— Значит, по-вашему, кто последний ударил полуживого зверя, тот и убил его? — съязвил Нгара.

И спор начался сначала.

В конце концов Нгара отказался от своей доли мяса, прыгнул в лодку и, оттолкнувшись от берега, крикнул:

— Посмотрим еще, какова будет справедливость, когда мы сойдемся равными силами!

Хотя эта угроза и не испугала мужчин, но у каждого на душе остался неприятный осадок.

— А может, было бы лучше отдать этому буяну шкуру, чтобы не ссориться с ним? — заметил миролюбивый Кос.

Но отец и сын запротестовали:

— По какому праву? Да спроси кого угодно, каждый скажет, что его требования несправедливы. А угрожать — это каждый сумеет. Про него же и говорить нечего…

С того времени как Манг приобрел себе собственную лодку, он стал для своих родителей, а также и Коса, чем-то вроде разведчика. Манг никогда не сидел на месте, все где-нибудь пропадал. Вскоре всем стало ясно, что его бесконечные поездки могут принести пользу обоим семействам: Мангу нередко удавалось отыскать уголок, в котором люди длительное время ни в чем не нуждались. Иногда Манг брал с собой и своего шестилетнего братишку. Они вдвоем плыли по протокам между бесчисленными островками и повсюду встречали неповторимые, величественные картины природы. То они попадали в такую теснину, где лишь высоко вверху виднелась полоска неба, а с обеих сторон поднимались отвесные громады. То выбирались на бескрайний морской простор, где среди сверкающей зыби чернели маленькие точечки — островки, а вдали громоздились белые снеговые вершины. То выбирались далеко за пределы зачарованного города-лабиринта, и тогда перед ними тяжело дышал Великий океан. Темно-синие волны бесшумно катились по его поверхности; докатившись до берега, они вдруг с ревом бросались на скалы и превращались в брызги, а затем с недовольным ворчаньем отступали назад, чтобы броситься на них снова.

Столетия, тысячелетия бросается океан на скалы. Твердо стоят они на страже, стараясь не пропустить ни одной волны в свой город, но время идет, и то одна, то другая скала, подмытая снизу, рушится в воду. Такая скала встретилась на пути наших юных путешественников; ее подножие словно изгрызли гигантские зубы, а вершина повисла над бездной и вот-вот упадет в нее.

Плавать в таких местах небезопасно. Подхватит волна лодку, грохнет о скалу — и конец.

— Я боюсь, — пищит маленький мальчуган, — поедем домой!

Манг вынужден возвратиться, но он дает себе слово в следующий раз, когда будет один, обязательно заплыть дальше, выбраться туда, на простор. Быть может, там и лежит земля, на которой живут чудесные белые люди.

Туземцы встречаются в этих местах очень редко. Покажется кое-где одна или две кану, выискивающие добычу где-нибудь в прибрежной бухточке, и опять несколько дней — ни единой души. Сколько насчитывает племя алакалуфов — никто не знает. Предполагают, что их осталось не более пятисот человек[4].

Никогда они не собираются вместе, не имеют ни вождей, ни старшин, ни каких-либо органов управления. Живут порознь, каждый сам по себе. Считается, что они принадлежат республике Чили, но о своей республике знают столько же, сколько и она о них.

Людей здесь мало, зато птиц — видимо-невидимо. Иной раз они поднимали такой крик, что Манг и его спутник не могли расслышать друг друга. И все эти птицы, как и люди, жили только тем, что дает море.

Наши путешественники плыли среди небольших островков. Справа они были разбросаны беспорядочно, будто пятна на стекле, а слева выстроились в цепочку. Двигаясь вдоль нее, Манг и его братишка слышали какой-то непонятный шум, похожий на гомон многочисленной толпы. Поначалу они не обращали на это внимания, тем более, что здесь со всех сторон слышался разноголосый птичий крик. Но потом они заинтересовались.

— Кажется, это вон там, — сказал мальчик.

Манг остановил лодку, прислушался. Действительно, слева, за скалами, что-то происходило. Отдельные голоса были неразличимы, слышался только нестройный гул, движение многоголосой массы. Они подплыли к берегу, выбрались на него и осторожно стали карабкаться на скалу. Выглянув из-за нее, они увидели замечательное зрелище.

На низком ровном берегу фронтом к морю, выстроилось многочисленное войско. Ровными рядами неподвижно стояли отряды солдат. Перед ними расхаживали командиры; время от времени они бросались в море, ныряли, а затем снова подходили к рядам и, размахивая руками, словно что-то приказывали своим солдатам. Те, кто стоял в рядах — выглядели как один: у всех черные бока и спины, грудь белая. Только один из отрядов выглядел каким-то обтрепанным: одежда солдат была порвана, местами виднелось голое тело. Ростом все были около метра, некоторые — чуть повыше.

Отдельный отряд составляла молодежь. За ними виднелось сидящее на земле многочисленное общество, должно быть женское. Порядок всюду был строгий: если кто-либо подходил к чужому отряду, его тотчас же прогоняли прочь.

Хотя нашим путешественникам уже было знакомо это зрелище, они долго любовались им. Да и все, кому приходилось видеть этих замечательных птиц — пингвинов, не могли надивиться, глядя на них.

Пингвины обычно проводят все время в воде, где чувствуют себя как рыбы. На берегу они собираются, чтобы вывести птенцов. По суше они передвигаются только на ногах, а вместо крыльев у них ласты, похожие на ласты моржей. Поэтому пингвины не могут летать, а их крылья-ласты при ходьбе очень напоминают руки. Спина у этих птиц покрыта перьями, напоминающими рыбью чешую. Грудь заросла белым пухом, похожим на мех. На голове торчит хохолок из нескольких перышек.

Мангу захотелось наловить этих птиц. Правда, мясо у них невкусное, но алакалуфы не отказываются и от него. Кроме того, шкурки пригодятся на одежду.

Беда только в том, что подобраться незамеченным к пингвинам очень трудно. Скалы, где высадились Манг с братишкой, были отделены от пингвиньего стойбища водой. Гряда прибрежных камней и утесов протянулась далеко вперед и, постепенно возвышаясь, переходила в высокие горы, так что обойти их со стороны суши было невозможно.

Можно было попытаться обойти пингвинов со стороны моря, но там, среди камней, пенились такие буруны, что направить туда лодку было рискованно. Недаром пингвины выбрали себе такое неприступное место.

Тогда Манг решил возвратиться к своим, чтобы всем вместе обсудить, как вести охоту. Пока они добирались домой, наступил вечер. Пришлось отложить поход на следующий день.

Когда наутро все прибыли к стойбищу пингвинов, то обнаружили, что здесь все без изменений. Птичье войско стояло в том же порядке, как и вчера, словно и не трогалось с места. Некоторые пингвины — казалось, те же самые, что и вчера, — плавали невдалеке от берега.

Охотники стали совещаться.

— Я один заеду со стороны моря, — предложил Манг.

Но старик Кос не согласился с ним.

— Лучше давайте перетащим все лодки на ту сторону.

С таким простым решением вопроса нельзя было не согласиться: ведь лодки, сшитые из коры, были очень легкими. План старика вынужден был принять и Манг, хотя ему очень хотелось показать свою удаль.

Через несколько минут лодки были уже на другой стороне ровной площадки.

Однако не обошлось без приключений: острыми камнями распороли дно у кану, принадлежащей Тайдо, а чтобы починить его, у людей не было коры.

Охотники остановились, захлопотали, пытаясь помочь горю, но потом махнули рукой и решили продолжать начатое.

Пингвины меж тем удивленно посматривали на нежданных гостей и не двигались с места.

И только когда две лодки подплыли к ним совсем близко и люди высадились на берег, пингвины медленно и неуклюже попятились.