даже тяжело дышать. И все же эта дорога казалась ей знакомой, словно она уж здесь проходила. Притом не один раз. Падающая Звезда прикрыла глаза, ощущая, что руки трясутся — то ли от холода, то ли от напряжения. Неужели она ходит кругами?
Внезапно рев существа послышался совсем близко. Девочка вздрогнула и сорвалась с места — на этот раз рычание и звук, словно кто-то быстро бежал по каменному полу, раздался совсем близко. Летающие огоньки пугливо прижались к потолку.
Свет, исходящий от алых огоньков, замельтешил перед глазами. Звездочка к тому моменту бежала так быстро, как только могла, попутно обвиняя саму себя, собственную глупость и любопытство. Угораздило же ее пробраться в библиотеку Билла, обнаружить там тот том, тяжелый и ветхий с виду.
