— Шестьсот рублей, — улыбнулась мне женщина.

— Что? Шестьсот! Какие шестьсот?

Мне показали чек — действительно, шестьсот рублей. Вонючее пойло для цыпленка Эллы Сергеевны стоило шестьсот рублей. Я отдал деньги и взял чек — для отчетности.

Наш мир — одна большая деревня. Любой город, каким бы огромным он не был, сколько бы миллионов в нем не жили, когда-нибудь превратится в деревню. Публичные люди подтвердят — скрыться невозможно. О тебе будет известно все до мельчайших деталей — с кем ты провел вечер, что сказал, о чем подумал. Мир сжимается до размеров новостей и слухов, в чем я лично убедился еще раз.

Вечер был хорош. И не в последнюю очередь благодаря моему настроению. Я шагал со стоянки — ближайшей к моему дому. Желтый цыпленок может вздохнуть спокойно и перевести дух — сегодня ему досталось. Я наездил километров сто. Мало? Это для вас мало. Впервые за много лет я проехал сто километров — куда мы только не ездили! А кой-куда и по два раза. Женщины чрезвычайно забывчивые существа. Память у них избирательна и часто подводит. Однако о деревне. Едва я снял башмаки и прошел в комнату, как тут же раздался звонок. Я был уверен, это далеко не первый звонок. Телефон, вероятно, потрудился на славу и вопил в мое отсутствие через каждые пять минут. Трубку я не взял — был голоден. В отличие от многих, кто бросает свои дела и мчится сломя голову, чтобы ответить на звонок, я действую иначе. Если я голоден, ничто на свете не помешает мне набить свою утробу. Я — эгоист. Для меня нет более важных дел, чем мои дела. Если я смотрю телевизор, и мне нравится программа, телефон может звонить сколько угодно — я не сдвинусь с места. Я кому-то нужен? Простите, господа, сейчас я занят более важным делом.

И только когда я развалился на любимом диване, чувствуя, как в животе набирают силу пищеварительные процессы, только тогда позволил глянуть на телефон. Он молчал. Правильно. Куда приятней развалиться и ощутить животную радость в тишине.

— Скворцов, — сказала она, — ты — лгун.

Согласен, но только отчасти. Ложь моя совершенно безвредна, а порой даже полезна. Ложь во спасение — это обо мне.

— Тебе не стыдно? А знал бы, как мне было стыдно! Я, как дура, не могла привести ни одного здравого аргумента…

Я держал трубку, слушал, не перебивая, мою бывшую и пытался влезть в тему. Почему-то она начинает разговор даже не с середины, а ближе к концу. Хотя в чем-то здесь есть и моя вина. В бытность нашего супружества именно я приучил ее говорить по делу, отбрасывая вводные слова и предложения. Сначала я слушал все подряд, однако понял, что теряю не только время, но и терпение. Любой разговор, инициатором которого была моя жена, начинался со времен царя Гороха.

— Что я опять сделал не так? Тебе не достаточно… как его… Вадима? Дорогая, я уже не твой муж. А если забыла, глянь в паспорт. Видишь? Мы развелись.

— Ты всегда был циником. Даже когда на мне женился. Лицемерно обманул наивную девушку…

Опять понесло… хотя она в чем-то права. В действительности я оказался совсем другим человеком. Многие поступают именно таким образом, когда ухаживают за дамой. Больше внимания, обожания, приятные для слуха слова — я не исключение. Я что — должен был вывалить все свои недостатки? Кто после этого вышел бы за меня замуж? Дура последняя и та бы не вышла.

— Что мне сказать Вадиму? — спросила она, перечислив все мои прегрешения.

— Передай ему привет, — не без доли иронии посоветовал я.

— Скворцов!

— Да?

— Чья это машина? Только не ври! Раз в жизни скажи правду.

Ах, вот в чем дело. Стоило мне проехать на желтом цыпленке, как об этом знает весь город. Наш мир — одна большая деревня.

— Вадим видел тебя на заправке. Ты сел за руль и уехал. Чья это машина?

— А твое какое дело? — огрызнулся я.

— Как это какое! А деньги кто тебе дал? Забыл?

Понимаю ее логику. Чтобы взять в долг, нужно ходить, прикрывшись фиговым листом. А Вадим-то каков? Хуже бабы — побежал меня тут же закладывать. Как ты думаешь, кого я сегодня видел? На новой машине ядовито желтого цвета. Твой Скворцов! И после этого он просит у меня в долг пять тысяч. Твой Скворцов — мошенник! И денег мы от него не получим никогда! — Получите, господа. Вашу тысячу я вам верну. В год буду возвращать по десять долларов. Сколько лет получается? Столь долго нынче не живут? Внукам буду возвращать — какие проблемы? Скворцов — порядочный человек. И все же мне в некоторой степени повезло. Что бы случилось, если бы Вадим увидел меня не на заправке, а часом позже?

— Скворцов, не думай, что я законченная дура! Кто она?

Значит, мне не повезло.

— Еще не знаю, — ответил я, — в женщинах я разбираюсь не столь хорошо, чтобы сразу сказать, кем для меня будет Элла Сергеевна.

— Элла Сергеевна?

— Мой начальник. Она брюнетка, по всей вероятности натуральная — у нее темные глаза. Относительно характера ничего определенного сказать не могу — слишком рано. Для более подробного отчета обратись через неделю, думаю, к тому времени наши отношения продвинуться.

Конечно, я мог вообще не отвечать на вопросы. Бросить трубку — как она часто поступала. Однако удовлетворил ее любопытство. К чему скрывать, если срывать еще нечего?

Моя новая должность не пришлась по душе не только ей одной. Миша явно затаил обиду — поздоровался на следующий день холодно. Кристина по простоте своей набросилась на меня с вопросами. — Дима, это правда? У вас роман? А ты шустрый малый! Я тебя не оценила. Не успел на работу выйти, тут же в отпуск какой-то подозрительный отправился. Вновь выходишь и сразу на новое место. Дима, что происходит? — Почему у Эллы Сергеевны не может быть любовника? — огорошил я. Она что — хуже других? У тебя сколько кавалеров? Не считала? А ты посчитай! Почему любовники могут быть только в книжках? Почему в книжках мы их не осуждаем? Каждый имеет право поступать, как ему нравится. Спрашиваешь — что происходит? Ничего не происходит. Дима Скворцов обыкновенный водитель. Он возит Эллу Сергеевну по делам. Похоже, никто не был рад моему новому назначению. Сначала я сидел в машине и слушал радио. Затем читал книжки — опять в машине. Иногда мы куда-то ездили. Элла Сергеевна называла адрес, и мы ехали. Прошла неделя. Я умудрился прочитать едва ли не всю книгу. Может, мне записаться в библиотеку? Если подобным образом пойдут дела, я компенсирую пробел в своем образовании довольно быстро. А что, если мне куда-нибудь поступить? Заочно на юридический факультет? И через пару лет открыть контору — «Дмитрий Скворцов — юридические консультации». Глупо. Поэтому, чтобы убить свободное время, которое у меня вдруг появилось, я спал. Откидывал сиденье, включал радио и спал. Все бы ничего, но я не мог спать по ночам! Я приходил домой отдохнувшим и выспавшимся. Уж лучше бы я сидел в отделе и продавал башмаки. Хотя иногда Элла Сергеевна приглашала к себе в кабинет. Я сидел на кожаном диване и слушал, как она говорит по телефону. Элла Сергеевна не тяготилась моим присутствием, и порой мне казалось, она незаметно за мной наблюдает. Затем поспешно бежала к машине, и мы куда-то ехали. О чем-то говорили, а случалось, молчали. Жизнь вновь превращалась в рутину — забытое состояние, когда ты медленно и неотвратимо погружаешься в болото безразличия.

Приближался выходной, и я с ужасом думал, чем бы мне заняться. Можно, конечно, вообще ничем не заниматься — проваляться до обеда на диване или сходить в баню. Отправиться в сквер или на выставку. Миллион лет я нигде, кроме бани, не был. А что если навестить Николая Васильевича? Купить яблок или без яблок зайти и узнать, как он? Однако не тот он человек, чтобы сидеть в выходной день в больнице.

И вот он наступил — выходной день. Была легкая надежда, что пойдет дождь. Именно так и бывает — в субботу или воскресенье обязательно испортится погода. Не испортилась. Небо — куда ни брось взгляд — синева безбрежная. Придется куда-нибудь идти. Вот только куда? Налево или направо? На работу мой маршрут лежал в левом направлении — я там знаю едва ли ни каждую трещину в асфальте. Значит, пойдем направо.