– Сейчас это не имеет значения, – отказал ледяной рыцарь. – Когда Лекс получит бумаги для своей работы, вопросы отпадут у него сами собой.

Рунолог неловко пожал плечами и снова погрузился в записи.

– К тому же, Аутвейл, у меня имеется для тебя задание, куда более привлекательное, чем император, – продолжил Аламид. – Оно тебя устроит.

Деревянный планшет всего с двумя листками бумаги, прокатился через весь стол прямо в руки адресата. Лезвию для этого, правда, пришлось выполнить некое подобие мостика.

Уловив раздражение в голосе босса, метатель кинжалов поспешил рассмотреть бумаги. Добродушная улыбка стремительно мутировала в хищный оскал.

– Один из наших информаторов нажил себе врагов, которые смогли раскошелиться, – довольствуясь реакцией наемника, произнес Аламид. – Сделай так, чтобы их вложения оказались напрасны.

Аутвейл коротко поклонился.

– “Занавес” пожалеет, что бросил жребий по его поводу.

Образовавшийся вакуум тишины вдребезги разрушил Игнат:

– А нам-то чё делать?

– Если в течение месяца я обнаружу, что ты не сделал ничего полезного, то разжалую тебя в слуги.

Инструкция звучала весьма доступно. Пиромант захлопал ртом, как рыба, выброшенная на берег. Возможно, быть слугой не так уж и плохо – местные одевались куда богаче него самого – но мысль о том, что все слуги подчинялись своей госпоже, не вызывала ничего, кроме головной боли. Госпожа тут слыла одна единственная. При становлении её прислугой тихое расхищение погреба резко окажется невозможным.

– Мы закончили, – провозгласил Аламид, жестом давая понять, что желает освобождения зала.

Лезвие, как замыкающий, наконец захлопнул за собой тяжелые дубовые двери.

– И что же? – Прозвучал женский голос опустошенной комнате.

За всё совещание она не произнесла ни слова. Могильщик волновали иные вопросы, отнюдь не те, которые касались большинства.

– Ты обещал мне, Аламид.

Ледяной рыцарь не шевелился, будто обветшалая статуя.

– Я знаю.

– Я получила письмо две недели назад. Я не имею права больше ждать.

– Обстоятельства не позволяют мне тебя отпустить, – проговорил Аламид, тяжело ворочая слова. – Дорога слишком длинна. Тебе не успеть вернуться.

– Ты давал мне слово.

Металл скреб по дереву.

– И оно остается за мной. Но ты знаешь, что возникли слова поважнее моих, – в голосе зазвучала усталость. – После текущего дела, ты получишь свой отпуск.

Молчание. Могильщик отвернулась к окну. Вид на сады открывался воистину шикарный.

– Я действительно так там нужна?

– Полагаю, что только ты и сможешь всё сделать, – рассудил ледяной рыцарь.

Вздох. Нечасто от неё такое услышишь.

– Значит, так тому и быть.

***

В неосвещенном холле оставались двое.

– Убить императора, – протянул Лезвие, пихая Аутвейла локтем, – каково, а?

– Мы никогда не узнаем, – буркнул тот и вытер носок сапога о ковер.

Лезвие насмешливо развел руками, обходя его.

– Не веди себя как обиженный мальчишка, Вейл, – посерьезнел наемник, – эти вещи – не игра.

– Может и игра, – понизив голос, ответил метатель кинжалов, – если есть и приз. И забирать награду он выбрал почему-то его. Но почему?

Собеседник рассмеялся и хлопнул его по плечу.

– Из того, что ты рассказал мне о себе, Вейл, я могу только вывести, что как был ты вспыльчивым юнцом, так им и остался, – лицо Лезвия внезапно окаменело. – Аламид знает, что это за шаг. Он не хочет впутывать нас, потому что не желает неисправимо марать наши руки.

Аутвейл покачал головой и зашагал прочь по коридору.

– Мои руки и так по локоть в крови, мне нечего бояться, – на ходу бросил он.

– Спустя годы ты еще поблагодаришь богов, что не отправился с Аламидом, – пробормотал Лезвие ему вслед. – Даже если у него всё получится.

Цепи глухо забренчали, выражая своё искреннее сомнение словам хозяина.

========== 10. Танцующие Мертвецы ==========

Аккуратные белые перья едва ли не срывало со шляпы кучера. Вечер выдался не из теплых – холодный ветер беспощадно хлестал по лицу, особенно ездока, мчавшего через Императорский проспект на роскошной, обитой золотом карете. Посудина была явно не из местных, как про себя отмечал он сам. Нечасто увидишь подобные резко-угловатые формы и пурпурный цвет. Это, впрочем, нисколько не мешало кучеру гордиться тем, что именно ему выпала честь сопроводить во дворец этих почетных гостей издалека.

Несмотря на позднее время суток, зрителей у императорского дворца собралось, на языке стражников, “на два с половиной бунта”. Последним это, как ни странно, сыграло только на руку – столичной страже не пришлось блокировать и половины нужных улиц – всё образовалось само собой. Натуральный затор, созданный толпами зевак, действовал не менее эффективно, чем вооруженное перекрытие.

По одному, по двое, целыми коллегиями и группами гости постепенно просачивались в замок. Вечер для высшей прослойки общества обещал выйти поистине грандиозным. Молодой император принимал не меньше пяти сотен гостей – гарантия того, что всё пройдет на высшем уровне. Канцелярия, прислуга, стража, повара – все они, как и многие другие, шли к этому целый год. Бал обязан был пройти так, чтобы гости оказались счастливы поздравить юного императора с его восшествием на престол.

Фигуры продолжали пафосно скользить по обвитому набухшими розами мосту. Гости съезжались отовсюду, пусть и имперской аристократии хватило бы с лихвой. Тут и там мелькали лица глав столичных гильдий: вот троица лидеров гильдий наемников, отчаянно делающих вид, что знать не знают друг друга; вот плывет в экзотическом платье лидер гильдии колдовства, оставляя за собой снопы искр; а вот и радостно, с улыбкой на лице, бодро вышагивает седовласый предводитель гильдии гробовщиков. Развевались плащи, блестели в лунном свете мундиры, вздымались пышные платья – публика высоких сортов оказалась весьма разношерстной.

Нельзя не упомянуть и о форме бала, в которой он проходил – маскарад. Маски на любой вкус и цвет пестрили на гостях, лишь дополняя костюмы. Не сказать, что они помогали скрыть личину, ведь цель была, скорее, в придаче событию духа чего-то особенного. В конце концов, человек – это не только его лицо. Жесты, движения, фигура, голос – существует столько путей распознать кого-либо. Быть может, в натуру маскарада заложена манера людей притворяться. Лицемерие овеществлено.

Воздух над толпой случайных и не слишком зрителей застыл в очередной раз. Новые гости – алая карета с золотым ободом ловко примостилась у дорожки к мосту. Кучер откланялся страже и, поспешно спрыгнув, торжественно раскрыл двери. Появившаяся оттуда фигура заскрежетала железом – доспехи. Алые, под стать карете, части брони смотрелись немного вычурно, но довольно модно по нынешним меркам. Дополняемые золотыми узорами и черным полотном, диагонально обитым вокруг торса, они представляли ладную фигуру мужчины только в лучшем свете. Черная позолоченная маска была весьма необычно надета поверх рыцарского шлема. Понять, куда смотрит пришелец, представлялось попросту невозможным – прорези для глаз отдавали лишь мраком, в котором проще было утонуть, чем пытаться что-то разглядеть.

Гость прибыл не в одиночку, хоть и казалось, что такого пафосного появления было бы достаточно и с него одного. Протянув руку к карете, рыцарь аккуратно подхватил тонкую, обитую шелковой перчаткой кисть. Его спутница грациозно покинула карету, не отпуская хватки. Длинное алое платье стелилось по тротуару, лишь подчеркивая худобу фигуры. Как и полагалось на маскараде, маска на ней также присутствовала – изысканная, мягкая, из ткани, лишь визуально напоминавшей металл. Голова, обернутая несколькими черными платками, не спеша поворачивалась из стороны в сторону, с любопытством рассматривая окружение. Стоит ли говорить, с каким интересом толпа глядела в ответ?

Рука об руку, пара без промедлений добралась до моста, где их, как и любого гостя, ожидала императорская стража. Не успел смотровой произнести и слова, как ножны с огромным двуручным мечом рухнули ему на руки.