— Ты слишком бестактен и лезешь не в свое дело.

— Мы же решили быть честными друг с другом.

Я недоверчиво кошусь на него. Умный или наглый? И то, и другое! Закатываю глаза.

— У тебя не получится выкрутить все в свою пользу!

— Жаль, мне бы этого хотелось. — Усмехается. — Что Женя сказала?

— Ты опять это делаешь! — Возмущаюсь.

— Что делаю? — Бегло смотрит на меня и вновь обращает взор на дорогу. В профиль он почти так же симпатичен, как и в анфас. Отгоняю от себя навязчивую мысль о том, что я живу в доме с парнем, чья внешность сгодилась бы для главной роли какого-нибудь мега-популярного красавчика в американском сериале. Я представляю его с огромной бородавкой прямо на носу и с ушами эльфа. Во-о-от, так гораздо легче на него смотреть.

— Загоняешь меня в угол. — Складываю руки на груди. — Но я не поведусь.

— И когда это я загонял тебя в угол?

— Когда влетел ко мне в ванную. Или когда едва не впечатал меня в окно в своей комнате. А я, к твоему сведению, реально не знала, что ты будешь там. Что скажешь?

— Скажу, что у наших ворот стоит какая-то женщина и отчаянно пытается разглядеть что-то в замочную скважину.

— Что ты… — сначала я не понимаю, о чем он, потом смотрю вперед и тоже вижу эту женщину. — А, вот что ты несешь.

Ник подъезжает к воротам и глушит мотор. Незнакомка увидев нас, тут же выпрямляется, разглаживает юбку, точно она могла помяться от того, что она пару раз нагнулась, и с большой заинтересованностью смотрит на нас.

Никита молча выходит. А я что? Мне абсолютно нет до этого дела: дом не мой. Поэтому я выхожу тоже.

— Здравствуйте, могу я чем-то Вам помочь? — Ник сама галантность.

— Здравствуйте. Да, наверное. Вы тут живете? Вы случайно не Максим Аркадьевич? — Женщина говорит, придерживаясь определенной строгости в голосе.

— Нет, я не Максим, но тоже тут живу. Так, чем я могу помочь?

Я стою по другую сторону машины от них, на безопасном расстоянии, и просто слушаю разговор.

— Меня нанял Аркадий Михайлович. Я пришла на замену Степаниды Ивановны. Только вот, стою тут уже полчаса, но никто не открывает. — Она мельком смотрит на домофон.

— Ох, замена… — Никита проводит ладонью по волосам. — Знаете, нам очень жаль, но мы нашли замену быстрее. Просто срочно потребовался работник. Так что, извините, мы больше не нуждаемся в Ваших услугах.

— Да? — Женщина мрачнеет. — Но Аркадий Михайлович…

— Да-да, я сам с ним поговорю. Мы что-то должны Вам?

— Нет, ничего. До свидания. — Женщина перекладывает сумочку из одной руки в другую. Кивает, разворачивается и уходит.

Я к тому моменту перебираюсь ближе к капоту и стою, опершись на него. Когда Ник поворачивается, то слегка поднимает брови, одаривая меня обвиняющим взглядом, но молчит. Затем подходит ко мне и пристраивается рядом. Наверное, у меня на лбу написано, что я жажду разговора.

— Что-то я не припомню, что бы мы нашли замену Степаниде. — Говорю, пялясь на ворота.

— Зато ты отлично должна помнить, что Максик спустил все деньги предназначенные для обслуживающего персонала.

— Ну да. И много персонала нам еще нужно будет уволить?

— Не особо. Остался только садовник. Но он приходит всего пару раз в неделю, и думаю, его услуги нам по карману.

— Нам? — вопросительно смотрю на Никиту.

— В твой карман не полезу, не переживай.

Киваю в знак согласия. Не то, чтоб я жадничала, просто думаю, что совершенно не потяну услуги садовника. Зарплаты в цветочном хоть и хватает на жизнь, излишков у меня не так много. И еще я всерьез думаю, что не стоит во всем потакать Максу. Было бы не плохо, заставить и его немного подумать и напрячься. Не подтирать за ним, а вручить ему бумагу и указать на собственный зад.

Как так получилось, что у одного брата слишком серьезный характер, а другой — паталогический разгильдяй?

— Расскажи мне о своем папе?

На мой вопрос Ник резко поворачивает голову и смотрит широко распахнутыми глазами. Потом хмурится, чуть склоняется на бок.

Что же его так удивило?

— О моем папе?

— Ну да… Просто мне хотелось бы узнать, с кем моя мама решила связать свою жизнь. Хороший ли он человек? Он любит животных? Строг ли? Чем занимается? Любит рыбалку?

— А-а-а… — он протягивает и отводит глаза. — О моем папе. — Слова звучат бесцветно.

— Да, я так и сказала.

— Раз уж ты, вроде как, стала членом нашей семьи, то должна знать одну вещь. Да и это никогда не было секретом, собственно говоря…

— Что? Твой папа пьет кровь младенцев?

— Он не мой папа.

— Что? — Переспрашиваю мигом, слишком воскликнув.

— Аркадий — не мой отец. Мы с Максом не родные братья.

— Двоюродные?

— Нет.

— Ты вообще родственник им? — Прищуриваюсь.

— Относительно. — Он пожимает плечами.

— Офигенный ответ. — На волне иронии поднимаю руки и показываю ему «класс». — Ничего больше не говори, итак все слишком понятно.

Никита покачивает головой, отталкивается от капота руками и встает передо мной. Приходится поднять голову и смотреть на него снизу вверх, что немного неприятно. Мне тоже хочется встать, но я сдерживаюсь.

— Дядя Аркадий мне крестный, а еще лучший друг моего отца.

— Но ты живешь тут?

Кивает. Затем отрицательно качает головой. Похоже, он просто издевается надо мной и все.

— Ты уверен, что это рассказал мне всю историю целиком?

— Нет. Но ты всегда можешь воспользоваться своим правом на мою честность.

— Ах, вот оно что! — У меня от удивления рот открылся. — В таком случае, — я отталкиваюсь и встаю напротив него, — мне совсем не интересно. А свое право на честность я еще приберегу. Чую, с тобой оно мне понадобится. Если уж мы выяснили, что Аркадий тебе крестный — расскажи о своем крестном.

Конечно, Никита мне ничего не рассказывает. Улыбается, качает головой, затем садится в машину и жмет на сигнал. Я вздрагиваю, делаю шаг в сторону, и Ник со спокойной душой заезжает в открывающиеся автоматически ворота, оставляя меня с еще большей кучей вопросов. Вот уж страшная семейка воистину!

Этим же вечером, Максим предлагает нам сделать небольшой праздник. Устроить барбекю, ужин на свежем воздухе, немного выпивки и расслабиться. Я соглашаюсь — почему бы и нет? Во-первых, у нас не осталось никаких недомолвок, во-вторых, будет неплохо узнать своих родственников в располагающей к беседе обстановке, в-третьих, мне точно не помешало бы расслабиться.

Пока парни жарят на гриле сосиски и куриные окорочка, я режу салат из свежих овощей, и накрываю на стол позади дома. Оказывается, двор гораздо больше, чем мне казался: за бассейном есть еще качели, стоящие в приятном удалении между двух деревьев; беседка со столиком на шесть персон, а в углу имеется даже небольшое мягкое кресло. Вот там-то я и уселась, ожидая вкусного ужина, переписываясь с Лизой.

Я: «Мама звонила! У нее был такой голос, будто она вот-вот сознается. Мне было страшно. Думаешь, это нормально?»

Лиз: «Наверно. Ведь, если она признается, то должна будешь признаться и ты. Думаю, ты не признания боишься, а последствий.»

Я: «Ты права.»

Лиз: «Знаю. Все будет хорошо. Как там вери-секси-хот мальчики?»

Я: «Кажется, мы пришли к консенсусу.»

Лиз: «Надеюсь, это взаимовыгодные отношения с обнимашками голышом?»

«P.S. Я нашла твоих секси-братиков в «вк», они горячее, чем я думала! Пожар!!!!»

Кажется, зря я рассказываю Лиз все. Очень зря. Ее нездоровый интерес к личностям этих парней может пагубно сказаться на мне. Допустим, она насквозь прожужжит мне уши или ей удастся убедить меня, что они реально, цитирую: «вери-секси-хот-мальчики». Я в целом не отрицаю факт их физической привлекательности, но не больше. О большем и думать нельзя — они же бесчувственные твердолобы!

Лиз: «Ау? Твои секси-братишки пришли? Можно позвонить и услышать их голоса? Ставлю сотку на то, что они не менее сексуальные, чем их тела.»

Словно в подтверждение слов Лизы, парни громко рассмеялись, толкая друг друга, а потом и вовсе шуточно сцепились, упали на траву и стали кататься.