Это был напрасный порыв. После его ждало чудовищно болезненное пробуждение. Зря он думал, что у его нового господина не достанет власти вернуть его к жизни и вывести яд. Ох, как же злился майа, взвиваясь от бешенства в языках пламени, называл его глупым кроликом, а не эльфом, говорил, что отныне будет держать на привязи и с закованными руками, как неразумное животное, чтобы не делал более таких выходок, говорил и вещи во много раз обиднее — Трандуил не слушал. Он надеялся на смерть от его рук и не верил, что тот в очередной раз спас его. Он наблюдал за зло ходящим туда-сюда по покоям майа и не мог отвести взгляд ни от красивых его одежд, ни от острого гордого профиля, и не сомневался, что разрыдается от единого его прямого взгляда. К счастью, майа жалел его.
— Вы околдовали меня, господин, — горько признал эльф. — Молю, не заковывайте вновь… Клетки мне не пережить. Я не буду пытаться наложить на себя руки.
Тёмный Властелин не мог поверить, что его пленник может покончить жизнь самоубийством. Эльфы слишком ценят жизнь, чтобы так просто с ней расстаться.
И он едва удерживал себя от желания вновь причинять боль эльфу. Но у него и так ушло много сил на воскрешение короля. Лечить Трандуила ему уже порядком надоело. Поэтому он выплёскивал своё недовольство исключительно в устной форме, не прибегая к рукоприкладству. А ведь так хотелось хорошенько ударить Трандуила по лицу, чтобы тот, наконец, пришёл в себя.
— Теперь, конечно, не будешь, даже если всё-таки захочешь. Я больше этого не допущу, у тебя не будет никакой возможности наложить на себя руки, — злобно цедя слова, проговорил майа и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Он подошёл к королю и приподнял его голову за подбородок, заставив посмотреть в глаза.
— И с каких это пор я стал господином для тебя? Моя магия здесь совершенно не при чём. Ты король, не забывай об этом, — и Саурон усмехнулся. — И раз уж ты не можешь отвести от меня взгляд, то зови меня Майрон. Даже это валинорское имя звучит лучше, чем безликое “господин”.
Гортхаур со всей тщательностью подошёл к своему обещанию не давать Трандуилу ни малейшей возможности для самоубийства. Он теперь часто отсылал слуг и сам лично следил и ухаживал за королём, столько, сколько позволяло свободное время.
Даже ночью. Если раньше он уходил отдыхать в другую комнату, то теперь принципиально ложился спать с эльфом, невзирая ни на протесты, ни на отговорки.
И продолжалось это ровно до тех пор, пока Саурон не заметил, что стал вставать позже, из-за своего нежелания расставаться с Трандуилом.
Эта мысль расставила всё на свои места, и Гортхаур, довольно улыбнувшись, сгрёб в охапку лежащего на соседней подушке эльфа. После этого случая Тёмный Властелин не оставлял попыток вернуть короля к прежнему образу жизни: дарил подарки, заставлял облачаться в самые дорогие и роскошные наряды, отвлекал от грустных мыслей и даже не редко начинал с ним флиртовать.
А любимое Сауроном обращение “мой король” утратило оттенок насмешки и пренебрежения и стало чем-то ласковым и очень личным…
***
— У меня для тебя кое-что есть, — сообщил однажды вечером майа, вернувшись после долгого дня.
Тёмный Властелин держал в руках шкатулку. Он подвёл эльфа к зеркалу, а сам встал у него за спиной. В шкатулке оказалась корона, точная копия тех венков из листьев, что обычно носил Трандуил. Только сделана она из мифрила и украшена бриллиантами. Яркая корона подстать блистательному королю. Она заняла своё место на голове Трандуила.
— Я сделал её для тебя. Что скажешь? — спросил майа, обнимая короля со спины.
Глаза эльфа загорелись огнем, таким же, как сияние алмазов в этой короне, и без слов было ясно, что он совершенно очарован ею. У него не хватало слов, и он замирал, любуясь ею в зеркало.
— О, господин мой… — начал он и тут же смутился, — Майрон, искуснейший из всех, как дивно сияют эти драгоценности — ярче звёзд в небе. Чем заслужил я такую милость…
Ему пришло в голову, что сей дар неплохо бы отплатить, взял в порыве чувств Майа за руку, но смутился, даже слегка покраснев. Он никак не мог решиться на нечто большее; раз за разом в обращении Майа с уважением им его поражало то, как тот был заботлив и богато одаривал — словно ему искренне нравилось любоваться эльфом. Откровенно говоря, после первого дня Трандуил не видел от него дурного обращения; он даже начал думать, что не так уж фатально было то, что он рассказал ему о своем войске. В душе его эта мысль боролась с убеждением, что Майа околдовал его, но падать в его чары было лишь приятнее с каждым днём. Эльф не мог отвести взгляд от его улыбки, поймав себя на том, что тянется, чтобы поцеловать его — и тут же пугливо отпрянул.
И пока он стоял так в раздумьях, Майрон сам нашел его губы и накрыл своими. Эльф несмело ответил на поцелуй. Они стояли некоторое время, прижавшись друг к другу.
— Простишь ли ты мне мой вздорный характер?
Трандуил знал, что он капризен и неуравновешен, и дивился тому, как терпеливо Майа ухаживает за ним. Он долго ждал предательства или подвоха, но Саурон освободил всех его воинов, и отныне совесть лесного короля была чиста. Он находился как бы в заложниках у темного майа, а в действительности уже очень давно не хотел покидать этот приятный плен.
Саурон с улыбкой следил за внутренними метаниями короля, не решающегося его поцеловать. Майа решил упростить ему задачу и сам накрыл его губы своими.
Гортхаур иронично изогнул бровь, услышав, что сказал ему Трандуил.
— Твой характер? Ты, наверное, удивишься, но я люблю удовлетворять все твои капризы. Ты мне нравишься таким, какой ты есть. Мой своенравный король.
Гортхаур прижал его к себе теснее и снова поцеловал, на этот раз в шею.
Но ещё больше его удивило то, как оттаял его неприступный король к вечеру. Трандуил разделся и лег рядом, напрашиваясь на объятия.
Эльфу нравились прекрасные одежды и забота о себе. И хотя он не хотел этого показывать, ему нравились сильные руки Саурона, прижимавшие его к себе. А когда тот обнимал его ночью, Трандуил еле сдерживался, чтобы не положить голову ему на плечо в ответ, и всегда расслаблялся в его объятиях.
В этот вечер неприступный эльф наконец дал волю своим чувствам, и едва пришло время сна (Майа не спал, но всегда находился с ним в это время), он снял себя немного больше одежд, чем требовалось, и сам счастливо прижался к Майа.
Он всё ещё был не уверен и надеялся, что не вызовет гнев господина, но сейчас рука его плавно скользила по груди и плечам Саурона, мягкой и ненавязчивой лаской. В глазах у Майа зажглись яркие золотистые огни — было заметно, что он доволен происходившим.
— Продолжай… — мурлыкнул он.
Эльф прижался к его груди и начал медленно освобождать Майа от нижних одежд, обнажая кожу. Череда невесомых поцелуев покрывала плечи и грудь Майрона, а касания спускались ниже. Вскоре тот мог убедиться, что его король способен доставить не только страх за его душевное состояние, но и величайшее удовольствие. Его мягкие губы дразнили прикосновениями, а когда он вобрал в горячую влажность рта его член, с губ Майрона сорвался стон. Эльф довольно улыбнулся и продолжил брать его с невинно-развратным видом. Его язык проходился вдоль его члена, и он умел доставить удовольствие.
Тёмный Властелин глубоко вздохнул, почувствовав нежные прикосновения к своей груди и чуть откинул голову назад, позволяя эльфу ласкать шею и плечи. Рыжие волосы майа красиво рассыпались по подушкам, а огненные глаза с нескрываемым интересом наблюдали за тем, что делал Трандуил.
— Поцелуй меня, — отвлекая короля от его занятия попросил Саурон.
Обычно нетерпеливый майа с огромным удовольствием наслаждался долгой прелюдией и был очень отзывчив на каждое прикосновение. С губ сорвался стон, когда эльф дотронулся до члена. Саурон до последнего не верил, что Трандуил готов зайти так далеко.
Тёмный Властелин даже если бы захотел, не смог бы разорвать зрительный контакт. Одну руку он положил на затылок эльфа, а другой заботливо убрал падающие тому на лицо светлые пряди.
