— Ты что, предлагаешь мне их простить? — наконец спросил он. — После всего?
Асэт удивленно взглянул на него.
— Зачем? Их запереть надо подальше, одних, чтобы сами мучились меньше и меньше мучили других, просто как первый шаг. А вообще я, знаешь, считаю, что за какой-то срок все они придут в себя. Идола Червя-то больше нет.
Димка отрицательно помотал головой. Ему нравилось, как разговаривал Асэт — короткие, точно сформулированные фразы. Ему хотелось верить, но… но… но…
— Нет, не придут, — возразил он. — И они уже здесь заперты. Разве что этот лес огородить заставами, чтобы всякие дураки в него не лазали и не попадали снова в рабство…
— Они заперты в нездоровом месте, — пояснил Асэт. — Тут, в западных горах, Поющий Червь, Туман, ещё всякая гадость… Я говорю о более комфортных для них, какие они прямо сейчас, условиях жизни. Где-нибудь на севере или в восточной степи. Кто оправится сам — тот оправится, кто не оправится — можно дальше разбираться, но ещё больше сходить с ума они уже не будут.
— Дать отстояться? — хмыкнул Димка. — Не любое безумие лечится временем и местом. Да и как мы их туда отправим? Да даже если отправим, они фиг там останутся. Вот если бы какие-то таблетки от подлости были…
Асэт хмыкнул.
— Если бы можно было просто дать всем им снотворного со слабительным, то проблему бы давно решили. Они ж в плену у Волков все были уже.
Димка вдруг усмехнулся.
— Может, в самом деле дать им чемерицы какой, чтобы сидели под кустом, а не за рабами бегали?
Асэт пожал плечами.
— Можно и так. Идей-то было много, беда в том, что ни одна не сработала.
— Ну и что тогда делать? — хмуро уже спросил Димка. — Скормить их всех Червю? Поить драфой до того, пока они не станут идиотами?
Асэт вздохнул.
— К сожалению, у всех важных задач только одно решение. Или никакого. Приходится принимать тот способ, который есть.
* * *
Вечером мальчишки собрались на вершине пирамиды. Уже давно пустой — чашу, в которой пылала какая-то жижа, сбросили вниз вслед за идолом Червя, и по склону пирамиды протянулся черный шрам копоти…
Димка, поджав ноги, смотрел на солнце, низко висящее над горами — непривычно огромное, неяркое… Зелень окружавших город джунглей в его зеленовато-золотом свете казалась необычайно сочной, чистое небо казалось затянутым зеленоватой дымкой. В ней кружило множество птиц, похожих на земных стрижей — сюда, вниз, доносились их мелодичные крики. Картина была очень красивая — если бы не душная жара, от которой он потел и в трусах, Димке даже понравилось бы здесь…
— Так что будем делать с этими гадами? — спросил он. — Вариантов, знаете, не так много. Или драфой их поить до полного идиотизма или на волю.
— Драфой не надо, — Юрка даже передернулся. — Я как представлю, что из меня так вот дурака сделают… нельзя так. Я же потом даже спать не смогу…
— А тебе их что — жалко, что ли? — удивился Борька. — Пусть помучаются. За всех рабов, над которыми они тут издевались. У нас, знаешь, на это право есть.
— Такая бесполезная вещь, как страдание, не может дать кому бы то ни было на что бы то ни было какие бы то ни было права, — вдруг печально сказал Асэт.
— Разве речь идёт о правах? — повернулся к нему Димка. — Ну да, у всех есть право. Право не страдать. Моральное. Которое может быть отозвано. Как в случае Хорунов.
— Всё же, я думаю, страдание может играть некую положительную роль, — рассудительно сказал Борька. — Например, побуждать всяких раздолбаев к соблюдению дисциплины и методичности. Собственно, так и было уже — в школе. Пусть там мы страдали и морально, — он поёжился.
— Ну, скажем, болящий зуб или живот не слишком способствуют духовному развитию, — тут же ядовито сказал Юрка.
— Страдание закаляет характер, учит терпению, учит ценить не просто наслаждение, но покой, даёт подумать о собственной глупости тем, кто не чистил зубы по утрам, прежде, чем эти самые зубы у них выдерут, — важно воздев палец, провозгласил Димка. — Разве это не духовное развитие? И душевное тоже. Наверное.
— Действительно, — хмыкнул Борька. — А боль в животе учит не жрать зеленые груши и ваще мыть руки перед едой.
Мальчишки помолчали. Димка покосился на Асэта. Глаза у него были удивительные — светло-голубые, с шершавой, удивительно… заметной радужкой, такие яркие, что казались чужими даже на красивом, покрытом светло-золотым загаром лице.
— Слушай, а как у тебя дома было? — спросил он.
Асэт вдруг отвернулся.
— Какая теперь разница? Знаешь, как я сюда попал? Не по воле этого Хозяина, Мастера или кто он там… Просто у нас начался портальный шторм.
— Что?
Асэт рывком повернулся к нему. Лицо у него сейчас было донельзя мрачное.
— А то. По всему небу открываются здоровенные дыры в какой-то другой мир, оттуда летят какие-то гигантские медузы и всех жрут, — он передернулся. — И меня бы сожрали, но подо мной вдруг тоже портал открылся. И вот я здесь.
Димку тоже передернулся. Он думал, что хуже этого черного города уже ничего не будет, что он уже видел всё плохое, что только может быть… Нет, не всё.
— Ребята, может, у нас тоже — ну, после того, как мы сюда… — начал Юрка, но Димка тут же влепил ему крепкий подзатыльник.
— Заткнись! Нельзя так даже думать. Вообще. Совсем.
— Или что? — Юрка вскочил, обиженно глядя на него.
— С ума сойдешь, — хмуро сказал Димка, глядя на него снизу вверх. — Сейчас наша задача — найти наших ребят, Серого с Тошкой и Андрюху. Ключ этот взять. Найти этого… как там его, черта… восприимца. Пройти с ним к Надиру. А оттуда — домой. Так что задачи будем решать по мере поступления. Конец. Точка. Всё.
— Ага, надо. А мы просто так тут сидим, — обиженно сказал Юрка. — Среди всего этого дерьма. Да решаем за местных, как им жить, а им это нафиг не надо…
— Мы ребят ждем, которые нам домой вернуться помогут… быть может, — хмуро сказал Димка. — А так-то — нафиг это всё, все эти местные разборки…
— Выходит, что и этот город не надо было брать? — не менее обиженно сказал вдруг Борька.
— Надо, — Димка хмуро взглянул на него. — Надо было, ребята. И надо что-то со всеми этими гадами делать, со жрецом этим, с Червем… Но потом вот — к черту, к черту! Хватит. Я царем тут быть не хочу. Мы — домой, а они пусть сами разбираются…
— И сколько нам здесь сидеть? — спросил Юрка.
— Пока ребята не вернутся, — жестко сказал Димка.
— А если никогда? — спросил Юрка уже опасно высоким голосом.
Димка прикусил губу. Думать о таком вот не хотелось — но приходилось…
— Неделю ровно будем ждать. На большее уже жратвы не хватит. Потом вернемся в Столицу. Устроим там бывших рабов. Потом снова разойдемся отрядами, искать Ключ и наших.
— Да не хочу я неделю здесь сидеть! — возмутился Юрка. — Я домой хочу. Понимаешь? Домой! И не в Столицу эту сраную, а… домой.
— А у меня дома больше нет, — зло уже сказал Асэт. — Всё, сожрали мой дом. Кончился он. Совсем.
На этом разговор угас и наступило молчание.
* * *
— А знаешь, здорово всё же, что тут вокруг стена, — сказал вдруг Юрка.
Димка кивнул. В самом деле, едва стемнело, в джунглях начался обычный тут жуткий концерт. Но сегодня он звучал ещё страшнее обычного — казалось, вокруг города собралась вся здешняя нечисть. А может, и в самом деле собралась — кто знает? В общем, мальчишка действительно был рад, что ворота в стене заперты, а на ней стоит десяток часовых. И будет стоять, сменяясь, всю ночь. Никто же не знает, где сейчас Хоруны и что они затевают…
Димка вздохнул. К вечеру небо затянули низкие, тяжелые тучи, — они и сейчас висели над головой, словно крыша, лишь на юго-западе ещё оставался просвет чистого неба. Оттуда на лохматую изнанку туч падал странноватый коричневый свет. С другой стороны, на востоке, сгущался непроглядный мрак, и там уже явственно погромыхивало. Похоже, что ночью им не миновать дождя. Такая же погода стояла и в первую их ночь в этом мире и Димку охватило вдруг странное ощущение — словно всё, что случилось с ним тут, ему просто приснилось…
