В какой-то момент, посмотрев направо, я увидел такую живописную картину, что даже непроизвольно нажал на тормоз и съехал на обочину. От асфальтовой дороги вправо уходила недлинная аллейка из кипарисов, а в конце нее стоял небольшой дом, увитый плющом. Дом казался обветшалым, но крепким, хотя одна ставня, скрипя, раскачивалась на ветру. Мадонна, как живописно! Жаль, я не художник, иначе я приехал бы сюда с мольбертом. Но во мне зашевелилась моя творческая натура! Захотелось сделать словесное описание этому местечку, хотя оно никоим образом не соответствовало моему жанру.

Я дошел почти до самой калитки и остановился. Разумеется, на территорию я не собирался заходить, но тут я заметил рыжего кота, сидящего на крыльце рядом с алюминиевой мисочкой. Ступени поросли травой, а кое-где пробивались яркие полевые цветы. Кота явно разморило на солнце, потому что сидел он, прикрыв глаза, и задремывал. Картина была такой сказочной, что я не удержался и достал смартфон. Дом я потом еще сфотографирую на зеркалку, но кот на крылечке – это тот кадр, который не повторится, его надо ловить здесь и сейчас. Я просунул сквозь прутья свой телефон, чтобы ничего лишнего не попало в объектив, но задел калитку, и она скрипнула. Кот вздрогнул и раскрыл глаза. Они были огромными и зелеными. А я обнаружил, что калитка не заперта.

– Чао, – махнул я коту.

Он громко мяукнул и со всех ног бросился ко мне, будто увидел хозяина. Странное поведение. Подойдя ближе, он остановился в паре шагов и внимательно меня осмотрел, присев на каменной дорожке и обкрутив себя хвостом. Потом снова мяукнул, поднялся и, приблизившись, принялся тереться о мои ноги. Я опустился на корточки и провел рукой по его рыжей шелковистой спине.

Люди, конечно, странные существа. Особенно в тот момент, когда начинают разговаривать с незнакомыми котами, будто те разумные создания. И я, само собой, был одним из странных.

– Чао, Аранчино, – потрепал я его по мягкой голове. – Как поживаешь? Почему сидишь один, грустишь?

– Мяу… – явно пожаловался на свою нелегкую судьбу кот.

– Что ты говоришь? Хозяева куда-то уехали? – уточнил я и поднял голову. Может, я сижу тут и несу чушь, а у хозяев просто еще сиеста не закончилась? Но дверь казалась закрытой наглухо, даже заколоченной. – Да, я понимаю, тоскливо оставаться одному… Уж мне ли не знать… – хмыкнул я. – Но ты не переживай, они обязательно вернутся.

– Мяу, – сказал кот и посмотрел на меня с упреком, как на неразумного.

Интересно, что ему показалось глупым в моих словах? Если бы еще понимал чего…

Калитка качнулась от ветра, и я заметил табличку, прикрепленную к прутьям, а под ней – лист картона, подрагивающий на ветру. Что там было написано, я со своего ракурса разглядеть не мог, но мое любопытство, понятное дело, вмиг разгорелось, потому я приподнялся, вытянув шею и стараясь прочитать написанное. На керамической табличке с нарисованной гроздью винограда курсивным шрифтом было выведено «Fattoria «Collina Uvetta»»¹³. А на картоне, прикрепленном к прутьям проволокой, было написано маркером: «VENDESI¹⁴».

– Постой, твои хозяева что, насовсем уехали? – ошарашенно посмотрел я на кота. Тот ласково терся о мои ноги и мурлыкал. – Но как они могли тебя бросить? И чем ты питаешься?

– Мяу, – коротко ответил кот, будто хотел сказать, что это, в общем-то, пустяки, мышей словить не проблема. Потом он вдруг направился обратно к крыльцу и демонстративно уселся около своей миски. Я воспринял это, как приглашение подойти и посмотреть на безобразие, которое в ней творилось.

Я все еще не решался войти в калитку. Никогда нельзя на слово верить котам, тем более рыжим. Мало ли что они там намяукают, ведь у них на все свое мнение. Но кот смотрел на меня так призывно, что я поддался искушению. Опасливо озираясь по сторонам, я подошел к ступеням и заглянул в миску. Там была налита вода, а в ней плавала куча перьев. Конечно, я согласен, такую воду пить невозможно, но, скорее всего, наличие перьев в миске – проделки исключительно этой рыжей бестии.

– Хочешь сказать, что после того, как ты слопал несчастную птичку, тебе нечем ее запить? – неодобрительно посмотрел я на кота. – Хотел обвинить тебя в жестокости, но если тебе больше нечего есть… – смягчился я. – У тебя точно нет хозяев?

Кот продолжал смотреть на меня, не мигая, всем своим видом показывая, что мое недоверие или недопонимание его коробит. Я вздохнул и взял миску, вылил из нее воду, вытряхнул перья и развернулся к калитке.

– Пойдем, Аранчино, у меня в машине есть вода, – кивнул я, и кот поскакал за мной. – Прости, я не знаю, как тебя зовут, потому и называю так. Ты такой рыжий, как апельсин¹⁵, – хмыкнул я. Кот не отреагировал, но шел за мной, не отставая от меня ни на шаг.

Мы дошли до машины, и я налил коту целую миску свежей воды. Она, конечно, была теплой, зато чистой. Кот принялся жадно лакать, как собака. Видимо, на территории его владений из-за жары все высохло, и добыть воду было нелегко. Интересно, а откуда взялась предыдущая вода в миске?

– Слушай, Аранчино, что-то ты темнишь… Кто-то ведь налил тебе воду в эту миску…

– Мяу, – невозмутимо ответил кот, отрываясь от воды. Потом снова потерся об мои ноги, видимо, в знак благодарности.

Я взял миску и бутылку воды и направился обратно к дому. Поставив тарелку на крыльцо, я под завязку наполнил ее водой. Кот с тоской посмотрел на меня. Да, этот мой жест выглядел печально: я оставлял ему максимум воды, будто уезжая навсегда.

– Я бы пригласил тебя пожить у меня дома, да я сам сейчас в гостях. Не знаю, как мои хозяева относятся к котам… И потом, мне неудобно с первого дня просить их об этом, уж извини. Знаешь, я заеду тебя навестить завтра, я тут недалеко живу. Может, привезу тебе рыбки… Или что ты там любишь?

Кот продолжал тоскливо на меня смотреть своими изумрудными глазищами. Мне поистине стало жаль его. Кажется, хозяева действительно уехали навсегда, но своего питомца, по невнимательности, забыли. Теперь он тосковал по ним и, к тому же, вынужден был выживать своими силами. Прям как я.

– Ладно, Аранчино, мне пора. Не грусти, – сказал я бодро, а у самого на душе стало муторно. – Завтра я загляну к тебе в гости.

Я протянул руку, чтобы погладить его рыжую голову, и кот с готовностью потерся о мою ладонь макушкой.

Всю дорогу я думал об этом несчастном коте, забыв о дивных пейзажах вокруг. Столько тоски и мудрости было в его глазах, он словно разговаривал взглядом!

У нас в доме в детстве жили и коты, и собаки, потому я неплохо разбирался в их повадках и не мог оставаться к ним равнодушным. Много раз я думал завести кота у себя дома, но домашнее животное – это ведь ответственность. Его надо кормить, чесать, убирать за ним, заботиться. Короче, я так и не решился.

Вернувшись на ферму, я взялся за распаковывание чемоданов. Это заняло у меня часа полтора, но не потому, что я привез с собой полдома, а потому, что я постоянно натыкался на журналы, разложенные по всему моему обиталищу. Все они в основном были о выращивании винограда, виноделии, вине и различных фестивалях вина в Тоскане. Фотографии внутри притягивали меня, как магнит, потому что я немного увлекаюсь этим искусством. А как писатель я просто не мог не читать сопровождающих статей. От виноделия я был далек, как миры в моих книгах от нашей планеты, но написано было увлекательно.

Вдруг мой смартфон зазвонил, а на дисплее высветился телефон моей адвокатессы.

– Синьор Фискетти, как начался ваш отпуск? – услышал я ее бодрый голос. Да, она называла меня исключительно по псевдониму, будто его произношение доставляло ей особое удовольствие. Однако меня это напрягало. Все это официальное обращение – ненужный пафос, игра на публику, непреодолимая дистанция, а вовсе не демонстрация уважения. Уважение никак не зависит от слова «синьор» и обращения на «вы». Оно существует отдельно, само по себе.