- Марина, у тебя совесть есть? - тихо спросил я.
- Есть! - сверкнула она на меня глазами. - В отличие от всех ваших небожителей. Которые за людей решают, как им жить, как долго и даже сколько раз. Которые таких, как он, - она кивнула в сторону Игоря, - изучают, как микробов в микроскопе, чтобы решить, жить ли им вообще или нет. И все исподтишка, все в тайне, даже друг от друга. Не будет этого больше!
- Хорошо, - раздалось, как гром среди ясного неба, из телефона Анатолия. - Я обещаю. Но только, если … нет, когда Татьяне поможет.
- Что ты обещаешь? - взвился Стас. - Что ты обещаешь, хотел бы я знать? Кто тебе все это передавать туда будет?
- Ну, вот ты и передашь, - невозмутимо вставила Марина свои очередные пять копеек.
- Передам, - с преувеличенной готовностью закивал Стас. - Один экземпляр. По частям. А на все отделы… Может, мне службу доставки у себя открыть? Или весь свой отряд в нее переименовать?
- С этим, пожалуй, я мог бы помочь, - вдруг произнес Макс. Вкрадчиво.
- Все, как по команде, онемели и повернулись к нему.
- Макс, подожди, - первым ожил телефон, - ты узнал-то, что я просил?
- Ничего, - коротко ответил Макс, - у нас такой тип не проходил.
Я открыл было рот, но Марина опять опередила меня.
- Как ты можешь помочь? - Она махнула рукой на вновь зашедшегося в кашле Стаса.
- С доставкой ваших мемуаров, - насмешливо ответил Макс, и добавил уже без улыбки: - Но у меня тоже есть условие.
- Понятно, - в сердцах бросил я, - тебя о совести можно не спрашивать.
- С их героем вы уже определились, - проигнорировал меня Макс, глядя почему-то на Стаса. - Это значит, что тему наблюдателей обойти не удастся. А вот с них я бы белоснежные покровы сорвал. Поэтому я тоже главу хочу написать. И без редактирования! - бросил он в сторону телефона.
Стас вдруг расплылся в широчайшей улыбке.
- Ну, ладно, к своим доставишь, а нам как передать? - перешел он к практической стороне дела.
- Вот только не нужно мне рассказывать, - вернулся Макс к насмешливому тону, - что у тебя сейчас никого в совместной с моими разработке нет. Присвоишь операции гриф особой важности, составишь график совещаний…
- А мне можно написать? - послышалось вдруг от Игоря, и все снова замолчали.
- Нет, Игорь, нельзя, - отозвался телефон. - Это должен быть рассказ о тебе, не от тебя. Ты помнишь, твоя мать мысли твои читать не умела - она должна тебя со стороны увидеть.
- У тебя другая задача будет, - быстро добавила Марина, когда Игорь снова ушел в себя. - За бабушкой проследишь, чтобы она свою часть не затягивала. И за Олегом - я думаю, ему мы тоже слово дадим. И вообще, - снова обратилась она к телефону, - давай, Анатолий, отключайся - мы сейчас очередность частей распределим.
- Это еще зачем? - вспомнил о своей естественной реакции на нее Анатолий.
- А затем, что я лучше знаю, как книги писать! - тоже взъерошилась Марина. - Это должна быть цельная история, а не набор рассказов. Вот детский сад, например, явно Светкин. И Анабель попросить нужно - Игорь с Дарой у нее целое лето прожили.
- Ладно, тебе виднее, - опять нашел на Анатолия приступ неслыханной покладистости. - Игорь, а ты гостям хоть чаю предложил?
- Да брось ты… - начал я.
- Нет уж! - Со мной, естественно, ни о какой покладистости у него и речи не было. - Игорь, вот тебе еще одна задача: поддержать традиции моего дома до моего возвращения. Так что сходи, пожалуйста, на кухню и поставь чайник.
Игорь вышел, с губами, сжатыми в тонкую ниточку. Марина уже взялась за ручку и набрасывала примерный план нашей будущей книги.
Мне, разумеется, достались периоды, когда мы с Анатолием всерьез ругались - похоже, Марина решила строго следовать указанию автора идеи насчет взгляда на Игоря со стороны.
Макс взялся описать период, когда чуть было не расстались Дара с Игорем и когда они узнали о нашей природе - вот эту часть и я бы с интересом почитал.
Со Стаса Марина взяла слово описать все его визиты к нам, а также все подробности принятия решения по той аварии - у меня мелькнула мысль, а не устал ли он от руководящей должности. Так, вроде, более простые способы избавиться от нее есть.
Вернулся Игорь - с чаем и улыбкой на губах. Вот почему у меня не получается, чтобы металл в голосе зазвенел и все тут же бегом бежали указания исполнять?
Уже собираясь уходить, я вдруг кое-что вспомнил.
- А о ком это Анатолий просил тебя узнать? - спросил я Макса, пока Марина со Стасом ругались из-за каких-то подробностей их последней перед аварии встречи, на включении которых в книгу Стас настаивал.
- Да возле Татьяны какой-то странный тип появился, - рассеянно ответил мне Макс, внимательно прислушиваясь к жаркому спору Марины и Стаса.
- Что за тип? - нахмурился я, вспомнив появление того же Макса, в облике неотразимого Дениса, которым мою Галю от меня отвлекали.
- Понятия не имею. - Макс явно пытался отделаться от меня, чтобы присоединиться к разговору Марины и Стаса. - Ни по нашей, ни по линии Стаса он не проходил.
- А что в нем странного? - не отставал я.
- Да сам посмотри, - бросил мне Макс, и показал, уже отходя, несколько образов.
Я сразу понял, почему он назвал их странными - даже на земле ангелам редко удается принять облик такого невидимки.
Я потом никак не мог избавиться от этих образов, особенно, когда свою часть воспоминаний дописал.
Получилось это у меня довольно быстро, хотя со словами никогда у меня особой дружбы не было, я всегда с техникой быстрее понимание находил. Главное было правильно начать - я решил с самого начала внимание руководства к проблеме наших детей привлечь. Кто его знает, вспомнит ли Татьяна, что придумала. И, памятуя данное себе обещание, сразу же заявил, что готов вместе с Анатолием принять любое участие в решении этой проблемы, А потом уже воспоминания сами нахлынули - об Аленке, в первую очередь, о нашей с ней мысленной связи…
Но когда они все окончательно на бумагу изложились, эти образы ангела-невидимки вернулись ко мне и просто в навязчивую идею превратились. Кого-то он мне напоминал. Особенно последний образ, в котором он словно в кататонию впал. Словно с окружающей средой слился, затаился в ожидании чего-то…
У меня и мысли не возникло маскировать эти образы, раз носитель их у нас, наверху, находился.
- Пап, откуда ты его знаешь? - вдруг спросила у меня однажды Аленка.
- Кого? - не понял я.
- Вот этого, прозрачного, - объяснила она. - О котором ты все время думаешь.
- Да я его не знаю, - ответил я. - Его дядя Толя встретил, он ему необычным показался.
- Мой друг его тоже знает, - сообщила мне дочь. - Это он спрашивает, откуда ты его знаешь.
Другом Аленка называла своего наблюдателя. Если Дара своего со временем обаяла, то у Аленки с самого начала ее сознательной жизни хорошие отношения с ним установились. Она никогда не инвертировалась, чтобы скрыться от него, и охотно проводила время в видимом одиночестве, общаясь с ним.
Не чувствуя от него никакой враждебности, я и замечать его давно перестал. На контакт он по долгу службы никогда не шел, так и подпирал всегда в молчании какую-нибудь стенку рядом с Аленкой - до сегодняшнего дня.
- Аленка, - медленно проговорил я под впечатлением необычности момента, - можешь спросить у него, не согласится ли он и на мои вопросы ответить?
Она сосредоточилась и через мгновение кивнула.
- Этого ангела, - обратился я в сторону, где ощущалось присутствие наблюдателя, - Анатолий … Вы его знаете … встретил у нас, наверху. А Вы его откуда знаете?
- Ангела? - раздался у меня в голове изумленный голос. - Вы сказали - ангела?
- Ну да, - удивился я. - Вернее, вновь принятого ангела - он сейчас обучение проходит. А Вы его все же откуда знаете?
- Это один из первых исполинов, - возбужденно затараторил наблюдатель, использовав их название наших детей. - Нас учили на его истории. Он, конечно, очень изменился, но такое полное сворачивание своей личности внутрь всегда было его отличительной чертой. Значит, он уже у нас?
