Что ж, встреча только состоялась, и Питер надеялся, очень сильно надеялся, что… Просто надеялся.

— Тут вроде бы не далеко, — поразмыслил вслух парень, осторожно проскальзывая в дом следом за Тони, снимая очки и закрывая за собой дверь, буквально в следующую секунду почувствовав прикосновение к плечу, медленно переместившееся к основанию шеи — Питер удивленно замер, сдержав очередной неуместный писк. — Что ты… — выдохнул, резко разворачиваясь, тут же схватывая дежавю — минуту назад он точно так же стоял перед Тони, с поправочкой на то, что тогда сзади ему не преграждала путь открывающаяся во внутрь дверь.

Ситуация вдруг напомнила десятки сериалов, которые крутили по всем каналам с самого детства, где неизменно происходила аналогичная ситуация — парень прижимает беззащитную нравящуюся ему девушку к двери, не оставляя той путей отступления, — и она была самым клишированным клише из всех, виденных им когда-либо.

С незначительной поправкой на возраст и пол, пожалуй, но все же похоже.

Кажется, у этого «приемчика» даже имелось какое-то особое название, но Питер слишком занят подавлением нервного смешка, рвущегося наружу, чтобы копошиться в подсознании в поисках ненужного термина.

— Мистер Паркер, — вполне мирно начал Тони, ещё сильнее нарушая сложившийся в голове шаблон. Питер, честно, ожидал — это как минимум! — поцелуя, как в тех самых сериалах, ну, а на максимум после такого обломинго лучше вообще не отвлекаться.

— Тони, — вопреки внутреннему мандражу, спокойным тоном откликнулся Питер, вздергивая подбородок выше — чертова разница в росте при таком близком нахождении ощущалась в разы отчетливее. А ведь Питер был не из низкорослых.

— Ты не особенно рад встрече, похоже, — склонил мужчина голову набок и прищурил глаза, всматриваясь в лицо Питера еще пристальнее — только тут Пит заметил, что он уже успел стянуть с головы кепку, и теперь держал ее зажатой между предплечьем и туловищем, выглядя при этом напряженнее даже больше, чем было раньше, и скрещивая руки на груди. В который раз он это делал?

Паркер сглотнул. В ушах действие отозвалось гулом, но он знал — Тони этого слышать не может, да и видеть растерянную и чуточку раздосадованную моську, скорее всего, тоже — темный закуток небольшого коридора у входа отгораживал свет, льющийся через кухонные окна.

— С чего такие пессимистичные мысли, — отважно начал Питер с улыбки, которую все, как один, классифицировали, как «милую». Как там говорилось? Здравомыслие и отвага? Черт, кажется, правильно «слабоумие», и как раз этим Питер вблизи Тони фонтанировал преотлично, если не сказать феерично. Зато со здравомыслием возникали некоторые трудности. Как ни печально.

— Вчера ты был более, — Тони махнул головой, похоже, как бы показывая, каким именно был Питер, ну или подбирая нужно слово. — Уверенным. В своих действиях. Решениях. Сегодня я этого уже не вижу, поэтому повторяю: ты можешь отказаться от этого всего, без последствий и каких-либо проблем. Еще не поздно… уйти. Мне сложно отпускать от себя людей, поэтому лучше бы тебе трижды подумать, прежде чем ввязываться в это дерьмо, мальчик, — едва ли не сквозь зубы процедил он, Питер видел — тому по-настоящему тяжело давались эти слова, действительно задевающие за живое. Он себя совсем не ценит, что ли? Отговаривает, запугивает почти. Интересно. Вот вам и «гений, миллиардер, плейбой, филантром и просто дерзкий красавчик», как гласила одна из прочитанных утром статей.

— А я и сейчас более, чем уверен и в действиях, и в решениях, — заявил вдруг вконец осмелевший Питер, подаваясь вперед и привставая на цыпочки, оказавшись с ним практически на одном уровне — Тони, на удивление, не отшатнулся, как малодушно предположил парень. И не понятно, что взыграло в нем в тот момент, слабоумие или же отвага. Но шаг был воистину смелым.

А с виду замерший каменным изванием Тони стиснул в кулаке кепку, опровергая закравшееся в светлую голову Питера предположение о его, собственно, каменистости.

Питер несильно сжал напряженное и очень, очень твердое плечо, едва не испустив восхищенный вздох Тони прямо в поджатые губы — ну, губу, если быть точным, потому что до верхней он по-прежнему не доставал, но он и не пытался, — это же какие мышцы! Тут хоть богом уродись, а без усердных тренировок такого тонуса фиг добьешься!

Подтянувшись еще выше, Питер, заставив себя не жмуриться, осторожно, не отрывая взгляда от пристальных и немного помутневших темных провалов, прихватил губу и нежно смял, в ту же секунду начиная ощущать, как в груди медленно закручивается томный вихрь и тяжелеет дыхание. Тони медленно моргнул, теряя львиную долю вынужденно показанной уверенности в себе и невольно выставленной напоказ неуверенности, выдохнул носом, мгновенно расслабляясь, и Питеру даже показалось, будто он стал меньше — вот он стоял напряженный, собранный, производя впечатление уверенного в себе человека, а вот он уже скользит ладонью, благодаря включенному кондиционеру ощущающейся теплой, приятно согревающей, по талии Питера, едва прикрытой ничуть не мешающим довольно легким рюкзаком, аккуратно придерживая и направляя, но прежняя манера держаться исчезла без следа, оставляя вместо себя нежность и ласковые касания, подкрепленные постепенно мутнеющим взором, что говорило о чувствах Тони лучше всяких громких слов.

Ответное движение губ Питер встретил с едва не хлынувшим отовсюду восторгом — его не кинули, подумать только! — и он, уверившись, что его не оттолкнут, смежил веки и обвил вспотевшую на жаре шею руками, зарываясь пальцами в лохматые волосы почти на самой макушке.

Тяжелое дыхание, близость тел и интимный полумрак — три главных составляющих момента, которыми поленился бы воспользоваться только ленивый. Тони Старк ленивым не был — звание главного трудоголика всея СтаркИн закреплено за ним не просто так. Питер Паркер, может быть, и назвал бы себя самую капельку ленивым, но иногда можно, а недосып и парочка обмороков от переутомления на пустом месте не возникают.

Тяжелая ладонь, импульсивно бродящая по пояснице, нежная хватка на шее — место, к которому не каждый даст прикоснуться, но Тони позволил, и Питер даже под пока еще легким флером возбуждения оценил, прильнув еще ближе, тут же ощутив без малого каждый сантиметр тела, так открыто откликнувшегося на, без преуменьшения, неумелые юношеские касания.

И когда спустя минуты они все же нашли силы оторваться друг от друга, Питер, зажмурившись, уткнулся лбом в плечо Тони, в мыслях был сплошной бардак, а тело стало будоражить еще и загнанное дыхание, дразня и так чувствительные донельзя уши, почти доводя мальчишку до исступленной дрожи.

— Думаю, нам стоит остановиться, если не хотим сделать это прямо у входной двери, Элли, — срываясь на хрип, вполголоса высказал свою мысль Тони. Здравую мысль, стоит уточнить.

— Полагаю, ты прав, — глухо пробормотал Пит, но оторваться от Тони не смог, продолжив стоять, изредка вздрагивая от временами накатывающего непонятно чего. Это было из-за чувства, теплом разливающегося в груди? Из-за ощущения? Питер не мог понять, как не силился.

Разлепились эти двое окончательно лишь минут через десять, по-прежнему окидывая друг друга далеко не целомудренными взглядами — хотя куда им теперь до такого.

Очнулся от вялого мечтательного забытья Питер где-то по пути к другому выходу из дома, осознав себя бездумно пялящимся в спину впереди идущего Тони.

— Все-таки поедем? — уточнил, рассеянно тряхнув волосами и нацепив зажатую между пальцами кепку на положенное место.

— В машине по крайней мере есть кондер, — повернувшись вполоборота подтвердил Тони и, тоже опомнившись, надел головной убор, предварительно причесав пятерней взъерошенные волосы.

***

Тень массивных деревьев удачно укрывала просторную поляну, находящуюся у самой воды, приятно-прохладный ветер легко обдувал откуда-то слева, Тони доставал из салона приготовленную сумку — Питер, не скрываясь, млел, наблюдая за всем сразу.

В намеченных на день планах имелось как минимум купание, но Тони по пути «по секретику» сообщил, что в кузове своего часа ждут ракетки, воланы, мяч и — «это на вечер» — мангал, так что скучно не будет точно.