- Что именно ты подумал, я уже слышал, – хмыкнув, кивнул некромант. – Надеюсь, мой ответ развеял твои опасения.

Вид эльфа говорил об обратном, но Адриан предпочел этого не заметить.

- А, кстати, – вдруг, оживившись, спросил он. – А кто у нас папа?

- А ты еще не знаешь? – недоуменно нахмурился Леголас. – Трандуил, правитель здешних земель. Вы с ним сегодня уже общались.

- Так ты у нас представитель “золотой молодежи”, ко всему прочему?

- Ко всему, это к чему? – подозрительно сощурился Леголас.

- Ну вот ко всему этому, эльфийскому, – Адриан помахал рукой перед эльфом.

- Да чем тебе так эльфы не угодили?! – наконец, не выдержав, взорвался Леголас. – Ты готов общаться со всеми – гномами, людьми, полуросликами – но только не со мной! Почему?! Чем мы, эльфы, хуже?!

- Вы не хуже, – помолчав, ответил Адриан. Он спокойно смотрел в пышущее яростным румянцем лицо Леголаса, растеряв свою веселость, потому что тема разговора не располагала к шуткам и ерничеству. – Вы просто другие. Гномы и хоббиты, может, тоже, но они хотя бы не считают себя центром мироздания и венцом творения, одним своим присутствием способным осчастливить всех окружающих.

- Я тоже так не считаю, – горько сказал Леголас. Сейчас, после вспышки, он чувствовал ужасную усталость и опустошенность. – Если ты еще не заметил.

- Я заметил, – мягко кивнул Адриан. – Ты стараешься относиться ко всем окружающим ровно и не ставить себя выше. Но это все равно прорывается. На подсознательном уровне. И вас, эльфов, можно понять: вы почти бессмертны, нечеловечески красивы, замечательно развиты, сильны, за столетия развили свой интеллект и багаж знаний настолько, что мысли короткоживущих вполне могут показаться детским лепетом. Вас можно понять. Но вот сближаться не стоит.

- Но почему? – настойчивость в голосе Леголаса усилилась. – Да, может это и так, я не знаю: я не могу посмотреть на себя со стороны. Но неужели такой, как я, не заслуживает любви? Ответа на свои чувства? Неужели, это единственная причина, почему ты не можешь…

- Я не люблю эльфов с детства, – не дав ему закончить, сказал Адриан. – Моя мать… она была молоденькой дурочкой. Да и какие мозги могут быть у деревенской девчонки семнадцати лет? И тут, словно в сказке, на постой в дом просится одинокий путник. Уверен, если бы не случилась столь сильная гроза – старики рассказывали, что никогда в жизни не видели ничего подобного ни до, ни после – то светлорожденный никогда в жизни бы не заинтересовался скромной деревенькой в двадцать дворов. Но обстоятельства сложились так, как сложились. Наутро, как распогодилось, эльф продолжил свой путь, а через девять месяцев родился я.

Глаза Леголаса пораженно распахнулись, и некромант, криво усмехнувшись, кивнул:

- Ты должен был заметить: уши выдают примесь чужой крови. Обычно я стараюсь носить распущенные волосы, но эти ваши дурацкие косички…

- Но почему ты тогда так…

- А сам не догадываешься? – усмешка стала откровенно горькой. – Вы, эльфы, не увидели бы в данной ситуации ничего трагичного. Подумаешь, ребенок? А моя мать устала слушать шепотки за спиной, устала терпеть насмешки селян и нотации и поучения родителей и сестер с братьями и удавилась. А я остался. Со мной не общались сверстники: как же, байстрюк и нелюдь в одном флаконе; меня тихо ненавидели дома: мать, несмотря ни на что, была любимицей отца, и ее смерть он повесил на меня. Так проще.

- Но я не думаю, что эльф стал бы соблазнять девушку, – пробормотал Леголас. – Это как-то…

- Дико? – хмыкнув, кивнул Адриан. – А кто говорит, что речь шла о соблазнении? Скорее, она сама навязалась. А он просто не стал отказываться от того, что само идет в руки, не задумавшись о последствиях. Хотя, действительно, какое ему может быть дело до какой-то сельской дурехи? Кто он и кто эти люди?

- Но почему ты тогда во всем этом винишь эльфов? – справедливо спросил Леголас. – На его месте мог быть любой человек. Какой-нибудь аристократ, просто богатый купец или зажиточный горожанин.

- Не знаю, – пожал плечами Адриан. – Потому что тогда бы ее просто срочно выдали замуж, и никто слова бы не сказал, ведь ребенок гарантированно был бы человеком? Или потому, что она, хоть и дура, но была воспитана в строгости и не кинулась бы в постель к первому встречному, если бы не его “неземная красота”? Или потому что клеймо нелюдя куда вернее закрыло мне доступ в общество? Причин много, нельзя выделить какую-то одну. И я не виню эльфов. Я не бросаюсь на вас с кулаками, не подстраиваю пакости, даже общаюсь, как видишь, – он кивнул, как бы намекая, что сейчас-то они вполне нормально разговаривают. – Но мне кажется, что мы слишком по-разному смотрим на жизнь, чтобы сближаться дальше. Ты уже мой друг, я этого не отрицаю, но этого достаточно.

- Мне – нет, – горячо возразил Леголас, делая шаг к нему, и взял его за руку. – И мне кажется, что ты не прав. Ты не можешь отмахиваться от меня лишь на основании каких-то детских комплексов и обид на какого-то одного эльфа. Сам же говорил, что некромантов нельзя всех грести под одну гребенку, и я соглашусь: нельзя, потому что ты совсем не похож на большинство из них, ты совсем другой – лучше, человечнее, сострадательней. У тебя прекрасная душа, Адриан. Именно она – то, что заставило меня влюбиться в тебя, – эльф впервые столь прямо высказал свои чувства, и Адриан невольно отвел взгляд, напрягаясь. – Да, я тебя люблю, – твердо повторил эльф. – И не стыжусь своих чувств: они искренни и чисты! Все, чего я прошу в ответ – посмотри на меня беспристрастно. Не через призму своей обиды на эльфов, не через сформированный тобой гротескный образ, а именно на меня. Мой характер, мои поступки, мои слова… Ты можешь сделать для меня это?

- Тебе это не нужно, – покачал головой некромант. – Ты тоже не видишь меня: ты видишь какой-то идеальный придуманный тобой образ. Ты послушай себя сам: “человечный”, “сострадательный”… мы, на минуточку, о некроманте говорим. Я людей резал. И нелюдей, впрочем, тоже. В посохе, который я забрал у мертвого Сарумана, у меня заточены и порабощены тысячи духов, а силу я черпаю из смерти и мучений.

- Но ты и спасаешь, – упрямо склонил голову Леголас. – У тебя есть свое понимание чести и мораль, с которой я готов согласиться. Ты верен своим друзьям, и я с непоколебимой уверенностью могу позволить тебе прикрывать свою спину в бою. Ты не используешь свою силу во вред другим.

- Мда? – хмыкнул некромант, приподняв брови.

- Во вред хорошим людям, эльфам, гномам и другим представителям светлых рас, – поправился эльф. – Я же тоже убийца. Если следовать твоей логике, то руки у меня в крови больше чем по локоть. Но моя совесть чиста, да и твоя тоже. И если это была попытка заставить меня изменить свое отношение к тебе, то она провалилась.

- Совсем? – разочарованно уточнил некромант. Эльф кивнул. – Ну и ладно, я особо и не надеялся. Тогда давай заканчивать на сегодня с душещипательными историями и неуместными откровениями: мне еще надо наряд сменить, а то твой папочка решит, что я польстился на наследство.

- Адриан!

- Шучу-шучу, – кивнул некромант. – Я же не дурак: понимаю, что ждать его придется еще как минимум несколько столетий.

- Ты совершенно невозможен, – рассмеялся Леголас. – Но я все-таки надеюсь, что ты исполнишь свое обещание, и на пиру будешь вести себя нормально.

- Подожди-ка, – возмутился маг. – Разговор шел только о хамстве. Грубить я, положим, не буду, но вот шутить мне никто не запретит! Иначе я готов прямо сейчас забаррикадироваться в комнате, и даже чудеса изысков высокой эльфийской кухни не смогут выманить меня наружу!

- Ладно, делай, что хочешь, – сдавшись, вздохнул эльф. – Я зайду за тобой?

- А этого можно избежать?

В голосе некроманта промелькнула надежда.

- Нет, – твердо сказал Леголас. – Раз уж мы сделали такие прически, то должны явиться рука об руку. Иначе все это было напрасно.

- Тогда заходи, чего уж там, – дернул плечом маг. – Все, не мешай мне одеваться.