Тетя Мэй, ритмично пританцовывая под не известную Питеру песню, издаваемую радио, мешала лопаткой что-то восхитительно пахнущее в сковороде и увлеченно щебетала что-то незначительное в домашний телефон, зажатый между ухом и плечом, до тех пор, пока Питер не очень аккуратно приземлился на громыхнувший стул.

— Ох, Питер, дорогой, здравствуй, как спалось? — быстро распрощавшись с собеседником и накрыв крышкой сковороду, проворковала Мэй, почти умиленно рассматривая потрепанного, все еще сонно моргающего Питера.

— Отлично, теть. Как дела на работе? — поинтересовался Пит, поправляя упавшие на лоб локоны и слизывая с губ неприятную послесонную сухость.

— Все отлично, до завтра свободна как ветер! Погода отличная, можем повеселиться, пока Бен не вернулся, — улыбнулась она, вновь возвращаясь к готовке. — Ему продлили наряд, но после будет целых три выходных дня, представляешь?

Питер замер, чувствуя, как сердце начинает заполошно биться о ребра. На такой исход он не рассчитывал уж точно.

— Мэй… — начал он, понимая, что, если не попадет сегодня к Тони — он ведь уже согласился! — то точно не простит себе этого. — Помнишь Тони?.. Ну, того…

— Конечно, помню, Питер, — звонко рассмеялась Мэй. — Это ты, похоже, не признал сначала…

— А я и не сначала не признал, — гнусаво пробормотал вполголоса, закатывая глаза и откидываясь на спинку. — Мы вчера встретились в магазине, он напросился на чай, и в ходе беседы вдруг выяснилось, что я на него вроде как работаю. Было, мягко говоря, неловко. Очень мягко говоря. Почему ты не сказала?! — обиженно вскинулся он, когда женщина хихикнула, поправляя скрученные в пучок волосы.

— Да ты бы с ума сошел, милый.

— Можно подумать, я вчера не сошел с ума, когда узнал, что послал на все четыре…

— Что ты сделал, Питер? — она едва не взвизгнула от смеха, разворачиваясь к хмурому парню лицом, размахивая своим «кухонным оружием массового поражения».

Отмахнувшись от вопросов, нахохлившись, словно маленький попугайчик, а поддержанию образа как раз способствовала цветастая майка, наскоро натянутая по дороге в обитель вечно взвинченной тетушки, Питер уже более спокойно произнес:

— Все нормально уже, мы, типа, подружились.

— Ну так это же отлично! Если не оглядываться на то, что он всемирно известный миллиардер, то он вполне ничего, смешной, — улыбнулась Мэй, глядя на то, как Питер чуть смущенно ерошит волосы на затылке.

— В общем, он позвал, ну, типа, потусоваться, и я уже согласился, так что, наверное, с тобой не получится, теть, — отвел взгляд Питер.

— Ладненько, я рада, что ты нашел себе друга, — одарила она его искренней улыбкой. — Немного не твоей возрастной группы, но дружбе все возрасты покорны, — почти умиленно произнесла Мэй, потрепав Питера за волосы и чмокнув в макушку.

— Да-а, ты права, как и всегда, — все же улыбнулся Пит, целуя подставленную щеку.

***

Питер, напялив поверх ужасающе пушистых после недавнего душа кудрей кепку, шагал вдоль дороги, стараясь не ускоряться слишком сильно, потому что, ну, не хотел выглядеть странно. Он дал отмашку на то, что вышел, всего пару минут назад, а то, что он слишком быстро придет… Короче, Питеру было стремно, и даже тысяче отговорок не потушить этот ужасаяще некомфортный фитилек ожидания встречи.

Питер бы сорвался с места и побежал, потому что желание увидеть собственными глазами, что Тони, действительно, реален, было настолько велико, что никакие сомнения не удержали бы, будь в нем хоть на каплю больше смелости и уверенности, что Тони не решит вдруг свести все к конкретной плоскости — дружеской — на почве того, что его маленькая ложь о возрасте все-таки всплыла, и даже взволновала Тони, пускай Пит и всеми силами показал, что не нужно опасаться получить от него удар-другой в спину.

Питер понимал. Он и сам бы, пожалуй, волновался, окажись на его месте.

Но он по-прежнему на своем месте, в своем теле и в том же, что и минуту назад, «подвешенном» состоянии.

Проблему решит только личная встреча и, может быть, чуть более серьезный разговор, чем тот милый треп, что состоялся прошлым вечером. Хотя Питер малодушно надеялся, что этого пункта удастся избежать.

Знакомый кирпичный дом стал виднеться еще с минуту назад, но человека, замершего на той самой лавке, на которой он чуть меньше недели назад развалился на манер Спящей Красавицы, Питер заметил лишь приблизившись — солнце светило в лицо, поэтому было довольно сложно различать подобное даже с учетом того, что солнцезащитные очки неплохо спасали от жалящих сечатку лучей, тем более, Тони вновь был в красной, почти алой майке, которая даже по приближении едва ли не сливалась по цвету со стеной, хотя ранее он как-то не обращал внимания, что та до такой степени яркая.

Питер махнул рукой, растерянно улыбнувшись, и все же ускорился, не удержавшись, преодолевая оставшиеся метры за несколько секунд.

— Приветик, Элли, — растянул губы в улыбке Тони, хмыкнув себе под нос из-за прозвучавшего почти на автомате обращения. — А ты сегодня по погоде экипирован, я смотрю, в отличии от прошлого раза, — кивком указал он на голову Питера.

Схватившись за лямку рюкзака, в который предусмотрительно сунул полотенце и даже запасную одежду, нервно сжав гладкую ленту, Питер остался стоять, пристальнее вглядевшись в загорелое лицо, немного прикрытое козырьком кепки, неуловимо похожей на ту, что была надета на нем самом.

— Привет, мистер Железный Дровосек. Конечно, я же не хочу второй раз очнуться не понятно, где, опасаясь похищения или чего похуже, — мило улыбнулся Паркер. — В следующий раз удача может повернуться ко мне совсем не тем местом.

— Пожалуй, ты прав, — кивнул Тони, легко поднимаясь с сидения, сразу же возвысившись над Питером на добрые сантиметров пятнадцать, вынуждая задрать голову выше.

Питеру в нос ударил какой-то холодящий аромат — мята это что ли? Или что там еще так странно ощущается в носу: ему сразу же захотелось одновременно и чихнуть и вдохнуть его еще, чтобы ощутить глубже, в самых легких — и он, неловко поведя носом, придвинулся, едва не ткнувшись кончиком в золотистую шею. Благо — удержался, опомнился.

Спохватился, отступил на шаг и, шокированно вздохнув, извинился.

— Ты чего, пацан? — вскинул брови Тони — Питер краем глаза заметил, потому что взглядом сверлил ни в чем не повинный цветок, расцветший после дождей, но с такой жарой его ожидал неминуемый конец в ближайшие дни, если температура не станет хотя бы на градус-другой ниже. — Я даже из-за этих огромных очков вижу твои пунцовые щеки, колись, что не так, — закатил глаза он, складывая на груди руки, в подобной одежде казавшиеся еще красивее и даже рельефнее, хотя Питер не сказал бы, что Тони особенно мускулистый. Он в отличной форме? Точно да. Идеальный баланс. Питер, определённо, хотел бы стать таким когда-нибудь, но природа была к нему не очень-то благосклонна — к семнадцати годам у него едва ли развилась мускулатура, пускай и худышкой он не был. Просто что-то среднее. Простое, обычное. Не сравнимое с человеком, стоящим перед ним.

— Да ничего, просто удивился, нельзя, что ли, удивляться теперь, — пробормотал Питер, еще больше смущаясь, сжимая пальцами лямку рюкзака, превращая ту в тонкую нить.

— Можно, почему нельзя, — в своей естественной манере хмыкнул Старк — именно «Старк», потому что эту узнаваемую интонацию он не раз и не два слышал краем уха из прервавшегося на рекламу какого-нибудь социального фонда радио, из телевизора, и вообще много, где — и назвать его в этот момент фривольным «Тони» у Питера язык бы не повернулся однозначно.

Кивнув для достоверности, он все-таки поднял взгляд выше:

— Какие планы? — еле заворочал языком — во рту вдруг стало сухо, как в пустыне.

Тони махнул рукой, показывая куда-то назад, на закрытую дверь:

— Нужно забрать сумку и пойдем развлекаться. Или поедем? Как хочешь, — уверенно вещал, пока Питер изо всех сил убеждал себя в том, что прожигать взглядом невидимые дыры в Тони, пока тот открывал легко поддавшуюся дверь, плохая идея, но помогало слабо — и это мягко говоря. И даже жара, казалось бы, отбивающая вообще любое желание, на желание рассматривать и слушать Тони никак не влияла. То ли у Питера выработался иммунитет после перегрева, то ли Тони просто настолько чертовски хорош — во всех смыслах, что только можно подразумевать, — что этот имеющий значительный вес пункт просто не срабатывал.