Ривай долго смотрел на него, но потом отвернулся, повернул ключ в замке зажигания и включил в машине отопление. Звенящую тишину нарушил негромкий рокот мотора. Эрен поёжился, пряча руки в рукавах куртки. Сидеть рядом с Риваем было уютно и спокойно. Будь у него выбор, он бы остался здесь навсегда. Быть может, даже бросил бы учиться, съехал из общежития, нашёл бы работу — более серьёзную, чем продавец мороженого, чтобы можно было оплачивать съёмную комнатушку в недорогом районе.

План возможной жизни пронёсся с высокой скоростью, оставив неизгладимый след. Эрен почувствовал, как быстро забилось сердце, как накатило возбуждение, порождая глупые, но вполне объяснимые желания.

Он до сих пор не знал, чего хотел от будущего. До этого момента. Внезапно всё сложилось в чёткую картинку, приведя Эрена к одному простому выводу: вот уже несколько недель он точно знал, чего хотел, но постоянно сопротивлялся.

— Простите за тетрадь.

— Мне её не жаль.

— А мне да.

Ривай вопросительно взглянул на него, и Эрен продолжил:

— Мне невыносимо думать о том, что кто-то открыл её. Как будто залезли в душу насильно. Меня от этого тошнит.

— Хочешь совет? — и когда Ривай получил кивок в знак согласия, то сказал: — Никогда не доверяй бумаге своё сердце. Знаешь, почему я ненавижу людей, которые пытаются покончить с собой?

— Почему? — вытянулся Эрен, готовый слушать.

— Когда мне было лет десять, девочка из дома по соседству покончила с собой, оставив матери прощальную записку. Вроде ничего особенного — обычная смерть обычного депрессивного ребёнка, слушающего грустную музыку и переживающего переходный возраст. В местных новостях, разумеется, несколько дней передавали о случившемся. Так вот, — Ривай сделал паузу. — Записку зачитывали вслух. Во всех эфирах. Не помню, что точно в ней было, но адресована она была только матери, но из прощальных слов решили сделать всеобщее достояние. Иногда я думаю о том, как бы отнеслась к этому сама девочка, если бы с того света можно было наблюдать за живыми. Вряд ли положительно.

— Это глупо, — ответил Эрен несколько секунд спустя, откинувшись на спинку сидения и нервно рассмеявшись. — Оказывается, бумага не самый надёжный хранитель информации. А я-то считал…

— В следующий раз будешь знать.

Эрен, перестав смеяться, уставился в низкий потолок автомобиля.

— Следующего раза не будет, — сказал он вслух. — Этот единственный.

В салоне стало ещё теплее, и Эрен, понуро посмотрев в сторону сияющей лампочки над входом в общежитие, стиснул руки в кулаки.

— Если… — начал Эрен, сразу исправившись. — Нет, когда всё закончится, вы уйдёте?

Ривай молчал долго, пока наконец не спросил в ответ:

— А ты хочешь?

Эрен не поворачивался, упрямо смотря на лампочку в боковое окно. Он не хотел видеть то, с каким выражением лица говорил Ривай. Не хотел всматриваться в его глаза, ища там подтверждение или опровержение словам, потому что боялся того, что он уйдёт.

— Не хочу, — замотал Эрен головой. — Хочу остаться рядом. Хочу быть с вами, сидеть в вашей квартире и целоваться, чёрт побери. Я один не смогу дать отпор. Прошлое-то моё, но я один не смогу. Знаете, когда я впервые посмотрел на вас иначе?

Он услышал, как Ривай тяжело вздохнул.

— Когда вы похвалили меня после спасения Хистории. Это было важно. Мой отец никогда не хвалил меня, никогда не говорил, что я ему важен. А потом я понял, что вы чем-то похожи на него. Характером. С вами мне легче.

Высказав давно терзавшие его мысли, Эрен и сам не заметил, как начал дрожать. Не от холода, а от волнения. Когда он не смотрел на Ривая, говорить было проще. Он знал, что его всё равно слушают.

— Но вы совершенно разные. Теперь я понимаю, — он прикрыл глаза, не веря, что собирается сказать ещё не проверенные временем слова. — Вы мне дороги.

Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем Эрен заставил себя повернуться. Столкновение со взглядом Ривая вызвало новый прилив волнения. Однако волнение сменилось удивлением, когда Эрен заметил на его лице нечто похожее на улыбку.

— Что ж… — поманил его пальцем Ривай, и Эрен с трепетной детской радостью подался вперёд, с готовностью приникая к тёплым губам для поцелуя.

Эрен чувствовал, как Ривай поглаживает пальцем уязвимое местечко за ухом, там, где заканчивается рост волос. Поцелуй был похож на прошлый, только более уверенный. Эрену не хотелось уходить и возвращаться в ту реальность, в которой где-то поблизости гуляет неуравновешенный психопат, пытающийся то ли просто напугать, то ли сделать больно, то ли развлечься.

Ривай целовался тепло.

После каждого нового медлительного движения внутри Эрена что-то подскакивало, заставляя сердце делать громкие удары, из-за чего он задыхался и в любую свободную секунду хватал воздух ртом.

— Ты как загнанная лошадь.

Открыв глаза, Эрен увидел глаза Ривая — прямо напротив, в опасной близости. Он всё ещё не мог привыкнуть к тому, что может находиться рядом с ним, держать за плечи, ловить пальцы и касаться носом его щеки.

— Когда-нибудь исправлюсь.

— Когда-нибудь, — эхом откликнулся Ривай беззлобно.

Они просидели в машине ещё добрых полчаса, пока Эрен не взглянул на часы и не всполошился. Нужно было возвращаться. Распрощались на твёрдом обещании Ривая связаться с ним завтра по поводу дальнейших действий. Эрен же ещё раз подтвердил своё решение вернуться в общежитие, хоть идти туда совершенно не хотелось.

Он бегом преодолел расстояние от автомобиля до крыльца, не устояв перед желанием обернуться напоследок — Ривай выжидал, пока он не переступит порог.

Эрен проскочил мимо вахтёрши, специально не смотря в её сторону, потому что знал: одобрения, как и всегда, он точно не увидит. Он остановился около лестницы, постоял немного и неожиданно для себя вернулся. Женщина подняла заинтересованный взгляд, граничащий между удивлением и отторжением.

— На лестнице без света опасно. Может, вкрутите хотя бы лампочку?

На душе почему-то сразу стало легче, и Эрен, улыбнувшись, вернулся обратно. Однако облегчение длилось недолго: уже в коридоре пятого этажа он столкнулся нос к носу с Райнером, который только что вышел из их с Армином комнаты. Улыбка от уха до уха тут же слетела с его лица, когда он понял, что окна комнаты выходят как раз на то место, где постоянно паркуется Ривай.

— Любовничек явился, — бросил Райнер вместо приветствия.

Эрен поначалу даже не обратил внимания. И только когда его рука коснулась двери, он обернулся. Райнер уже стоял около своей комнаты и ждал. Ждал именно такой реакции — реакции сбитого с толку человека, потому как он удовлетворённо хмыкнул, явно довольный полученным. Мысленно Эрен успел сосчитать ровно до трёх, когда дверь его комнаты захлопнулась, заставив вздрогнуть и отчего-то поёжиться.

Вряд ли Райнер мог увидеть то, чем они занимались в салоне автомобиля, но от одной мысли стало неприятно.

Войдя в комнату, Эрен увидел Армина, который тут же поспешил отвести взгляд в сторону, смущённый чем-то. Он немного потоптался на пороге, а после добрался до своей кровати и лёг поперёк неё так, что ноги всё равно касались пола.

— Я мог бы и сам прибрать свою половину.

— Мне хотелось поскорее вернуть всё к прежнему виду. Ты ведь не остался помогать, а исчез куда-то. Или мне нужно было сидеть и смотреть на устроенный бардак?

Эрен услышал в голосе Армина обвиняющие нотки. Впрочем, он был прав, и Эрен не имел права вступать с ним в спор. Вместо этого Эрен тяжело вздохнул и сказал:

— Наверное, нам пора поговорить. Обо мне.

Он услышал, как завозился Армин, и краем глаза увидел, что тот поменял положение и сел так, чтобы быть к нему лицом.

— Ты сам на себя не похож после того, как я вернулся, — тихо начал Армин. — Сначала я решил, что это обычная вежливость, что ты не хочешь лишний раз беспокоить меня из-за случившегося. Но я ведь ошибался? Ты… отдалился. Ты ничего мне не рассказываешь. А сегодня, когда узнал про комнату, бросился рыться в разбросанных вещах, а потом и просто ушёл, — Армин говорил сбивчиво и быстро, явно на ходу подбирая слова.