Похоже, этот кто-то настолько этого хотел, что оказался на следующий день первым в аудитории. Отлично, подумала я, направляясь в ту часть аудитории, где на прошлом занятии сидела моя стайка колибри. Возможно, вчера они просто не хотели чрезмерное любопытство проявлять. Вот и Бабочка … опять! … нет, женщина-Ангел говорила, что здесь практикуется ровное отношение друг к другу.
Но села я все же чуть в стороне - и чтобы со своей стороны чрезмерную назойливость не демонстрировать, и чтобы случайно чье-то место не занять. И так неловко будет у них записи просить - мало ли, может, здесь такие просьбы не приняты.
А зачем мне, собственно, это проверять, вдруг пришла мне в голову мысль, если я уже точно знаю, куда нужно за помощью обращаться? Я схватила цветной листик из пачки, лежащей и на этом столе, быстро написала: «Агрессивность человека», и добавила, подумав: «Как причина войн на земле». Затем небрежно скользнула пальцами по прозрачной пластине, прикрывающей канал связи - и ничего не произошло.
А, нет, рядом снова появилась просьба зарегистрироваться и изображение ладони. Ничего не понимаю - здесь каждый день нужно регистрироваться, что ли? Может быть, я же не с самого начала на вчерашнем занятии была.
Я уверенно повторила процедуру регистрации и, как только под моей ладонью появились какие-то слова, потянулась рукой к пластине, снова пытаясь смахнуть ее. Она снова не тронулась с места. Нахмурившись, я перевела взгляд на подтверждение регистрации - и увидела там несколько иную фразу: «В повторной регистрации отказано. Представленные данные закреплены за другим местом».
Я просто глазам своим не поверила. Первой моей мыслью было возмущение - я же не знала, что место выбирается раз и навсегда! Потом я вспомнила свою вчерашнюю нерешительность - вот и кто мне виноват, что я минутного пристального внимания испугалась? Но следом тут же явилась куда более позитивная идея - ведь всегда можно объяснить недоразумение и попросить отменить ту первую регистрацию, правда?
Ни объяснить, ни попросить ничего я не успела. Только я добралась до своего места, в аудитории появились студенты. Они, словно по команде, вышли из своих дверей, тут же сбились в стайку и оживленно зачирикали что-то, неразличимое на моем отшибе. На этот раз в мою сторону никто особо не поглядывал - ни с интересом, ни с удивлением. Похоже, их вполне устраивало то, что я осталась вдалеке от них. Меня эта мысль задела, но я тут же подавила обиду, как недостойную Ангела.
Когда появился преподаватель, я не заметила. Наверно, вместе со студентами, когда я их снова разглядывала. Но слышала я его на этот раз намного лучше - то ли окружающее уже не так отвлекало, то ли регистрация сказалась.
В тот день преподаватель говорил о великих открытиях человечества: физических, биологических, географических… Он рассказывал о них совершенно бесстрастно, не давая никаких оценок, но я - возможно, под влиянием уже прочитанных книг - никак не могла избавиться от впечатления, что все свои расширившиеся познания люди всегда тут же направляли все туда же - на войну. Новые земли они всегда завоевывали, новые законы физики и химии тут же использовали для создания новых видов оружия, новые открытия в биологии тут же направляли на поиски более изощренных способов убийства себе подобных. Даже открытия в астрономии тут же сопровождались у них представлением о космических войнах…
На том же занятии я, кстати, поняла причину периодического замирания студентов. Дело в том, что преподаватель время от времени иллюстрировал свои слова некими картинами, которые просто возникали прямо у нас перед глазами, затмевая привычный вид аудитории.
В первый раз я прямо подпрыгнула и нервно заморгала, вспомнив тот агрессивный белый свет в моей комнате. Картина никуда, конечно, не делась, но оставалась неподвижной, и я успокоилась. Следующую я рассматривала уже с интересом, которого, впрочем, хватило ненадолго. Эти картины были, конечно, лучше монотонного усыпляющего монолога преподавателя, но до книг им было далеко. Читая, я сама рисовала себе картины описываемых в книге событий, а здесь явно преподаватель выбирал, что нам показывать.
Но если быть совсем честной, я бы, пожалуй, отнеслась к ним намного терпимее, если бы не преподаватель. Вот не понравился он мне! Даже говоря о великих открытиях, совершенных великими людьми и приведших к великим же последствиям, он бубнил себе под нос, словно столы в этой аудитории пересчитывал. Он и внешне как будто из одних острых углов состоял, и ходил во время своего монолога туда-сюда как будто расстояние шагами мерил.
Циркуль, вспыхнуло у меня в мозгу слово, и я замерла на месте, перестав что-либо видеть и слышать вокруг себя. Да что же это такое? И моя … собеседница в первые дни моей новой жизни, и этот преподаватель, и студенты - все называли друг друга просто: Ангел, и все понимали, кто к кому обращается. Мне это обращение казалось совершенно естественным - так принято, и все - но мое сознание почему-то присваивало каждому новому Ангелу отдельное имя. Хорошо это или плохо? Может быть, забыв абсолютно все из своей прошлой жизни, я невольно стремилась заполнить эту бездонную пустоту более яркими и разными образами? Ладно, в конце концов решила я, я ведь только думаю о них так, а в общении буду общепринятые нормы соблюдать.
Виновато тряхнув головой, я снова прислушалась к словам пре … а, ладно, Циркуля. И даже за ручку взялась, решив посмотреть, что будет, если я попробую их записывать. Это занятие оказалось чрезвычайно полезным. Во-первых, я обнаружила, что и писать стала очень быстро, во-вторых, ни на что больше не отвлекалась, и в-третьих, в очередной раз убедилась, что запоминаю изложенное на бумаге намного тверже, чем услышанное.
Так и подошел конец следующего занятия. Услышав уже знакомую фразу о подготовке запроса на дополнительные материалы, я мгновенно схватила два листика, написала на одном «Агрессия человека как причина войн» и «Можно ли отменить регистрацию, чтобы выбрать другое место в аудитории?» на другом, без каких-либо приключений открыла канал связи и опустила туда свои листики - один за другим. Они исчезли где-то в глубине стола.
Мои колибри уже взвились со своих мест и, снова расчирикавшись, двигались наверх. Я так и не решилась к ним подойти. Мое общество их явно не интересовало, да и записи с предыдущих занятий мне уже расхотелось у них просить - вряд ли Циркуль рассказывал им что-либо, кроме сухих фактов, мест и дат.
В своей комнате я сразу же подошла к столу, но никаких новых книг там не появилось. Наверно, еще не успели, подумала я, представив себе, сколько запросов в день вот тем смутно-неуловимым «им» приходится рассматривать. Ничего, у меня пока еще есть, чем заниматься - сев за стол, я протянула руку к стопке книг. И прямо на ней обнаружила два моих листика - по крайней мере, точно таких же, даже тех же цветов.
На каждом из них даже мой вопрос был - только аккуратным печатным шрифтом. И ответ к каждому из них: «Явление агрессивности человека будет рассмотрено в последующих курсах» и «К сожалению, процедура перерегистрации не предусмотрена».
Терпение, вдруг возникло у меня в голове еще одно новое-старое слово. Я ни секунды не сомневалась, что это была эмоция, или качество характера, или умение, или просто состояние, но Бабочка во время наших первых разговоров ни разу не упомянула о нем. А оно мне сейчас почему-то очень важным показалось. Может, оно у меня тоже раньше было, не только одно раздражение?
Кстати, вдруг поняла я, несмотря на двойной отказ, никакого раздражения в тот момент я не почувствовала. Вот когда Бабочка предложила мне сообщать ей о малейшем дискомфорте, а потом отказалась просто кровать переставить, оно было. А еще Бабочка говорила, что с раздражением мне придется бороться - может, потому терпение мне и вспомнилось? Может, это и есть способ преодолеть несвойственное Ангелу чувство?
Отлично, подумала я, этих книг мне надолго хватит, а там и последующие курсы подоспеют.
