— Ханджи не понравится, что я тебя подтолкнул к пропасти. Эрвину тоже. Да и твоей матери.

Сейчас Эрен смутно улавливал связь между всеми названными людьми.

— Вы знаете мою маму? — прошептал он.

— Эрвин знал твоего отца.

И снова несостыковка. При чём тут Эрвин Смит? А отец?..

— Скоро всё прекратится, — продолжал Ривай. — Только перестань убегать. Ничего страшного в этом нет, слышишь? Все твои страхи и сомнения — выкинь их. Теперь у тебя есть я.

Было странно, но это действительно подействовало. Эрену вдруг до ужаса захотелось обнять его. Просто обхватить руками, сомкнув пальцы за спиной, и прижаться лбом к шее, чувствуя, как бьётся его пульс. Он так и сделал, не встретив сопротивления.

***

В голове вертелись старые эпизоды прошлого. Вот он сидит на берегу реки вместе с Микасой. Ему пятнадцать лет — самый расцвет подросткового максимализма, буйства, драк и нежелания слушать родителей. Голос Микасы отдавался эхом, словно она находилась не рядом, а где-то далеко, и разговаривала с ним, крича в длинную трубу. Микаса — девочка, ставшая для Эрена лучшим другом, но лелеявшая надежды превратить дружбу в нечто большее.

Эрен это знал, но предпочитал не замечать.

В следующее мгновение он увидел Армина. Мальчик с большими добрыми глазами, округлым личиком и густой чёлкой, достающей чуть ли не до глаз. Друг, который помог ему оправиться от переезда и влиться в новый незнакомый мир.

Если существовать на краю пропасти, то только с кем-то.

Армин что-то говорил ему, и Эрен, силясь расслышать, шагнул вперёд.

— Я не понимаю.

Армин только улыбнулся, кивнув. Губы снова задвигались.

— Я не понимаю, Армин. Громче.

Он покачал головой и указал пальцем на свои губы. Читай по губам, Эрен. Читай.

Он…

Эрен услышал нарастающий звон.

…тебе…

Звон оглушил, и последнее, что увидел Эрен перед тем, как скривиться от неприятной боли в голове, была улыбка Армина.

…больше не нужен.

Под руками он почувствовал что-то мягкое. Темнота и звон постепенно рассеялись, и Эрен обернулся, опустив голову. Кровать. Старая кровать с тяжёлым металлическим каркасом и пахнувшим пылью матрасом.

— Привет, Эрен.

И Эрен снова вздёрнул голову, устремив взгляд на источник голоса. Чёрная фигура сидела на ступеньках лестницы, уходящей вверх, к двери, из-под которой просачивался тёплый свет. Лестница эта казалась такой далёкой, но в то же время близкой. Протянуть руку — и вот она, рядом.

Эрен прищурился, стараясь рассмотреть лицо человека, сидевшего неподвижно.

— Что ты здесь делаешь, Эрен? Я думал, ты это оставил позади.

Он точно уже слышал этот голос. Вот только где?

— Кто ты? — получилось тихо, с хрипотцой.

— Тот, кого ты предпочёл забыть.

— Я никого не забывал.

— Отнюдь, — человек усмехнулся. — Ты забыл то, что причиняло тебе боль. Ты просто вычеркнул эпизод своей жизни, переписав его на свой лад. И как, стало легче?

Эрен зарычал.

— Ты ничего не знаешь.

— Жил-был мальчик, который очень сильно любил отца, но этой самой любви от него ему недоставало, — произнесла тёмная фигура. — Чтобы стало легче, мальчик предпочёл считать, что ненавидит его за это. Но вот незадача — ненависть не позволила мальчику отпустить отца, когда того не стало. И он решил изменить реальность, и отец остался здесь, рядом с ним, но по-прежнему был далеко. Мальчик сбежал, начал новую жизнь, в которой вдруг встретил человека, который напоминал ему отца. Мальчик полюбил этого человека всею душой, но вот дилемма: изменённое прошлое стало мешать, не позволяло идти вперёд с новым человеком, которого он любил и который отвечал ему взаимностью. Тогда мальчик сел и задумался: а правильно ли он когда-то поступил? Так ли нужно было волшебство изменений раньше, чтобы оно мешало сейчас? И вот он добрался до развилки, когда предстояло сделать выбор. Как думаешь, что выберет мальчик, а, Эрен?

Эрен вдруг почувствовал рвущуюся наружу беспричинную злость. Да как смеет тот, кто трусливо прячется в тени, говорить такие глупости?!

Стиснув зубы, он рванулся вперёд. Запястья тут же свело от холодной боли. Эрен дёрнул руки снова, поняв, что их что-то удерживает. Он связан. Прикован какими-то цепями к спинке кровати.

Ты ведь помнишь это.

Боль неприятной змейкой поползла от рук к плечам, шее, голове. Эрен взглянул на человека — тот по-прежнему неподвижно сидел на лестнице и, казалось, выжидающе смотрел на него, хотя различить его лицо было невозможно.

Ты помнишь всё, Эрен. Просто не хочешь вспоминать.

— Я выберу его. Выберу Ривая, — полушёпотом пробормотал Эрен.

Сердце бешено колотилось. Он слышал только этот стук, подобный ритму в музыке: чёткий, громкий, читающийся.

Человек тихо рассмеялся.

— Думаешь, любишь его? Считаешь, что он — твой свет будущего? Скорее, свет в конце тоннеля, — в голосе однозначно скользнула язвительность. — Его жизнь не для тебя. Он тебя погубит.

— Мне лучше знать, — Эрен нашёл в себе силы возразить.

— О, это ты ничего не знаешь. Я знаю больше твоего. Хочешь, поговорим о твоей любви? Тебе ведь некому было даже выговориться.

Эрена мелко затрясло. Он хотел крикнуть, приказать заткнуться, но в горле пересохло.

— Итак, — деловито продолжил тот, — мальчик выбирает настоящее. Выбирает человека, которого он любит. Возможно. Но вот беда: этот человек не будет с ним, если мальчик не вспомнит кое-что важное. И важность заключается именно в прошлом мальчика, которое он когда-то изменил с помощью волшебства. Но человек, которого мальчик любит, причиняет ему боль, вынуждая отказаться от волшебства и вернуть всё обратно. Следующий вопрос, Эрен: мальчик сможет пожертвовать собой ради того, кого любит?

Эрен закрыл глаза, сжав руки в кулаки. Больше не хотелось слышать этого голоса, разъедающего его словно яд.

— Я тебе подскажу: нет.

Эрен вздрогнул.

— Мальчик долго мучился, прежде чем принял такую любовь. Ему не с кем было поговорить, не с кем обсудить, ведь когда-то он ото всех закрылся, как только применил волшебство. Так было проще. Так он мог продолжать жить. Зачем же рушить тщательно выстроенное творение ради того, кто никогда не скажет ответных слов любви?

— Он меня любит.

— Это не любовь.

— Он меня любит!

Человек не позволил паузе затянуться.

— Отец тоже любил тебя. По крайней мере, тебе искренне хотелось так считать. Не зря твоя любовь выросла из сравнений нового объекта мечтаний — досягаемого, более близкого и доступного — с далёким отцом.

— Прекрати. Хватит! — Эрен замотал головой, впиваясь пальцами в волосы.

— Люди ломают себя. Ради любви. Я так уже делал. Придётся сделать и тебе.

Эрен перестал сопротивляться. Логичный конец был уже описан, хоть и против воли, но на душе стало спокойнее.

— Я ответил на твои вопросы. История окончена. Теперь и ты ответь на мой.

Дверь наверху лестницы медленно приоткрылась, впуская в темноту свет. Очертания чёрной фигуры стали чётче, яснее. Бледные тени постепенно уходили с лица.

Эрен поднял голову, ещё раз дёрнув руки. Цепи, наконец, слегка поддались, отпуская.

Дверь открылась до конца.

Вдох, взгляд, тишина. Он, наконец, рассмотрел лицо человека.

— Почему ты убил моего отца, Марко?

========== Глава 20. ==========

Эрен очнулся с криком. Голова страшно болела — виски словно сдавливало невидимыми тисками. Глухо застонав, он сел на кровати, продолжая осматривать окружающие стены. Взгляд остановился на окне, через которое в комнату заглядывало солнце. Рядом с ним сидел человек, и лица его Эрен по-прежнему не видел. Однако он уже не был в подвале, но при каждом рваном вдохе чувствовался запах сырости.

— Я уже думал, что ты никогда не проснёшься.

Голос был другой.

Эрен наконец-то осознал, в чьей комнате находился. Туман постепенно рассеивался; мягкий ворс смятого покрывала немного успокоил Эрена.

— Что произошло?