Эрен так и не решился сесть.

— Ты приехал сюда на чьей-то машине.

Что ж, предположения оказались верны.

— Жаль, что это видел Райнер. Ему лишь бы найти зацепку, чтобы потом обсуждать её с каждым встречным. — Он повернулся на бок, подложив руку под голову.

Соседняя кровать снова скрипнула — Армин встал и быстро перебрался к Эрену.

— Эрен.

— Ну что? — он дёрнул плечом, не позволив положить на него руку.

— Прости. Я не знал, когда пытался поговорить с тобой в прошлый раз. Райнер говорит, что ты…

Эрен нервно шмыгнул носом. Он не хотел, чтобы история с Риваем выплыла наружу. Вернее, он не знал, как её представить: как странное стечение обстоятельств, совпадение, судьбу? Впрочем, придумывать обёртку было уже поздно. Райнер, быстро составив своё мнение, уже от него не отступится, а Армин…

— Сколько ему?

— Не знаю. Около тридцати, наверное. Странный вопрос, Армин.

— А как зовут?

— Ривай, — вяло улыбнувшись, Эрен наконец расслабился. — Лучше ничего не говори. Я и сам не знаю, что сказать. Просто так получилось.

***

— До тебя не дозвониться! — с криком набросилась Ханджи на Ривая, как только открыла дверь.

Выглядела она как всегда: свободная футболка, на этот раз с какими-то китайскими иероглифами, спортивные шорты и маленький ад на голове.

— Я был занят, — коротко отсёк Ривай, стараясь избежать лишних вопросов. — Эрен.

Ханджи сразу замолчала и уже серьёзно добавила:

— Это и касается Эрена.

— Валяй.

— Эрвину снова звонила Карла.

Небрежно повесив куртку на вешалку, Ривай поморщился от собственной неаккуратности и, вернувшись на шаг назад, исправил допущенную оплошность. Упоминание имени матери Эрена вызывало в нём бурю сомнительных эмоций.

— Что на этот раз?

— То же, что и всегда, — Ханджи, скрестив руки на груди, прислонилась к стене. — Она недовольна нашим прогрессом. Говорит, что устала играться в игры с собственным сыном, устала врать всем, и ему в том числе.

— Это была её идея. Чего она ожидала? Что Эрен всё бросит, вернётся в родительский дом и превратится в покладистого сына? Бред, — он с фырканьем вышел из коридорчика, но остановился, глядя на по-прежнему оставленную приставку около дивана, и добавил: — Хотела как лучше, а получилось только хуже.

На ходу стянув с себя пиджак, Ривай зашёл в свою комнату, расстёгивая пуговицы на рубашке, но с неудовольствием заметил, что Ханджи не отставала. Её совершенно не смущало, что Ривай собирался переодеться.

— Знаешь, мне он тоже нравится. Эрен очень милый мальчик, но я понятия не имею, как ему помочь. Может, так даже лучше.

— Он причиняет вред сам себе, — Ривай оставил рубашку на спинке стула и надел белую идеально выглаженную футболку. — Сегодня он сказал, что в комнату снова проникли и украли тетрадь, в которой были записаны — угадай, что? — мысли обо мне. И больше ничего не пропало. Кроме той пули, которую якобы кто-то в первый раз оставил на столе.

Ханджи искренне удивилась, но не высказала никаких замечаний по поводу тетради.

— И замок снова не тронут?

Ответ дался ему с трудом, словно, отвечая положительно, он окончательно и бесповоротно отрезал Эрену путь к спасению.

— Да.

— Ривай, — она с шумным вдохом шагнула вперёд, словно собиралась сказать что-то эмоциональное, но потом вдруг выдохнула и только тихо закончила: — Ты не сможешь помочь Эрену, если он сам сопротивляется, пусть и бессознательно.

— Знаю, — согласился он слишком поспешно. — Но я ещё не закончил.

========== Глава 19. ==========

Эрену не хватало долгих разговоров с Армином. Он успел отвыкнуть от недосыпов, и поэтому утро следующего дня далось ему с большим трудом. Прошлой ночью они с Армином успели наговориться вдоволь — до состояния усталости, пересохшего горла и душевной теплоты. Армин едва не заснул, лёжа не на своей кровати, но Эрен пихнул его в бок, когда понял, что друг перестал вести диалог.

Они не говорили напрямую о Ривае, скорее, только об отношении Эрена к нему. Эрен замечал, что Армин избегал слишком личных вопросов, поэтому даже не спросил, как произошло знакомство. Эрен же постарался не затрагивать отправную точку, потому что это означало одно: назвать причину, по которой он связался с Фрайхайт, а значит, углубиться в собственное прошлое. Бередить не самые приятные воспоминания хотелось в самую последнюю очередь.

Быть может, Эреном всё ещё двигала злость на Райнера, а так как Армин в последнее время достаточно тесно с ним общался, то к злости примешивался и укол ревности. Не хотелось признавать, но Эрену действительно был дорог Армин. За последний год он успел его полюбить — полюбить как лучшего друга, без которого пришлось бы тяжко.

В ту ночь Эрен успел обдумать переполнявшие его чувства. Больше всего времени ушло на разграничение понятий любви. Любовь к другу была мягкой и скрытной. О ней не приходилось задумываться постоянно, благодаря многим дням общения она росла вполне естественно, но теперь прочно заняла место в сердце.

Эрен осознал, что любил свою семью. Родной городок вызывал нечто похожее на головную боль, ведь когда-то там он прожил целую жизнь. Черта окончания зияла чёрным обрывом, и как только Эрен мысленно приближался к ней, то блокировал все чувства по отношению к семье, потому что именно так он осмелился начать всё сначала в другом городе.

Как ни странно, легче всего было охарактеризовать то, что он испытывал к Риваю. Доверие — почти слепое, безграничное; желание — желание быть рядом ближе кого бы то ни было; спокойствие — тёплое искрящееся чувство, которое когда-то послужило основой всего остального. Сейчас Эрен вспоминал, насколько сложно ему было принять сам факт того, что к постороннему человеку можно в одночасье начать что-то испытывать. И не просто испытывать, а вспыхнуть, подобно зажжённой спичке, и продолжать сгорать.

Армин уже посапывал, свернувшись клубком под одеялом, когда Эрен после долгих размышлений дотянулся до телефона и набрал то, что не смог сказать Риваю сегодня: «Я тебя люблю». Правда, отправить сообщение он так и не решился. Казалось, что слишком рано, что не время для подобных признаний.

После Эрен уснул. Однако крепкого сна всё равно не получилось — он просыпался от каждого скрипа и шороха, от шагов в коридоре и прислушивался. Так было три раза за ночь, и уже утром, когда неизвестная тревога заставила Эрена резко открыть глаза, как после ночного кошмара, он не сразу понял, что именно вырвало его из сна.

Армин уже сидел на кровати, скрестив ноги и обнимая подушку. Он виновато смотрел на друга, и Эрен сразу определил причину утреннего пробуждения.

— Что такое? — он приподнялся на локтях, щурясь от солнечного света.

Армин сухо кашлянул.

— Мне не по себе из-за того, что мы не рассказали о вчерашнем проникновении. Это ведь… преступление!

— Эй, — начал Эрен как можно спокойнее. — Тебе не стоит волноваться. Я бы тоже не хотел оказаться в центре истории про взлом в общежитии. — Он поморщился. — Вернее, не взлом, но всё же.

— Как думаешь, если попросим сменить замок на двери, это будет выглядеть подозрительно?

Эрен на мгновение воспринял идею Армина как самый лучший выход из ситуации, но быстро сник.

— У нас лампочки-то на лестничных пролётах появляются раз в вечность, откуда они возьмут деньги на замену замка.

— Ты прав, — тяжело вздохнул тот.

День не заладился с самого начала. В течение следующего часа Эрен успел пролить на себя кофе, запнуться о порог в душевой, да ещё и столкнуться нос к носу с Райнером, когда уже пришло время отправляться на учёбу.

— Я пойду вперёд, — шепнул он Армину и, не дожидаясь возражений, быстрым шагом направился к лестнице.

Идти в университет в одиночку было не самым привычным делом, но его отвлёк звонок матери. Судя по всему, она находилась в приподнятом настроении и ни разу не упомянула о произошедшем с ней случае. Впрочем, Эрен и так знал, что подозреваемого не нашли, да и причин бить новую тревогу больше не было. Когда же родители вернулись в свой дом, первые несколько недель чуть поодаль, на перекрёстке, дежурила полицейская машина, но ничего подозрительного они так и не обнаружили.