Перевожу дух — еще не хватало споткнуться на последнем этапе, когда испытательный срок уже закончился. Звонит телефон — он стоит на столе по левую руку от Эллы Сергеевны. Тем временем пока она отвечает на звонок, сообщаю. Водятся за мной и другие странные привычки. К примеру, подмечаю детали, которые мне по жизни не нужны. Вы когда-нибудь обращали внимание на подобные мелочи, вроде того, где располагается телефон на столе вашего шефа? Вот то-то и оно. А я подмечаю. Значит, Элла Сергеевна левша. И трубку она держит в левой руке — какие тут могут быть сомнения? Чтобы чем-то себя занять — слушаю. Однако слушаю не о чем говорит Элла Сергеевна, а как она говорит. Приятный в целом голос, лишь интонации оставляют желать лучшего. Миша прав — требовательная женщина. Требовательность и звучит в голосе. Даже когда Элла Сергеевна смеется. Поэтому я как дурак начинаю улыбаться. Улыбаюсь, до конца не представляя темы разговора. Так обычно поступают подчиненные — желают угодить во всем своему начальнику. Я не желаю, я вынужден подчиниться — смех-то у Эллы Сергеевны требовательный.

Рабочий день начался минут пятнадцать назад, и пятнадцать минут назад я должен быть в зале. На мне вновь галстук — я знал, что меня вызовут. И ботинки новые. Они под столом, и видеть их Элла Сергеевна не видит. И когда я входил в кабинет, она вряд ли их заметила. Она лишь бросила быстрый взгляд и махнула рукой, приглашая присесть. Элла Сергеевна расчесывала волосы и делала это как-то основательно. Мне даже показалась, что расчесывалась она… для меня. Глупость, конечно. Она расчесывала волосы и вдруг посмотрела. Нет не в зеркало, а на меня. Затем села напротив, задала вопрос, а затем позвонил телефон. Две недели. Много это или мало? Для кого — как. Я еще не понял — на своем ли я месте или это ошибка. Если ошибка, устранять ее следует немедленно — еще одна проблема. Существуют люди, и я в их числе, которые ждут последнего момента, чтобы исправить допущенную ошибку. И в этом есть своя логика. Ошибки порой исправляются самостоятельно, без какого-либо участия с моей стороны. Либо их исправляют другие. Все мы сталкивались с проблемой, которая отказывается решаться. Находится тысяча и одна причина, чтобы отложить решение вопроса. Подобные дни еще называют неудачными. О своем везении я уже говорил — какой ни есть, опыт имеется, отсюда и данный подход.

Сижу я уже пятнадцать минут. Эллу Сергеевну, похоже, мое присутствие не волнует — она продолжает говорить по телефону, и помимо моего желания я узнаю некоторые детали ее жизни. Изредка она на меня поглядывает — с какой целью, я не знаю. Не могу же я вот так — подняться и уйти. Наконец она заканчивает разговор и кладет трубку. Берет карандаш и начинает вертеть пальчиками. Оба молчим. Я понятно — моя обязанность сидеть и молчать. Однако почему молчит Элла Сергеевны? Неужели у нее возникли вопросы? Вряд ли. Никаких замечаний за две недели, никаких жалоб со стороны клиентов — ничего. Побрит я безукоризненно. Свежая рубашка, уже упомянутый галстук. В довершении ко всему я с утра не курил.

— Почему вы ушли из редакции? — задает она вдруг вопрос. Однако тут же и помогает с ответом. — Если не желаете, не отвечайте.

— Мне обещали другую работу, — отвечаю я, что в некоторой степени соответствует действительности. Врать нужно тоже с умом. Говорить неправду, чтобы тебя однажды не поймали на лжи. Меня не поймают.

— Вы офицер?

— Капитан запаса.

Сказанное, вероятно, несколько поднимает мой статус. Или наоборот опускает — трудно представить, в каком направлении и на какой волне возникают мысли у Эллы Сергеевны. Однако держу нос по ветру — в ее вопросах определенно что-то есть. Что именно, я еще не разобрался — не время. Возможно, праздный интерес, возможно, что-то еще. «А я люблю военных, высоких, здоровенных… — звучит в моем подсознании. Как версия не исключается. А что, если… В жизни всякое бывает, ничего исключить нельзя. А вдруг у нее не удалась семейная жизнь? Или удалась слишком хорошо. Удалась до приторности и безразличия. Удалась, хоть волком вой.

Элла Сергеевна поднялась, поправила платье и неожиданно оказалась у меня за спиной. Черт! Глупая ситуация. Я был уверен, что она меня разглядывает или нет — оценивает. Новое ощущение, которое явно я забыл. Что могла она увидеть там — у меня на спине? Через некоторое время она выплыла и вновь принялась меня разглядывать.

— Вы приняты, — говорит она, — ступайте.

Михаил Петрович видно заждался моего появления — бросился, словно сердобольная мамаша после экзамена любимого чада. В глазах — вопрос.

— Полный социальный пакет, медстраховка и гарантированный отпуск, — сообщил я, снимая галстук. Затем покрутил головой, хрустнул позвонком и сунул галстук в карман.

Вновь с Мишей сидим в кафе. Он вновь заказал овощной салат и сок. Я — кофе с булочкой. Мне по неизвестной причине грустно. Неужели ближайшее время я проведу здесь — в этом кафе? Уже сейчас оно не кажется мне уютным. И кофе обыкновенный — ничего в нем нет. Придется переключаться на овощной салат и компот. Затем я брошу курить, заплыву жирком и буду окончательно доволен жизнью, которая не удалась. Все верно. Кто-то же должен ходить на постылую работу каждый день, заниматься нелюбимым делом и жаловаться на свою судьбу. Сколько их — миллионы, тех, кто недоволен своей судьбой.

— Ты женат? — спрашиваю я без какого-либо интереса.

— А как же! — испугался Миша. — Женат, еще как женат. Она у меня хорошая. Глупая, правда, но хорошая.

— Элла Сергеевна?

Миша явно не понимает вопроса — замужем ли Элла Сергеевна или она такая же глупая?

— Ты прав, — говорю я, — она действительно курит. Элла Сергеевна, она курит. Сейчас многие курят. Ну и пусть себе курит — нам-то какое дело? И дети есть?

— У меня? Двое.

— У Эллы Сергеевны? — продолжаю допрос. — Неужели у нее нет детей?

— Не знаю. Никто не знает. Вероятно, нет.

За прошедшее время, а прошла целая вечность — месяц, я практически не видел Эллу Сергеевну. Несколько раз случайно столкнулся, что встречей назвать нельзя. И взгляд ее поймать не успел, лишь услышал дежурные слова приветствия. К тому же сказанные наспех. Значит, я ошибся, хотя внутренний голос лишь усмехнулся. Я отчетливо слышал, как он усмехнулся. Со вторым моим «я» у меня непростые отношения. Скверный характер у того и другого. Часто скандалят и только ждут случая, чтобы подкинуть какую-нибудь гадость. Бороться или воспитывать — пустая трата времени.

— Миша, — сказал я, — ты крайне нелюбопытен. Работаешь, и не знаешь, кто у тебя начальник. Ты не знаешь, есть ли у нее дети, кто супруг. Ты только знаешь, что Элла Сергеевна курит.

— А почему я должен совать нос, куда не полагается? — резонно ответил он. — Какое мне дело до ее семейной жизни? Она мне — кто?

— Верно, она никто. Элла Сергеевна — начальник. Мы на нее работаем, и она нам платит деньги. Небольшие, однако деньги. Значит, она умней нас с тобой. У нее хватило ума открыть магазин и начать свое дело, а у нас не хватило.

— Она его не открывала, — возразил Миша.

— Как не открывала?

— Магазин ей подарили.

Хороший подарок. Если покопаться в памяти, наиболее ценный подарок, который мне когда-либо делали — школьный велосипед. Правда, и тот стащили уже через пару дней. А тут магазин.

— Не ошибаешься?

— Так говорят, — сказал Миша.

Уже кое-что. Эллы Сергеевне сделали царский подарок — подарили магазин. Просто так подобные подарки не делают. Хотя какие могут сомнения в нынешние времена? Я как-то подзабыл, что на дворе уже двадцать первый век, а живем мы в другой стране. Судя по ассортименту товаров и ценам, подарок обошелся в немалую сумму. Однако какое мне дело? Мише нет никакого дела, а тебе — есть? Мне? Любопытно. Кому из нас двоих — не знаю. Источник информации Миша некудышний. Здесь требуется женщина, желательно болтушка. Выбор мой пал на Кристину. Совсем молоденькая и не шибко умная — клюнула на мои неуклюжие комплименты, как глупый карась на приманку. Каюсь, в некоторой степени мне было неудобно использовать неискушенную девицу в своих корыстных целях. Но иного выхода не было.