Питер хихикнул, прикрыв улыбку ладонью, и подтянулся выше, опираясь спиной на подушку, но тут вмешался неожиданный фактор: грелка начала быстро съезжать вниз по лицу; из горла Питера вырвался внезапно громкий писк, пока он пытался предотвратить падение ледяного пакета на грудь, но голова все еще не очень хорошо соображала, и он лишь очень сильно зажмурился и задержал дыхание, ожидая новой порции шока, теперь уже от льда, распластавшегося на грудной клетке.

Но ее не последовало.

Груди коснулась чуть грубоватая кожа, на лице остались только влажные полосы. Тихое «шлеп», но Питер не почувствовал ни-че-го.

Он распахнул глаза, уставившись на раскрытую ладонь, умещающую в себе грелку полностью. Удивительно четкая ладонь, кстати. Не размытая практически, как было — словно дымкой покрыта, а ладонь. Нормальная такая: изящные, но не миниатюрные пальцы, несколько небольших шрамов на них.

Питер пару раз удивленно моргнул, чтобы удостовериться, что это он себе не напридумывал, приподнялся на локтях и вздернул брови, посмотрев на Железного Дровосека.

Вау.

Вау, блин, наверное, лучше бы он и дальше был слепым котенком. Потому что забыть Его Питер точно не в состоянии. Горяч, адски горяч.

Сколько ему? Лет тридцать? По голосу Питер дал ему около двадцати пяти, но он в принципе в определении возрастов был полным профаном, поэтому даже утверждать, что Железному Дровосеку — теперь называть его таким именем было как-то… странно, — хотя бы тридцатник было бы довольно смело с его стороны.

В принципе, Питеру плевать с высокой колокольни, сколько там ему лет, потому что даже туго соображающим мозгом он вполне осознавал, что мужчина перед ним — действительно красавчик.

А еще, определенно, странно так неожиданно обнаружить у себя еще и фетиш на бороду. Потому что, блин, раньше мужики с бородой не вызывали в нем абсолютно никаких, а в особенности трепетных чувств, тогда как этот, со своей ровно подстриженной эспаньолкой, будоражил его нутро просто невероятно.

А ведь обычно Питер удерживал себя от оценивания людей по внешности, сосредотачиваясь на общении. Что ж, пообщались. Приехали.

Ощутив как кровь стремительно приливает к щекам, Питер, абсолютно растерявшись, отвел взгляд, прикусывая щеку изнутри.

— Неужто прозрел, малой? — спросил мужчина, убирая руку, и развернулся назад, оставив на столе грелку со льдом.

— А… Ага, да, почти, — выдавил из себя Питер, неловко растирая кулаком место, где мгновение назад покоилась рука, но стереть с себя ощущение, будто она все еще там, не получилось. — Где моя футболка? — спросил он, заглядывая в наполовину зашторенное окно, за которым по-прежнему ярко светило солнце, и сел, чуть поведя затекшими плечами.

Неудивительно, когда он ушел купаться, было всего часов девять, час-полтора там, а потом дорога, обморок и далее по списку. Выходит, время где-то одиннадцать-двенадцать. Самый зенит. Отстой, однако. Как бы он по пути домой снова не свалился, только вот вряд ли снова найдется добрый дядя, который и в дом занесет, и лед приложит, и водичкой напоит.

— На скамье и лежит, куда она денется, — фыркнул мужчина и плавно — Питер собственными глазами видел, как каждая мышца на его бедрах пришла в движение, перекатываясь под тонким слоем кожи, Господи! — поднялся с места. — Приходи в себя тогда, домой отвезу, а то, если пешком пойдешь, не ровен час свалишься в канаву какую-нибудь. Далеко отсюда живешь, кстати?

— Да нет, километра полтора, меньше даже, — вполголоса ответил Паркер, поднимая рассредоточенный взгляд с плотно обтягивающих задницу шорт выше, тут же столкнувшись с чуть насмешливо прищуренными, какого-то отдаленно кофейного цвета глазами.

Да так и замер, чуть приоткрыв рот, чувствуя, как с каждой секундой во рту становится все суше и суше.

— Н-но я и сам дойти могу! — не нашел что еще сказать Питер, чтобы прервать эту внезапно образовавшуюся паузу, пообещав потом себя отпинать за подобные реплики, потому что дойти он бы не смог.

— О как. Ещё чего можешь? — серьезный тон вкупе с насмешливо вздернутой бровью выбили из только выбранной колеи поведения.

— Э-э, да в принципе все могу… — голос сел, глаза самовольно заскользили по поджарому загорелому телу вниз, а затем вверх. И снова столкнулись с кофейными глазами, которые растеряли почти всю насмешливость, стали цепкими — Питер даже не смог отвести глаз, будто его держали, так и покраснел снова, глядя в глаза фактически незнакомцу.

Мужчина, через несколько секунд немой баталии, закатил глаза, показывая на своем лице за какую-то секунду такую карту эмоций, что Питер понял, что отдал бы что угодно, лишь бы посмотреть на него в разных ипостасях.

— Потом будешь проверять себя на выносливость, малец, со здоровьем не шутят, — наставительно произнес самопровозглашенный Железный Дровосек, оправляя задравшийся подол майки, на который бессовестно пялился Питер.

— Я не малец, — хмуро ответил Питер, опуская ноги на ковер и поднимаясь.

— Да ну? — не без сарказма ответил уже, пожалуй, знакомец, глядя на Питера с высоты, превышающей его собственную сантиметров на пятнадцать — в лучшем случае.

— Мне семнадцать, — ответил Пит, исподлобья сверля взглядом. Вообще-то не совсем семнадцать, но он довольно близок. Что ему какая-то пара недель?

На лице мужчины вдруг мелькнуло какое-то выражение, так быстро, что Питер и понять даже его не успел, а потом он, с донельзя загадочным лицом, склонился почти к самому лицу Паркера и выдохнул:

— И давно тебе семнадцать, Элли?

Питер еле удержал себя от рвущегося из груди смешка, качнул головой отрицательно, цокнув языком, и произнес с упреком:

— Секрет, у приличных дам такое не спрашивают, вообще-то, бескультурный Железный Дровосек.

— А ты приличная дама? — удивленно переспросил мужчина, растягивая розоватые искусанные губы в улыбке.

— О, мистер Дровосек, я очень приличная дама.

***

В тени дома на той самой лавке и правда лежала его скомканная футболка, которую, подхватив, Питер торопливо надел и снова скользнул в дверной проем, уходя от удушающей жары в комнату, по которой бродил легкий прохладный ветерок, создаваемый кондиционером.

— Адрес какой? — послышался голос из другого помещения — кухни.

Питер замер, перебирая в голове факты об этом месте, но почти сразу огорченно нахмурился и ответил, чуть повысив голос и заглянув в дверной проем:

— Я не знаю.

— Как это — не знаешь? — удивленно переспросил мужчина, зажимая в руке звонко брякнувшую связку ключей.

— Ну я здесь не так давно, не запомнил еще, да и без надобности было как-то, — с сомнением ответил Питер, осматривая мужчину с ног до головы, и привалился плечом к косяку, скрестив руки на груди.

— Так ты нездешний, — понятливо кивнул он и, пригладив растрепавшиеся волосы, натянул на голову белую кепку.

— И что с того? — парень с вызовом вскинул чуть распушившуюся бровь.

— Просто теперь понятно, почему я раньше не видел эту шикарную попку так часто, — подмигнул этот… Железный Дровосек и, отвернувшись, отпил воды из заранее наполненного стеклянного стакана.

Питер во все глаза уставился на широкую спину, чувствуя, как по лицу неумолимо распространяется румянец, а внизу живота начинает отдаленно приятно тянуть. Блин, это отстой какой-то, почему он чувствует себя так странно рядом с этим мужиком? У этого даже причин объективных нет. Если у Питера на него встанет сейчас — это будет просто фиаско. Если в принципе встанет на него.

— В смысле «так часто»? — все-таки спросил он.

— Ну, — с энтузиазмом начал вполоборота к Питеру, — пару раз видел, как ты идешь с той стороны, полагаю, с озера, в компании Мэй. Тогда я даже предположил, что она закрутила за спиной Бэна романчик, но что-то ты не выглядишь человеком, который вообще станет чьим-то любовником. Приличная дама, все дела, — откровенно ржал он, вытирая запястьем рот.

Сказал бы Питер, чьим любовником, похоже, с удовольствием бы стал, да не скажет. Даже себе.