И он нагнулся к Трандуилу, собственнически кусая его в приоткрытые губы.

Он, конечно, прекрасно видел тайные помыслы и желания своего любимого эльфа и сам считал, что их жизнь неплохо бы разнообразить, да и Хэлкар не был бы против. И потом, он заслужил дара за долгую верную службу…

— Что, если я подарю тебя ему, Трандуил? Ненадолго… А ты, Хэлкар, хочешь услышать, как соблазнительно этот эльф умеет стонать и закусывать губы? Можешь приволочь его на поводке перед целой армией орков и наслаждаться тем, как краснеют от стыда его ушки…

Но это явно было бы слишком, и назгул не решился.

— Позвольте, я накажу его здесь, на ваших глазах.

Саурон кивнул. Он был пока слаб, растянутые мышцы ломило, но он не отказался бы полюбоваться двумя прекрасными верными ему существами.

— Хорошо. Но не увлекайся слишком. Его раны не затянутся так быстро, как мои. И не забывай, что я ревную. Не слишком-то привязывайся к нему, Хэлкар. Это мой король. Начинай.

Но тот стоял неуверенно. Трандуил видел, что тот, должно быть, воспитан куда более строго, да и вообще мало что видел за все сотни лет, кроме орков, муштры, безжизненной мордорской равнины внизу и своего призрачного коня. Но это лишь добавляло ему соблазнительности. “Позволь мне”, — раздалось откуда-то снизу, и Хэлкар увидел эльфа на коленях перед собой. Тот ловкими пальцами проникал под его доспехи, и те упали на пол с громким лязгом, а его холодную плоть накрыл влажный горячий рот этого эльфа, и издал первый стон. Язык то вылизывал его осторожно, то проникал в такие чувствительные места, о которых он успел и забыть. Колени подкашивались, и он едва не упал. Его руки легли на голову этому развратному эльфу, заставляя глубже раскрывать рот и вбирать его член в себя, и тот подчинялся, пока Хэлкар наматывал на руку шелк его волос.

С непривычки он даже не смог сдержать себя и кончил почти что сразу. Саурон почти насильно отстранил его.

— Довольно с тебя. Я уже говорил, что я ревную вас обоих? Хоть вы и составляете достаточно прекрасное зрелище — настоящая услада для моих глаз. Но ты все-таки держись от моего супруга подальше, Хэлкар. А то он западет тебе в душу, и ты полюбишь его, а потом унесешь его далеко прочь. А мне вовсе не хочется разыскивать его целую вечность, а потом казнить вас обоих. Тем более, что казнить назгула — дело непростое. Не то, что эльфа, верно, Трандуил?

И эльф под насмешливым взглядом майа тоже покраснел до кончиков ушей.

— И потом, у нас ведь семья, дети… Может, мне надо было сделать тебе нескольких эльфят, а, Трандуил, чтобы привязать к себе как следует? Раз уж ты до сих пор готов предлагать себя любому встречному.

И майа вскочил, и на теле его не было ни следов, ни шрама после прошедшей ночи и долгой череды пыток, что он терпел. Он рассмеялся, глаза его сверкнули оранжевым огнем.

— Я делал это для вашего удовольствия, господин мой, — проговорил эльф, краснея и опустив глаза.

— Правда? — мурлыкнул тот. Что ж, придется признать, что ты слишком хорош, чтобы делиться тобой с кем-либо еще. Ты свободен, Хэлкар.

Назгул исчез одновременно с облегчением и разочарованием на лице.

— Надеюсь, он и впрямь не влюбится в тебя. Этого мне не хватало.

— Что тогда будет, господин мой?

Трандуил подобрался ближе, обхватив его колени и не отпуская, заглядывая в глаза Саурону с той чистотой невинности, которая так поражала майа.

— Вы казните его?

— Я? Если найду, то, конечно, казню обоих. А может быть, он унесет тебя далеко на юг, в Кханд или Харад, ты быстро надоешь ему своими капризами и несносным характером, он продаст тебя восточным торговцам или бродячему каравану, и ты окончишь дни в гареме у какого-нибудь падишаха, прикованный к стене и предназначенный лишь удовлетворять его нужды.

И майа вновь расхохотался, наблюдая, как эльф бледнеет и в ужасе качает головой.

— Хорошо, хорошо, не бойся. Иди сюда.

И он уже совершенно собственнически подмял его под себя на постели и лег сверху, не отпуская, показывая всем видом, что не готов делиться любимым супругом хоть с кем-то еще. Трандуил отдавался ему с послушной готовностью, сам разводил ноги и обхватывал его ими за талию, выгибался, стонал и показывал, что готов на любые жертвы, лишь бы примирение состоялось. Что касается Саурона, тот и не думал обижаться. Случившееся показалось ему сущей мелочью в сравнении, например, с гневом Моргота, когда тот обнаружил, что Лютиэнь победила его вассала.

Но неосторожно брошенные в насмешку слова о нескольких эльфятах обернулись в каком-то плане против него, и последующие дни Трандуил появлялся ему на глаза не иначе, как с малышкой-полумайа на руках, всюду таскал ее с собой и даже на ужин садил рядом с ними; майа морщился, Трандуил ластился к нему, умоляя завести еще пару эльфят…

— Эру, ты невыносим, — прорычал он. — Хватит уже! Издеваешься ты надо мной, что ли? Я уже сотню раз сказал тебе, что не в обиде за случившееся, мне и больно-то не было (лишь моей телесной оболочке). Что мне нужно сделать, чтобы ты перестал всюду таскать за собой ребенка? Кажется, я знаю. Нимлунг!

Дракон был уже слишком велик, чтобы поместиться под столом или на узких лестницах, но зато прекрасно умел летать и ползать, цепляясь всем телом и когтями, снаружи башни. Вот и сейчас его острая любопытная морда просунулась в открытый оконный проем.

— Хватай этого невыносимого эльфа и летим отсюда.

И дракон ухватил эльфа за край его длинных одежд; майа оседлал дракона, и через миг они летели по темно-ультрамариновому ночному небу, и под ними расстилались долины с редкими желтыми огоньками орочьих деревень и отдельных костров, и сердце Трандуила замирало от страха, но он не кричал, боясь разозлить майа еще сильнее. К концу полета он уже совершенно успокоился и даже задремал, убаюканный свистом ветра, мечтая, по обыкновению своему, о суровом наказании: может, Саурон притащит его в орочьи казармы и заставит ласкать себя на виду и всей армии, может, запрет наверху башни в темнице и заставит носить закрытую накидку. чтобы не возбуждать ни в чьем сердце ревности, а может быть, у них состоится горячая ночь примирения, и все…

Но ни одна их этих мыслей не была верной. Когда эльф раскрыл глаза и потянулся, то обнаружил, что лежит на чем-то куда более жестком, чем привычное мягкое ложе в их покоях. Кругом свистел ветер, слышался дальний шелест и крики чаек… Он вскочил, оглянулся: они были на берегу моря.

И вдалеке у причала стоял белый большой корабль.

— Что это? Ох, ты решил взять меня в путешествие…

Но майа рядом не было. Поднявшись и побродив по песчаному берегу, где теплые волны лизали его ноги и выносили ему редкие завитые ракушки, Трандуил подобрался ближе к верфи и причалу, где шло строительство. Эльфов там не было, почти все одни люди и орки; но руководил всеми он, его обожаемый майа: его высокую — на голову выше всех фигуру он отличил без труда и бросился к нему. Саурон был весь в работе, отдавая приказания, и руководил постройкой огромного парусника. Он лично отбирал каждое дерево, указывал, как расположить мачты и сколько их сделать.

— Ах, это ты, — обернулся он наконец к Трандуилу. — Отдыхай, или, если хочешь помочь, снимай свои шикарные наряды и надень что попроще. Тебе дадут топор в руки… — Он рассмеялся.

— Но что происходит?

— Собирайся. Достроим небольшой флот и отправимся далеко отсюда, на край земли. Навестить одного моего старого друга.

========== Глава 12 ==========

Строительство продвигалось очень быстро. Помогать, махая топором, Трандуилу не хотелось, поэтому он развлекал себя сам, как мог, чтобы хотя бы не мешать Тёмному Властелину. Но вскоре он вновь принялся отвлекать майа от работы своим присутствием. Саурон не смог выдержать подобное испытание, и едва улучил свободную минуту заперся с эльфом в каюте, где через некоторое время запер абсолютно изнеможённого короля.

Саурон не солгал, когда сказал, что флот будет небольшой. Всего несколько кораблей. На них разместились элитные отряды урук-хай и темных эльфов. Позже к новым суднам, идущим вдоль берега, присоединилось ещё несколько пиратских кораблей, на которых так же были орки.