- Макс, тут такое дело, - забулькал в трубке его возбужденный голос. - Очень нужна твоя помощь. Анатолий нам видеоконференцию назначил и просил и тебя пригласить.

- Что он назначил? - подумал я, что спросонья ослышался.

- У него телефон наверху работает, - небрежно, словно прописную истину, сообщил он мне.

- А может, он соизволит просто вернуться? - бросил я в сердцах, предчувствуя консилиум по проблемам светлоликого отпрыска.

- Он не может вернуться, - ответил он после долгого молчания глухим голосом. - У Татьяны полностью память вычистили.

Я не нашелся, что ответить. Сначала меня затопило встречающееся только во время работы на земле ощущение безграничной удачливости - когда обстоятельства вдруг сами начинают складываться наиболее благоприятным для ее выполнения образом. Передо мной поставили задачу установить контакт с предположительно ключевым свидетелем раскола в правящем течении - и вот он сам выходит на связь.

Затем новость о работающей у нас, наверху, человеческой технике показалась мне чрезвычайно перспективной. Я бы с удовольствием проверил эту возможность в отношении видеокамер и записывающих устройств - в целях передачи нужных данных сразу целой группе коллег.

И только потом до меня дошли в полной мере слова Дариного опекуна о Татьяне. И меня захлестнуло волной жгучей ненависти к светлым - ведь именно такое полное уничтожение памяти, а вовсе не частичная ее модификация, несомненно ожидало мою дочь, если бы в той машине оказалась она, а не Анатолий с Татьяной.

Я вдруг осознал, что пошел бы на встречу с ним, даже если бы не получил никаких официальных полномочий на это. Чтобы укрепить, углубить, расширить предполагаемый раскол в тиранической правящем течении - в надежде, что противостоящие друг другу стороны уничтожат друг друга.

Вот так в мою жизнь вновь ворвался, даже не поинтересовавшись моим на то согласием, наиболее одиозный их представитель и круто повернул ее в абсолютно немыслимом доселе направлении.

Попав на очередное сборище светлых, я ни на секунду не пожалел о своем решении.

Во-первых, я в очередной раз убедился в непревзойденном чутье главы своего отдела - судя по манерам, Анатолий действительно сделался у нас, наверху, чрезвычайно важной фигурой. Одного его виртуального присутствия хватило, чтобы даже карающий меч слегка затупился.

Во-вторых, предложенный им способ восстановления памяти Татьяны оказался настолько нестандартным, что у меня тут же мелькнула мысль, что он вполне имеет шанс на успех. Светлые умеют действовать только по утвержденному и отработанному протоколу, и малейшая импровизация вызывает в нем сбой.

Затем та же железобетонная схема ходатайств, согласований и разрешений чуть не похоронила проект Анатолия на финальном этапе. Я дождался признания карающего меча, что доставка мемуаров ему не под силу, и предложил свою помощь. При условии, что мне дадут в них слово. Дара несомненно окажется в числе первых читателей - и самое время ей узнать мою историю во всех подробностях и из первых рук.

Но самое главное - когда Марина потребовала распространения мемуаров среди адептов правящего течения, я просто почувствовал в руках трепет птицы-удачи. Собственно говоря, мне предоставился шанс принять непосредственное участие в разрушении тиранической власти изнутри - руками ее же сторонников. И конец сборища лишь укрепил меня в этом намерении.

Во время обсуждения структуры мемуаров я имел удовольствие услышать, что карающий меч не постеснялся совместить подготовку покушения на мою дочь с попыткой укрепить свое влияние на Марину.

Я подошел к нему, чтобы поинтересоваться насчет нашего джентльменского соглашения терпеливо ждать ее собственного выбора направления посмертной жизни, но он вдруг задал мне вопрос, который немедленно вернул меня к истинным приоритетам.

Больше всего меня встревожило то, что светлые каким-то образом узнали о признании главой нашего отдела перспективности моей дочери и его интересе к ее дальнейшему развитию. Я даже представить себе не мог их информатора: в своем отделе я был уверен ничуть не меньше, чем в себе самом.

Оставалось предположить, что до них дошли сведения о смене деятельности одного из объектов неудавшегося покушения и они решили придать его изысканиям нужную окраску. Не сумев устранить мою дочь физически, они вознамерились дискредитировать ее - похоронить все мои аргументы в ее пользу под массой свидетельств благонадежности исключительно своих светлых отпрысков.

Я прямо предупредил карающий меч, что больше не допущу никаких попыток исковеркать ей жизнь - и, совершенно неожиданно, получил от него не менее прямое подтверждение мысли моего главы о разброде в рядах светлых.

Он явно тут же пожалел о вырвавшемся признании и решительно ушел от продолжения разговора, но я не стал настаивать. Все услышанное дало мне необходимый формальный повод для обращения к Дариному опекуну.

Я все же сдержался - первоочередной задачей было поставить в известность об открывающихся возможностях моего главу.

В тот же вечер я отправился к нему с докладом и просьбой обеспечить доставку мемуаров светлым. Выслушав меня, он какое-то время молчал.

- Вы знаете, - произнес он, наконец, задумчиво, - когда-то мне очень трудно далось решение перевести Вас в постоянные резиденты на земле. И вот сейчас это решение приносит свои плоды. Я даже не решаюсь представить себе ценность этих свидетельств. Одним словом, я не просто доволен - Ваши результаты превзошли мои самые смелые ожидания.

Я замялся - столь откровенные похвалы были у нас не приняты, так же как и разносы. Прекрасно осознавая мощь и численность противостоящего нам большинства, каждый сотрудник нашего отдела без излишних напоминаний всегда старался работать безукоризненно.

- Однако, - избавил меня мой глава от мучительных поисков подходящего ситуации ответа, - теперь прямой контакт с потенциальным лидером протеста приобретает особое значение.

К сожалению, в этой задаче мне пришлось признать свое поражение. Оказалось, что телефон у Анатолия работает все же не совсем, как на земле - вызов от него проходил только к Дариному опекуну. Выяснилось это вскользь в том разговоре с последним, который я отложил после судьбоносного сборища до своего возвращения.

Я вызвал его в гараж, категорически запретив ставить об этом в известность Дару. Что привело его туда в рекордно короткие сроки.

- Марина сообщила тебе о нашем договоре впредь все секреты отменить? - спросил я его в лоб, чтобы пресечь любые возможные отговорки.

- Марина? - захлопал он коровьими ресницами, отдуваясь. - При чем здесь Марина?

- При том, что если ты ее ко мне на переговоры подсылаешь, - чуть не вышел я из себя при виде его невинного недоумения, - будь любезен мои встречные условия выполнять.

- Какие условия? - начал он медленно наливаться краской. - Что ты несешь?

- Почему я не знаю, что тебе велели по детям отчеты писать? - решил я прекратить бездарные потуги этого провинциального актера. - Почему я не знаю, что ты в них пишешь?

- А тебе, что, нет? - вытаращился он на меня.

В ушах у меня зазвучала эхом просьба моего главы держать его в курсе совершенствования моей дочери. Но она не имела ничего общего с тайным поиском компромата, которым занимались светлые.

- В отличие от тебя, - отвел я, наконец, душу, вложив в свои слова все свое презрение к нему, - я никогда бы не согласился шпионить за ней.

- Макс, ты не понимаешь, - залопотал он, словно в горячечном бреду, и трясясь соответственно. - Я почти уверен, что у нас что-то поменялось. Радикально. Мне кажется, авария была самодеятельностью наблюдателей, и теперь наши окончательно убедились в их предвзятости. Раз родителям дают высказаться, понятно, что приветствуют положительные отзывы. Я еще радовался, что Дара с двух сторон самую лучшую характеристику получит. А вот Игорь…

Он осекся и отвел от меня взгляд, страдальчески сморщившись.

- Что? - прищурился я, раздувая ноздри.