Когда течение усилилось, трое беглецов почувствовали себя за водопадом в еще большей безопасности. Но потом уровень воды стал повышаться, пришлось взобраться на камни.

Гроза прошла так же быстро, как и началась. Чунг Ли с друзьями выбрались из-за водного занавеса и стали греться и сушиться на солнышке.

— Хороший конец! — весело произнес Хунь Чжи.

— Перехитрили проклятых! — добавил брат. — Глядите, какие трофеи они нам оставили!

Трофеи были обильные: несколько ружей, сумки с патронами и два золотых самородка. Все это они подобрали и пошли по ущелью. Выходя из него, увидели на другом берегу реки экспедицию Скотта.

Сам Скотт лежал на земле, потеряв сознание. Возле него хлопотали боцман и сипай. Рядом сидел Хануби с перевязанной головой.

Увидев своих противников, которые шли, как ни в чем не бывало, оттуда, где они чуть не погибли, боцман с Хануби переглянулись со страхом и удивлением.

— Опять они уцелели! Видно, этих дьяволов ничто не берет.

Прежние хозяева имели настолько жалкий вид, что у наших друзей не хватило духу посмеяться над ними. Победителями они молча прошли мимо побежденных.

В знойный полдень, когда все живое старается спрятаться в тень, когда даже птицы сидят молча, сквозь густые травянистые заросли пробирался отряд из шести человек.

Худые, оборванные, в конец измученные, они еле волочили ноги в траве, превышавшей рост человека. Трава была так густа, что подчас приходилось ложиться на нее спиной и приминать к земле, чтобы продвинуться хоть на несколько шагов вперед. Это была грозная в недалеком прошлом экспедиция мистера Скотта. Кроме Чунг Ли и Файлу, в ней недосчитывалось Кандараки и одного сипая, погибших в бурном потоке.

Все были голодны. На шестерых осталось всего два ружья.

По предположениям, они должны через несколько часов подойти к реке, где их ждали катер, отдых, покой и полная безопасность.

Каждый с нетерпением ждал конца пути. За много часов ходьбы они не перекинулись ни единым словом.

Им нужно было пройти небольшое безлесое пространство до перелеска, — а там берег реки, конец пути.

Но вот позади зашуршала трава. Не успели оглянуться, как мимо промчался дикий кабан. Хануби хотел выстрелить, но не успел.

— Жаль, — сказал он, опуская ружье.

— Не беда, — махнул рукой Скотт. — Что нам с ним делать? Часа через два будем дома.

— Хорошо, что он не задел нас, — заметил боцман.

Спустя несколько минут мимо них проскакал кенгуру, а за ним — снова кабан.

— Что-то они забегали сегодня, — удивился боцман и тут же увидел справа, немного позади, дым. Он поднимался стеной и, казалось, приближался к ним. В ту же минуту Хануби закричал:

— Смотрите! И с той стороны!

Слева тоже поднималась стена дыма.

Мимо них снова промчался кабан.

— Надо спешить! — крикнул Хануби, — это, наверное, папуасы затеяли охоту и подожгли траву…

В действительности так и было. Этот способ охоты распространен среди многих народов.

Идти быстро в такой густой траве было очень трудно. Хорошо, что кабаны проделали в ней тропку.

Тем временем обе стены дыма и огня слились, и пламя, распространяясь все шире, охватывало отряд полукругом.

Положение становилось очень серьезным. Огонь двигался быстрее, чем люди. Бежать от него было невозможно. Путники напрягали последние силы, но огонь настигал их. Уже чувствовался запах дыма.

И животных, спасавшихся от пожара, стало теперь значительно больше. Все они бежали в том же направлении, что и люди.

Кабаны, кенгуру, разные мелкие зверюшки, змеи — все устремились вперед, не обращая внимания на людей.

И люди тоже не обращали на них внимания. Перед общим бедствием все стали равными — и дикий кабан, и мистер Скотт. До перелеска оставалось несколько десятков метров, но и огонь совсем рядом. Слышно, как потрескивает сухая трава. Дым ест глаза, с подветренной стороны пышет жаром.

Но звери все-таки помогли людям: они так примяли траву, что по ней можно было двигаться бегом.

Вот уже и первые деревья рощицы. Трава здесь ниже. Только из-за дыма ничего не видать. И вдруг с разбегу налетели на папуаса.

Тот стоял на пне, поджидая добычу. Он уже пустил несколько стрел в диких кабанов и кенгуру. Неожиданно увидев перед самым носом необычных зверей — двуногих, — он испугался и пустился бежать со всех ног.

Путники миновали перелесок, но больше не увидели ни одного папуаса, потому что те стояли на большом расстоянии друг от друга.

Выбежав на открытое место, они увидели не далее чем на расстоянии километра свою прежнюю стоянку. Все по-прежнему, вот и будка стоит на холме. Конец трудному пути! Теперь они дома! Все в отряде даже забыли про голод и усталость. Сразу стало легко на душе, и ноги словно освободились от тяжести. Все двигались так быстро, как будто всю неделю отдыхали.

Видит ли их Брук? Ведь они подошли уже совсем близко.

Но никто не вышел навстречу. Неужели все спят?

Кто-то крикнул. В будке зашевелились. Значит, все в порядке.

Перелезли через проволочное заграждение и только тогда заметили человека у пулемета. Но это не Брук и не сипай. Неужели?!

У пулемета был виден папуас — настоящий, с перьями какаду в волосах и клыками кабана на шее, только почему-то в штанах.

Все на миг застыли, как вкопанные. Что делать? Сразу же вскинули ружья на прицел.

— Стрелять не советую, — сказал папуас на чистом английском языке, наклоняясь к пулемету, направленному прямо на подходивших. — Мне стоит лишь нажать на гашетку…

Ружья сразу опустились.

— Что это значит? — удивленно спросил Скотт. — Кто ты?

— Я вождь объединившихся родов Какаду и Мукку, бывший миссионер Саку, — гордо ответил папуас.

Если бы сейчас среди ясного неба грянул гром, он не произвел бы такого впечатления, как эти слова.

Так вот что все это значит! Слуга божий снова превратился в дикаря. Да он и оставался в душе дикарем. А теперь от него не жди добра.

— Что означает вся эта комедия? — строго спросил Скотт, чувствуя, как от страха сжимается сердце.

В это время их окружило до сотни вооруженных папуасов, некоторые из них были с ружьями.

— Что же тут удивительного? — сказал Саку. — Катер ваш разбился. Все имущество, как видите, в наших руках, люди тоже. А теперь попались и вы сами. — И он показал рукой на свое войско.

— Чего вы от нас хотите? — спросил Скотт дрогнувшим голосом.

— Немногого: только наказать мистера Скотта за его зверства над моими братьями, над женщинами и детьми, над моей матерью, — отвечал ему Саку.

Скотт низко опустил голову. Хануби и боцман вскинули ружья, но Саку наклонился к пулемету, а его воины подняли копья и луки.

Скотт со своим отрядом стоял внутри проволочного заграждения, в густой толпе вооруженных папуасов. О сопротивлении нечего было и думать.

— Советую стоять неподвижно, — сказал Саку, — вы не успеете сделать ни одного выстрела. А Старку, Хануби и его подначальным нет никакого расчета выступать против нас: мы всех их отпустим домой. Нам нужен только главный преступник.

От обиды Скотт на мгновение даже забыл, что с ним произошло. Глаза его сверкнули гневом. Как? Этот дикарь, его, англичанина, осмеливается называть преступником?! Но он тут же вспомнил, что сам находится в руках этого дикаря.

— Для вас, как христианина, — сказал он, стараясь сохранить спокойствие, — такое самоуправство — страшный грех. Разве вы забыли, чему учит Христос? Разве не знаете, что человек не имеет права своей волей судить других?

Саку улыбнулся и, взвешивая каждое слово, произнес:

— Вы, мистер Скотт, как никто другой, должны знать, что, помимо божьего суда, на земле, существуют суды, призванные карать за преступления. Здесь нет этих судов, и их неприятную миссию вынужден выполнить я сам, чтобы никому больше не вздумалось творить насилия над черными!