«… Стоны раздавались с кухни, где нашим глазам открылась пренеприятная, даже страшная картина – девушка, что связалась с нами, пыталась перерезать себе горло ножом. Адрион не терял ни секунды – одной только силой мысли он извлек нож из побелевших девичьих рук и отбросил на стол. Он повернулся ко мне и сказал быть настороже. Он предположил, что с домом что-то не в порядке, что, должно быть, нечто изнутри сводит жертву с ума…»

«… Мы ничего не успели сделать – подобной ярости, ненависти, гнева, безумия! Боги, я в жизни не видел ничего подобного по отношению к себе ни у кого из людей. Бедняжка перерезала себе глотку. Адрион долго исследовал тело, молчал куда больше, чем было положено, буду с вами честен. Наконец, его запачканные кровью очередной жертвы перчатки оторвались от трупа. Поднявшись, мой спутник произнес только одно лишь слово. Немо».

Ксандар прекрасно знал эту историю еще с детства, когда ему и довелось, к своему несчастью, её прочесть. Магус, тогда еще совсем мальчишка, неделю боялся поднимать глаза на любую из картин в коридоре, в ужасе бегая по усадьбе, уставившись в пол. А всё потому что знал концовку очерка, и, следовательно, и его развязку.

Колдун вгляделся в ближайшее из уцелевших настенных изображений. Большинство из картин без следа исчезло, а оставшиеся едва держались, чтобы не сорваться. Ксандар увидел широкое зеленое поле и багровый закат. Солнце торопливо садилось, желая скорее уступить бразды правления луне. Простоватый, но действенный стиль, полностью погружающий в атмосферу…

«Я не помню этой картины».

Ксандар резко развернулся, но был вынужден закрыть глаза рукой. Уходящее, но по-прежнему яркое и жгучее солнце счастливо закатывалось на багровом небе. Сапоги зашелестели о ярко-зеленую влажную траву. Колдун попятился, но спина не встретила стены дома – позади него простиралось нескончаемое поле.

– Меня предупредили о твоем любопытстве и внимательности, магус, – раздался отовсюду вкрадчивый высокий голос. – Но, как мне кажется, ты оказался просто глуп.

Угрожающе подняв посох, Ксандар с опаской оглянулся по сторонам. Ловушка?..

– Твои усилия тщетны. Магия здесь не работает.

Не слушая неведомый голос, чародей попытался выпустить из кончиков пальцев шаровую молнию. Ничего не произошло. Как бы он ни выбрасывал кисть вперед, добился он только боли в локтевом суставе.

– Для упрощения нашего с тобой общения, я полагаю, что мне стоит представиться, – насмешливо заявил голос. – Мендаций, так меня зовут. Я с соболезнованиями из Магистрата, магус.

– Суд только завтра. У вас нет никаких прав…

– Оставь права для суда, – пренебрежительно перебил его Мендаций. – Ты уже мой.

Ксандар сел на траву, посматривая на небо.

– Так что это за магия? Не расскажешь? – решил поинтересоваться колдун.

– Я знаю тебя, магус, Тормун рассказал мне абсолютно всё, – пленитель зацокал языком. – Я не дам тебе ни капли информации о том, как работает моё заклинание. Всё, что я скажу – вдохновение пришло от работ Немо.

– Мне следовало догадаться, – покачал головой Ксандар. – Картины, конечно же. Весьма недурно для канцелярской крысы из Магистрата.

Отовсюду раздалась усмешка.

– Это не сработает, магус. Тебе не вывести меня из себя, – заявил Мендаций. – Тормун предупредил меня…

– Я просто поражен, что этот старый хрыч хоть что-то про меня знает, – проигнорировал голос Ксандар. – Я всю жизнь бегал от него как от огня, а он, выходит, знает меня лучше всех!

Он раскинул руки в стороны, словно сгребая некую материю к себе.

– Посмотрим, так ли магистр проницателен…

Со всех сторон раздался шорох, а затем, после мимолетной паузы, гулкий стук. Голос это никак не комментировал.

– Как ты это сделал? – наконец произнес Мендаций.

– Я уронил картину, не правда ли замечательно? – Ксандар казался весьма довольным. – Ты ведь сказал, что я не могу использовать колдовство внутри…

Магус успел лишь единожды моргнуть, как осознал, что больше он на поле не один.

– Приказ был доставить тебя живым или мертвым. Последнее – куда проще, разве нет?

Взору Ксандара предстал рослый мужчина с невероятными длинными волосами, стелющимися по спине и закрывающими правый глаз. Плечи бордового пальто украшал узор, подобный картинным рамам. С пояса на цепочке свисала золотая кисть.

– И как же ты собираешься меня убить, посланник Магистрата?

Мендаций развел руками в манере человека, открывающего очевидные истины.

– Я же волшебник, магус. Мне ничего и не нужно кроме магии.

Лицо Ксандара ожесточилось, теряя былое разговорное дружелюбие.

– У тебя отлично вышло заставить меня думать о картинах, я отдам тебе должное, – он уставился на него исподлобья. – Но ты совершил огромную ошибку, когда установил единственное правило.

– Что ты…

Ксандар развернулся от оппонента на сорок пять градусов и выбросил руку вперед, будто дотягиваясь до чего-то.

– Потому что правила распространяются на всех!

Магус ощутил, как определенное нечто с силой уткнулось ему в ладонь. Колдун сделал шаг вперед и замахнулся.

Секатор с треском вошел в плоть противника, заставляя того закричать от боли. Оттолкнув потерявшего концентрацию Мендация к стене, Ксандар вырвал инструмент у него из-под ребер и вонзил в незакрытый прической глаз. Магистратовский убийца медленно заскользил к полу.

– Некомпетентный сукин сын, – на выдохе произнес магус. – Если магия запрещена, то никто не может ей пользоваться.

«Всего лишь гипноз».

Ксандар почувствовал острую необходимость в свежем воздухе. Пошатываясь, он поплелся на задний двор. Дождь перестал быть помехой. Магус уже почти его и не чувствовал, пусть и лило как из ведра.

Тропа к небольшому холму выглядела затоптанной, даже под размывающим её дождем. Они были и здесь – «Восход» исходил всё вдоль и поперек.

Не отдавая себе отчета в том, куда идет, колдун шагал по лужам и грязи всё дальше и дальше к холму. Когда-то, давным-давно, там стояла литая скамья, на которой Адрион порой располагался после тяжелого дня или рано утром. Это место и стало его могилой. Местом, где все думали, что он похоронен. И думают до сих пор.

«– Сколько не летят годы, я замечаю, что всё чаще и чаще смотрю на небо, Ксандар. Дни перестают в недели, недели в месяцы, а те в годы… и я всё смотрю. Что я такого в нем нахожу? Я не знаю… Это одна из немногих загадок, ответа на которую я не ведаю. Быть может, я всё больше нуждаюсь в свободе от этого мира?»

Ксандар стоял на коленях у обрыва в наспех раскопанную могильную яму. Глаза намокли совсем не от бушевавшего ливня. Магус видел сгущающуюся грязь и распахнутый гроб. Теперь сын Адриона знал наверняка, что наемники здесь искали.

Скипетр его отца.

========== 14. Бессонница ==========

Комментарий к 14. Бессонница

Временное оживление после длительного перерыва. Очередное.

Кажется, это самая большая глава в тексте на данный момент.

Ксандар и не заметил, как кто-то, громко топая по грязи, подошел к нему. Некто настойчиво сопел, пока, наконец, не устал ждать и попросту не пихнул поникшего магуса в плечо.

– Труп, я надеюсь, не был частью интерьера? – в бесцеремонном тоне определенно угадывался Тейн. – Я вышвырнул его в кусты, а то еще завоняет.

Чародей, вымокший под холодным дождем, начал медленно подниматься. Неожиданное присутствие воина в какой-то мере отрезвило его – пора было браться за работу. Да и потом, еще раз заболеть, насквозь промокнув, Ксандару совсем не улыбалось.

– Яму ты раскопал? Кого хороним? – Тейн склонился над вырытой могилой, разглядывая размытое водой месиво.

– Никого, – тихо ответил магус. – Там никого нет, и никогда не было. Отец покоится не здесь.

Мечник прикусил губу. Ему следовало догадаться, зная чье это поместье.

– Это был «Восход», верно? Зачем они его искали? – опираясь на меч, спросил Тейн.