Глеб быстро среагировал на ситуацию, он толкнул девушек в угол коридора, закрыв их от летящих из комнаты осколков. После того, как на улице стало тихо, Алена и Лида хотели немедленно выйти наружу, но он не пустил их.

— Я проверю, потом вы пойдете.

Он вышел на улицу, выглянул за ворота. Картина его впечатлила. Дом, стоящий через дорогу, чуть подальше от убежища девушек, разлетелся по бревнам, остов от него активно горел. Соня сидела, согнувшись над Валерием. Перед ней и сбоку лежали три раскрошенных бревна. Как их не задело, одному Богу было известно. По дороге от площади мчалась скорая и несколько машин полиции, спецназ начал прочесывать окрестности. Глеб вернулся в дом.

— Можете выйти. Соня цела. Лида и Аленка выбежали на улицу, а Глеб, подняв Полкана на плечо, побрел за ними.

Девушки окружили Соню и Валеру. Они гладили ее по голове, что-то говорили, а она слышала только звон в ушах. А дальше все было как во сне. Кровь, много крови, она текла из-под Валеры. Соня ничего не могла поделать, она держала его голову на сгибе локтя, вцепившись пальцами в куртку, и гладила его лицо, тихо подвывая.

Она ничего не видела вокруг: ни разлетевшегося по бревнам дома, ни Павла, который осторожно отцепил ее от своего сына. Ее платье было мокрым от крови, носки в грязи, волосы наполнены щепой, но ничто не причиняло ей дискомфорт, все потеряло смысл, только жизнь, его жизнь была центром ее внимания. Их увезли на скорой. В больнице Софья села на кушетку, упала плечом на стену. Павел сидел напротив, он пытался ее подбодрить, но девушка не реагировала на его речь, она попросту ничего не слышала. Алена сидела рядом с отцом, она тихо плакала, смотря перед собой невидящим взглядом.

Потом пришла Лида. Подруга осторожно обняла Соню и отвела ее в душевую. Ни слова не говоря Лида сняла с нее платье, смыла кровь, одела на Соню спортивный костюм, теплые носки, кроссовки. Она привела девушку обратно. Мимо прошла медсестра, проворчав:

— Долго ждать будете. По частям его собирают. Ребра переломаны, в одной ноге только мышцы разорвало, а вот со второй хуже — артерия перебита и кость в крошево. Если выживет, в реанимации неделю пролежит. А вы, молодой человек, не рыдайте на все отделение, — обратилась женщина к Алене. — В вашем возрасте надо уже мужиком быть!

Голос медсестры был тихим, отдаленным, но он ударил по сознанию Софьи безнадежностью. Она задержала дыхание, надолго, а потом со стоном выдохнула. И полетели часы, время растянулось в бесконечность, все мысли замерли. Вырваться из этого смерча ужаса было невозможно.

В час дня к ним вышел хирург. Операция была непростой, его лицо закрывала маска, но в глазах читалась усталость.

— Все нормально прошло, кровопотеря большая, подлатали, достали пули, сделали переливание крови, сейчас в реанимации. Мужик он крепкий, но за походку не ручаюсь, будет прихрамывать.

Павел эмоционально пожал врачу руку.

— Спасибо, доктор, спасибо.

— Да не за что! Работа такая! — ответил врач, убирая руки за спину.

Алена, стоявшая рядом с врачом, вдруг перестала плакать и удивленно посмотрела в глаза хирурга. Тот похлопал ее по-мужски по плечу и ушел обратно в операционную. Потихоньку все стали расходиться. Павел и Алена ушли, чтобы снять квартиру, они хотели взять Соню с собой, но она наотрез отказалась идти куда-либо. Лиду Соня сама отпустила, сказав, что все теперь будет хорошо.

Софья знала, что Валера лежит за стеной, ему плохо, он там совсем один. Когда все ушли, она легла на кушетку в коридоре и прижала внешнюю сторону кисти к холодной стене, мечтая, чтобы эта холодная каменная преграда между ними исчезла.

Прошла неделя, каждый раз, когда врачи спешили в реанимацию, у Сони все внутри сжималось. Медсестры жалели ее, поэтому она всегда знала, лучше или хуже Валере, к нему ли они спешат, или другой пациент нуждается в помощи. Павел и Ольга приходили по-очереди, они разговаривали с лечащим врачом, приносили Софье еду, но она практически ничего не ела и совсем мало спала. Ей говорили, что смысла в том, что она здесь его ждет — нет, и если ему хуже будет, все равно в реанимацию ее никто не пустит. На что Соня отвечала: «Я все понимаю, но не могу уйти!» Первый раз в жизни она поступала иррационально, так, как чувствовала.

Наконец, врач принял решение о том, что Валерия можно переводить в обычную палату. Угрозы жизни не было, но выздоровление не обещало быть быстрым. Его вывезли на кровати из реанимации, и он сразу ухватился взглядом за Софью. Она была бледной, ее глаза окружали голубые круги, одежда измялась, волосы спутались. Девушка еле стояла на ногах, она хмурилась, внимательно слушая рекомендации доктора. Когда Валерий занял место в палате, и их оставили наедине, Соня заговорила с ним:

— Знаешь, после того, что я пережила за последнюю неделю, ты обязан на мне жениться, — сказала она, готовя для него теплое одеяло.

Валера, все еще обалделый от лекарств, слабо улыбнулся.

— Кажется, моя любимая только что сделала мне предложение?

— Да, именно так! — рассерженно ответила Соня.

— Сонь, раз уж я на все согласен, поцелуй меня? Соскучился я.

Соня наклонилась и мимолетно поцеловала его.

— Так мало!

Вместо объяснения Соня взяла руку Валеры и приложила к его же щеке. Валера почувствовал под рукой длинную жесткую щетину. Наверное, это напоминало поцелуй с дикобразом.

— А обнимашки?

— У тебя ребра сломаны, — напомнила ему Соня.

Валера обреченно вздохнул. И только тогда Соня взяла его руку, притянула ее к своему лицу, потерлась об нее и вдруг заплакала. Девушка целовала его ладонь и, закрыв глаза, переживала свое счастье и горе одновременно. Сейчас ей казалось, что она очень слабая, а ей хотелось быть деятельной, сразу занять обустройством быта в палате, накормить его. Вместо этого она плакала, и ничего с собой поделать не могла.

— Сонь, Сонь, ты чего!?

Соня нахмурилась. Она положила его руку на кровать и начала поправлять одеяло.

— Я ничего! А вот ты поправляйся, тогда и обнимашки будут! — строго сказала девушка.

Валера отвел взгляд.

— Сонь, ты, ты только не плачь из-за меня, ведь все хорошо, через два месяца меня домой отпустят.

— Угу.

— Я тебя жалеть буду много-много.

— Угу.

Соня всхлипнула и высморкалась в платок.

В этот момент открылась дверь, в палату вошел Павел. Он был обвешан сумками.

— Здорово!

— Привет!

Соня кивнула. Павел должен был ехать домой сегодня вечером, а вот Ольга оставалась с Соней и Валерой еще на неделю.

— Сонь, иди, передохни, Оля обед сварила.

Соня вопросительно посмотрела на Валерия.

— Честное слово, я буду паинькой!

— Ну, хорошо, я приду часа через четыре.

Она осторожно поцеловала его лоб и вышла из палаты. Павел сел на стул, поставил перед собой сумку с теплой едой.

— Ну что, как ты?

— Нормально, — по обыкновению ответил Валера. — Что у тебя в сумках?

— Мать обед приготовила. Не знаю, что тебе тут можно, что нельзя.

— Доставай все, Соня расстраивается из-за того, что я полудохлый.

Павел зашуршал пакетами. Он очень обрадовался такому настрою сына.

— Хорошая девочка. Знаешь, она всю эту неделю в больнице была, тебя ждала. Надеюсь, ты свое не упустишь?

— Нет, не упущу, конечно, моя она, с первого дня моя!

Полтора месяца спустя Валерий маялся от скуки. Каждое утро он ждал только одного — когда придет Софья. Его родители сняли квартиру неподалеку от больницы, и девушка проводила дни с ним. Она приходила в восемь, приносила завтрак и обед, они не спеша вместе ели, обсуждая предстоящие заботы. Впереди было много событий: переезд в Москву, поступление в институт, начало их совместной жизни. После завтрака Софья убиралась, садилась рядом, ставила холст на мольберт и рисовала. Девушка была с головой погружена в работу, она меняла свою жизнь. Валерий наблюдал за ней, по прошествии нескольких недель, проведенных в больнице, ему даже начало казаться, что он кое-что теперь понимает в живописи.