Тогда после твоего прихода говорить им это будешь, молча не произнеся ни слова в слух, ибо не услышат они слов твоих, ибо глухи они доколе я не прибуду и не скажу им того что не желают они слушать до меня. И так всё во времени проистекает, а ему нас оберегать до времени нашего, ибо когда час пробьёт то не будет никого возле нас, ибо мы выйдем на то что ему надо нашими руками творить. И тогда всё сбудется что здесь сказано от имени его и тогда всё пребудет вместе с ним и всё во времени пребудет до его прихода и всё будет после его возвращения, ибо когда его нет всё так как он сказал, а когда он здесь всё так как он говорит и всё станет на свои места, ибо до его прихода всё свершится и убудет с его приходом до нас самих от него. И сами мы будем править собой и сами будем приходить сюда и сами будем уходить отсюда, ибо таков закон его. Он его положил и нам его выполнять до него, ибо он там, а мы здесь, ибо он с нами, а мы с ним и до него. Ибо он начало двух начал, а его конец – это начало двух начал. Он начал он же и закончил своё деяние посланного с ним во времени. Во времени всё и свершилось, ибо его могущество за ним, а нам за ним следовать до нас, ибо он тот, кто всем нам в душе нашей ответ даёт, а он сам от нас и берёт своё начало, ибо он один из нас в нас же и пребывает до времени и в нас же и остаётся до времени своего.

Вот и всё о мироздании и оно ваше и оно моё. И всегда так будет, ибо когда всё сбудется здесь всё будет опять начато и вновь продолжено. Ибо так сказано тому, кто сюда пришёл и привёл всех с собой. Он же и уведёт вас от сюда до того, кто выше всех и всех любит и говорит обо всех!»

Александр долго сидел молча, раздумывая над прочитанным, несколько раз перечитывая отдельные фрагменты.

– Вообще-то я только сейчас что-то начинаю понимать, – он положил на стол листы, – в какой-то степени все слышат что-то подобное, нет не этот «текст», а ключевое слово – переход. Он ведь здесь напрямую об этом говорит, ведь тот же самый текст ты приносила мне в прошлый раз, а я отмахнулся от него. А Он его будет повторять и повторять до тех пор, пока не поймём…, надо слышать, что говорят, надо научиться слышать, понимать. Но, самое главное, это то, что переход произойдёт буквально очень скоро, то есть где-то вот-вот сейчас. Причём тому, кто это посылает совершенно безразлично, в чём это выражено, как можешь, так и слышишь. На даче тут к нам пришла Люда, но ведь она тоже самое сказала, своими словами, но ведь об этом. И Надя, ведь это сама сущность перехода…, да нет, какого перехода, разве можно это называть каким-то переходом, нет конечно, глупость какая-то. Не мы куда-то там переходим, мы вообще никуда не можем сами идти или переходить, мы что – стадо!? Нас никто не ждёт нигде и уж тем более не ведёт никуда, да кто мы такие? Самое страшное, что я начинаю осознавать, а ведь это не мы, нас-то как таковых нет, ведь чтобы сказать Мы, это значит, что все люди каким-то образом должны быть единым чем-то, да единым, а сейчас, где тут мы? Каждый сам за себя, причём это совершенно объективно….

– Какой переход, о чём ты? Я очень волнуюсь за Антона, я с ним даже к врачу ходила…, нет, «всё нормально, отклонений никаких не наблюдается, вполне здоровый человек, ну и что, что он пишет, а кто сегодня не пишет», – это так врач меня успокоил.

– Ты говоришь он художник? Написал золотого человека, так он об этом прямо здесь говорит, что он его создал…, сотворил пусть и пока как холст.

– Он и художник, и программист, а ещё он создаёт такие фрактальные рисунки, голова даже «едет», когда смотришь. Причём в этих рисунках он шифрует некоторые тексты из книг или фильмов, рисунки состоят как бы из слов.

– Какие, к примеру? – Александр сосредоточенно смотрел на Леру.

– Ну, вот совсем недавно, он создал…, сейчас вспомню…, да:

«– ты ведь их тоже пишешь! Но всегда такие мрачные!

–Ты на что сейчас намекаешь? Что мрачно?

– Ну, что не надо особо печалиться. Не надо ничего желать, ждать ничего не надо. Главное ничего не ждать.

– Как это, ничего не ждать? Кто говорит, что я чего-то жду?

– Мы все чего-ни будь ждём. Вот я, например. Я всю жизнь ждал чего-ни будь. Всю жизнь мне казалось, будто я сижу на железнодорожной станции. И в тоже время … я чувствовал, что всё, что было – это ненастоящая жизнь, а лишь ожидание жизни. Ожидание чего-то настоящего, чего-то важного. С тобой такого не было?».

– Да, и это тоже об этом, именно об этом, значит процесс, как фрактал, принизывает всё…, потому его и не видно, только ощущения и то невнятные, поверхностные. На самом деле мы такие грубые, толстокожие, не восприимчивые, а всё потому, что иначе не сможем, не выдержим, как Надя…. Спасибо Лер, что принесла записи, я сегодня обязательно схожу к Филиппу, покажу ему текст, он наверняка скажет, что это. Ещё Наталия звонила, предупредила, что Кира придёт.

– Да, она хотела с тобой поговорить о чём-то, ну я пойду….

Александр стоял у окна и смотрел вниз, как Лера торопливо идёт по алле сада. Уже рассвело, он лёг на диван, чтобы хоть немножко поспать, а то уже не соображал ничего.

Там страх воскрес уже смерясь с судьбой

И страх борясь со мной здесь преуспел

Предупредил меня, что будь собой

Просить? Кого, о чём… Я не успел?!

Александр шёл наверх, по каменной узкой и тёмной лестнице с железными перилами. Всё здесь было ему хорошо знакомо, но стало почему-то не таким большим, наверное, это он всё-таки вырос, и, хотя можно было подняться на лифте, Александр всё равно шёл пешком, как всегда. Постоял некоторое время перед дверью, как-то было непривычно, раньше они сюда бежали как к себе домой, а сегодня он уже не тот. Позвонил, через некоторое время дверь тихо приоткрылась, на пороге стоял Филипп.

– Александр, вернулся, – Филипп был совершенно таким же каким он его помнил, совсем не изменился, – ну вот и хорошо. Я так рад тебе, Кира-то ко мне часто заходит, Лера иногда, а вот вы двое нет, и зря, не забывайте, мне так приятно, когда вы ко мне приходите.

Они прошли в комнату, и в ней тоже совсем ничего не изменилось. Как будто и не прошло столько лет. Александр уселся в своё любимое кресло, он стал больше или оно уменьшилось. Не было совсем никакой скованности, даже было такое ощущение, что он только вчера здесь был.

– Филипп, мне кажется, что я только вчера у тебя здесь сидел в кресле, читал, потом уроки за столом делал, а почему так, это же, наверное, не нормально, столько лет прошло, а я всё как тот мальчишка. Вот скоро мама придёт за мной, а я её жду здесь у тебя.

– Вот это как раз нормально, странно было бы тебя видеть изменившимся, другим, с чего это вдруг. Нет, оставайся таким какой есть – самим собой.

– Слушай, я чай поставлю, ладно, – Александр быстро пошёл на кухню, привычно налил воды в чайник, зажёг газ, – у тебя и чайник тот же. Ну просто всё такое же, как всегда, как здорово!

– Я сегодня одного гостя жду, вот и славно, посидим, поговорим, ты мне всё расскажешь о себе, познакомитесь.

– А кто к тебе придёт?

– Увидишь, да он скоро уже подойдёт, – Филипп неторопливо доставал из буфета корзиночку с мягкой булкой и хлебом, чашки, варенье, а Александр, как обычно быстро всё расставлял на столе.

Они пили чай и Александр подробно и поспешно, как будто боялся не успеть, рассказывал Филиппу о том, как он живёт, как дети, над чем работает, о чём думает. Он снова испытывал это необъяснимое чувство важности их общения с Филиппом, ему необходимо рассказать, что его волнует, интересует, потому что Филипп поймёт. Вот это самое ощущение понимания сегодня Александр ощущал с особой остротой.

– Послушай Филипп, меня очень беспокоит Лера, она живёт с одним мужчиной, зовут его Антон, они не женаты, и я его никогда не видел, так вот, с некоторого времени, как она сказала, ему приходит голос, который диктует некоторые письма, – Александр протянул исписанные листы Филиппу, – я не уверен, но вдруг это не нормально…?