— А что ж вы тогда идете-то?
Игорь усмехнулся. Невесело.
— Так по делу же вроде посылает, а не лесом. А мы что? Зачем на ровном месте волну гнать? Ну, гоняет по делам, — так мы не против же. И нам польза и ей удовольствие.
— А как вы дошли до жизни такой? Боевые ребята же. А позволяете девчонке какой-то собой рулить.
Игорь вздохнул.
— Боевые. Но нас всего пятнадцать тут, — вместе с девчонками. Семеро парней, — вот мы все… А у Волков сюда целый класс попал, — тридцать пять гавриков. Восемнадцать парней, семнадцать девчонок. Тоже боевой вполне. И на год старше нас. И "Алла Сергеевна", знаешь, не дура. Она людей хорошо убалтывать умеет. Она же не сама Председателем себя назначила, её все туда выбрали. Триста восемнадцать голосов "за", пятьдесят девять "против", остальные воздержались… это на последних выборах только. А их восемь раз проводили уже, — и всегда одно и то же.
— А что, никого лучше не нашлось?
Игорь вновь вздохнул.
— Димка, у вас же тоже выборы в школе были. Знаешь же, как это всё бывает, — кто больше обещает, тому и ура. А я вот просто так обещать не умею. Да и выборов у нас таких дома не водилось. Мы делом занимались, семьям погибших на фронте помогали и всё такое. Времени на собраниях болтать не было. А у Волков как раз было. "Алла Сергеевна" там здорово наловчилась мозги пудрить. Ты вот, когда споришь, с самых сильных аргументов начинаешь же?
— Ну да, а как иначе-то? — удивился Димка.
— Ну вот. А она нет. Она нарочно начинает с самых слабых. И повторяет без конца, пока оно само в мозгах не пропечатается. Но не просто так, а каждый раз добавляет что-то, так что выходит уже как бы не повтор.
— И что?
— А то, что она как бы прямо на твои мысли отвечает, — а это на людей знаешь как действует? Они же думать начинают, что перед ними прямо гений сидит. А даже если ты и против, — то не успел ещё толком возражение продумать, как в нем уже и смысл пропал. И снова так, и ещё, — пока сам не умаешься их придумывать и не плюнешь. А тут, как раз, голосование, — и сам честно руку "за" тянешь.
— Да ну, чушь это, — буркнул Димка. — Не на всех же это действует.
— Не на всех. Но на большинство действует, — а ничего больше и не надо. Большинство за, — а тем кто против говорят, что Морские Воришки шалят, Буревестники разжигают и вообще надо всем сплотиться — и что тут возразишь?
— Но теперь-то никаких Воришек нет… в смысле, угрозы от них больше нет.
— Вот потому-то мы и тут, — вздохнул Игорь. — Как раз есть время гаечки подтянуть… А потом — большой восточный поход. Это на полгода, если не на год. А там, глядишь, ещё что придумают… Сами не справятся, — Ны`ай подскажет. У него большой опыт в таких делах есть…
— А ты что, на восток не хочешь? — удивился Юрка. — Я вот хочу эти Осенние Дворцы увидеть, и вообще…
— Я тоже хочу, — вздохнул Димка. — Но, понимаешь, в чем тут дело… Вон там, — он показал на запад, — кучка мразей две сотни ребят в рабстве держит. Вон там, — он показал на юг, — засели уроды, которые не спросив загнали нас сюда, отняли дом, родителей, Родину, наконец… И я хочу покончить и с теми, и с другими. Раз и навсегда, окончательно. А дворцы, — это интересно, конечно… но совсем в другую сторону, понимаешь?
Юрка насупился, но возражать всё же не стал, хмуро глядя на запад. Закат уже почти погас, лишь над горизонтом ещё пылала широкая полоса зеленого, совершенно неземного сияния, — и на её фоне чернели бесконечно длинные, тонкие полоски облаков. На юге то и дело вспыхивали розовато-белые зарницы, но сюда не доносилось ни звука, слышался лишь бесконечный шум волн…
— Так что нам делать-то? — наконец спросил он.
— Назад пошли, — усмехнулся Игорь. — Спать пора.
* * *
Забравшись в гамак, Димка развернул ажурную, похожую на вершу крышку и тщательно застегнул её костяными крючками. Высота была метров тридцать, и это нервировало, — под спиной сейчас не было ничего, кроме циновки. Пусть прочной, надежно растянутой на веревках, всё равно…
Мальчишка вздохнул и откинулся на спину, честно пытаясь заснуть. Очень хотелось в Столицу, — но плыть ночью всё равно не стоило. Игорь сказал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Значит, придется ждать до утра, — а лучше не ждать, а просто спать. Только вот никак не засыпалось. До одеял и подушек Типнаи так и не додумались, к тому же, в полом стволе Дерева, словно в трубе, тянуло снизу сквозняком, легко проникающим через плетение циновки. Здорово в жару, но сейчас, как назло, оказалось прохладно.
Димка вздохнул и перевернулся, глядя вниз. Живот сразу же свело от страха, — но не сильно, скорее, даже приятно. Огня в Дереве не жгли, по понятным причинам, — но темно тут всё же не было. Роль фонарей играли высушенные и сшитые кожаными шнурками желудки йериков, натянутые на каркасы из прутьев, — изнутри их обмазывали медом, привлекающим местных светляков. Светили они не так, чтобы сильно, — но желтый мерцающий свет смотрелся романтично и таинственно. Таких фонарей тут было много, и висели они совсем не для красоты, — чтобы спешащие ночью по нужде не переломали себе шеи. Димке это казалось нелепым и смешным, — но смотрелось всё равно красиво. Всё же, не так плохо, наверное, тут жить, подумал он. И заснул.
* * *
Выйдя на середину улицы Димка остановился, сунув руки в карманы, с наслаждением вдыхая свежий, морозный воздух и осматриваясь. Сейчас он чувствовал себя довольно странно. Одеваться ему страшно не хотелось, так что он ограничил свой костюм тем, без чего уже никак не получалось обойтись, — то есть, теплыми штанами, курткой и ботинками. Под ними совсем ничего не было, так что он ощущал себя голым, да и пробиравшийся под одежду ветерок его беспокоил, — казалось, что по телу скользят чьи-то неощутимые, но холодные пальцы…
Он пошевелил пальцами ног, — сквозь толстые подошвы к ним тоже пробивался холод, — потом вздохнул, поёжился и снова осмотрелся. Солнце ещё не взошло, но над восточным горизонтом стояла туманная серебристая заря, и рассвело уже почти совсем. Сама улица была такой широкой, что напоминала, скорее, поле. Это впечатление ещё усиливалось покрывающей её замерзшей грязью в глубоких колеях, на дне которых белел лед. Среди темных облетевших деревьев кое-где поднимались трехэтажные краснокирпичные дома с железными крышами. Их дворы окружали простые ограды-решетки высотой метра в полтора. Интересно, что это за место, подумал мальчишка… и проснулся.
* * *
Блин, так и знал, что замерзну, — подумал Димка, вспоминая сон. Во сне он свернулся в клубок, подтянув коленки едва ли не к носу, так что ноги, конечно, затекли, — а едва он растянулся, его уже откровенно начала бить дрожь. Тем не менее, подниматься не хотелось, — в основном потому, что путь вниз предстоял непростой и неблизкий. И, к тому же, прямо поутру придется плыть в Столицу, а мне туда не хочется, понял он. Эта мысль удивила мальчишку, и он всё же приподнялся, осматриваясь. В нескольких гамаках ещё дрыхли засидевшиеся допоздна Типнаи, но в соседних никого уже не было. Волки уже встали и сейчас, наверное, как раз решали, возвращаться ли им в Столицу или задержаться тут ещё на пару дней… ну и славно. Без него не уплывут же, а решать ему совершенно ничего не придется…
Димка вздохнул и задумался. В Столицу, честно говоря, никто не рвался. Здесь-то они гости, а там опять придется вкалывать, слушаться "Аллу Сергеевну", да и другие девчонки со своими прихотями не отстанут. Да и он сам тоже… Нет, Метис, конечно, гад, — но он никуда не денется ведь!..
Блин, да я боюсь же, понял Димка. Словно стоит мне только вылезти из гамака, — и события понесутся, словно горная река, до самого конца, и никаких тихих заводей уже не будет. И что в том конце, — родная гавань или водопад и бездонная пропасть, — сказать никак нельзя. А стоит мне полежать тут ещё несколько минут, — и всё рассосется само собой, и мне останется только плыть по течению. И если что пойдет вдруг не так, — всегда можно будет сказать себе, что я мог просто проспать эти несколько минут, и от меня тут вообще ничего не зависело… ну уж нет!..
