— Могу быть казачком, — предложил я.

В свое время именно так мы называли внедрившегося сотрудника.

— Сколько, по-твоему, могут стоить документы? — спросил Костя. — С казачком решим потом.

— Нужно перетолковать с Эллой Сергеевной. Я не знаю, сколько они стоят. Однако то, что их разыскивают, говорит само за себя. Ни документов, ни денег я не видел.

— Видел громила. Спрашивается, чего мы тут из пустого в порожнее переливаем — были документы, не были. Поговорить нужно с этим типом, вот и все. А уж потом вырабатывать тактику и стратегию. Ох, Скворцов, ты и авантюрист! Не сидится — бабу тебе нужно. Чтобы взяла она тебя в охапку и навешала проблем. А что Элла Сергеевна? Хороша будет? Или не в твоем вкусе? Я тебе, Димка, по опыту скажу — женщине влюбиться, пара пустяков. Откуда знаю? Так через меня сколько прошло! В смысле дел. А есть такие, хоть садись и роман пиши. А уж какая там любовь! Страсти какие! Одно скажу — мужики так любить не умеют.

— Значит, берешься? — уточнил я.

— Адрес пиши. И телефон свой. Самодеятельности никакой. Все согласно утвержденного плана. Вацлова помнишь?

Старика звали Вацлов Петрович.

— Как он меня изводил своей педантичностью! — признался Константин. — Во сне снился — и там покоя не было. А сейчас вспоминаю теплым словом — умница. Ни в одном пособии не найдешь, чему он меня обучил. Хороший был старик, но вредный.

Прошли три дня — серых и невыразительных. Обо мне забыли. Не звонил даже Миша. А что ему звонить? Он мне кто? Элла Сергеевна также не звонила, и вообще складывалось впечатление, что я никого не интересую. Перестали мной интересоваться и тараканы — они исчезли. Видно, жрать было нечего. Кухня сверкала, как Эрмитаж в лучшие свои годы. Я вымыл и натер до блеска даже лампочку под потолком — подобного со мной не происходило никогда. И что странно — я получал удовольствие. За три дня ни разу не прилег на диван, поэтому он обиделся — скрипел вечерами, жалуясь на вынужденное одиночество.

Костя позвонил, когда я сел ужинать — приготовил замечательный борщ. Полдня готовил. И только взял в руки ложку, как звонит телефон. А тарелка на столе. Скатерть новая, и запах сумасшедший — я уже слюной захлебывался. Тут он и звонит.

— Спускайся, — говорит, — побеседуем.

— А может, ты ко мне? — отвечаю. — Совместим приятное с полезным?

— Ты забыл. Не пью я и не курю.

— Куда спускаться? Во двор? Борщ у меня и ложка в руке. Ты борщ любишь?

— Борщ я люблю, — признался Константин, — но конспирация дороже. Надевай портки и за угол. Белый Шевроле.

Ох, уж эта конспирация!

— Нашли мы твоего типа — полное ничтожество, — сообщил Костя, едва я залез в машину. — Сдается мне, он и читать не умеет. Ничего удивительного. Нынче читать нет никакой необходимости. Сначала упирался — не брал, не видел, короче, я — не я.

— Можно закурить?

— Кури, — разрешил Константин. — Нарисовали ему перспективу, объяснили возможные перспективы. С кодексом он знаком, кое-что знает — сообразил. Денег, говорит, в портфеле не было. Документы выбросил.

— Как выбросил? Куда? Врет!

— Конечно, врет — кто бы сомневался. И тут, Дима, начинается самое интересное. Он предложил мне копии, но за пятьсот долларов.

И в самом деле — ничтожество. Где взять копии, если он их выбросил?

— Требует аванс, — продолжил Константин.

— И ты дал?

— А куда денешься? Пришлось дать. Представляешь, засранец первым делом бросился их проверять — полетел в банк. Как думаешь, куда он затем поехал? Ну давай, соображай…

— К Афтондилу?

— Молодец! Кретин даже не знал, что Афтондил уже стоит в очереди к Святому Петру! Ну и рожа у него была, когда он вышел обратно.

— Сколько ты ему дал?

— Двести. Нормальная цена за документы.

— Какие документы?

— Как какие? Документы, что он мне передал.

Мне стало дурно.

— Он тебя надул! — закричал я. — Как он мог сделать копии, если они сгорели вместе с Афтондилом? Он тебе сунул, один черт знает что! Тебя развели.

Костя был спокоен.

— Как сказать. Документы мы проверили у нотариуса — они подлинные.

И все равно я отказывался верить.

— Афтондил сделал копии и держал их у себя? И как этому типу позволили их взять? После убийства там и муха не пролетит незамеченной! Ты хоть это понимаешь?

— Не горячись и не прожги мне сиденье, — подсказал Костя. — Он мог всучить вообще левые документы, те, что никогда не было в портфеле. Однако и достать эти «левые» документы не всякому дано. Где они могли их взять? Подмена? Но документы, верней копии — подлинные.

— Ты не знаешь Афтондила. Для него состряпать любой документ, что плюнуть. У них везде схвачено. Через день принесут любые документы на машину.

— А чего тогда с ним связался? — задал вполне грамотный вопрос Костя. — Если у тебя сомнения, чего соваться? Он мошенник. А какой спрос с мошенника? Я тут вот о чем подумал. Элла Сергеевна знает о твоей прежней работе?

— А как же!

— Знает, однако от помощи твоей отказалась.

— Разговора не было.

— И нанимает людей. Выходит, документы ей нужны. Но тебе она не верит.

— Как не верит? А кто просил отвезти портфель?

— Ерунда какая-то получается, — озадачился Костя. — Ничего не понимаю.

— Документы при себе?

— В сейфе оставил. На словах скажу — это дарственная. Кто-то кому-то что-то дарит, а что именно не понять. Документ составлен столь хитро, что разобраться невозможно. Крименюк. Тебе ничего не говорит эта фамилия?

— Никогда не слышал.

— Сейчас мои парни уточняют, хотя первая проверка не дала результатов. Дарственная оформлена от лица Крименюка. Что-то голова сегодня плохо соображает. Тупит и мыслей никаких.

— А что помешало Элле Сергеевне восстановить документы? Это же просто делается.

— Не хочет огласки, — сказал Костя. — Да и как она их восстановит, если не имеет никакого к ним отношения? Может, это залог? Или еще что-нибудь.

— Элла Сергеевна говорила, что собиралась передать значительно большую сумму, однако передумала. Почему — неизвестно. Костя, дарственная тоже деньги. Мы не знаем, какие, но это деньги. Чтобы человека взорвать, — перешел к другой теме я, — нужны основания. Афтондил не входил в число авторитетов, и его гибель для меня загадка. Ты согласен?

— Не по Сеньке шапка? — уточнил Костя.

— Именно. Могли взорвать Мерседес, а не Афтондила, который оказался в нем случайно. Самое смешное — он мне его предлагал купить.

— Купить? У тебя же нет денег! А тут — Мерседес. Он что, твой Афтондил, совсем дурной? Дима, куда ты влез?

— А черт знает! Сколько я тебе должен?

— Спроси у Эллы Сергеевны. Сколько она готова отдать за документы?

— Представления не имею. Я их даже не видел, а то выходи самостоятельно, без посредника.

— Не обижайся. Голова чугунная… что-то здесь не складывается, а что — не пойму. Хотя, возможно, мы все накручиваем. Тебе когда на работу?

— С понедельника.

— Вот и выходи. Наберись нахальства и к ней в кабинет. Мол, как успехи, спасибо за сочувствие и главный вопрос — как продвигаются дела. Вроде как озабочен и чувствуешь угрызения совести.

— Три минуты.

— Что три минуты?

— Разговор на три минуты. Занята Элла Сергеевна. Хлопот и забот выше крыши. Что дальше?

— Предложи помощь.

— Костя, ты что — дурак? Это же разводка. Она тетка умная. Она должна попросить, понимаешь — она. Моя роль закончилась — крохотный эпизод. Мелькнул на экране и пропал. Если начну проявлять активность, возникнет подозрительность — а уж не Скворцов и в самом деле устроил весь этот спектакль?

— Если кто и устроил, так это Элла Сергеевна.

Константин принялся чесать за ухом, нисколько не заботясь, как выглядит со стороны. А выглядел он столь комично, что я едва удержался, чтобы не прыснуть от смеха. Определенно его можно было брать на небольшую роль в кино — когда требуется небольшая разрядка, и зритель должен передохнуть от суматохи на экране.