– Кто его так?
– А, так-то доча моя… Что тут подавальщицей работает. Она же… Это… Ну… Немного… Того… Этого…
Трактирщик замялся, не решаясь выговорить страшное слово.
Да, доча у него, то еще чудо.
Смотреть со спины – идеальная фигура, крутые бедра, стройные ножки, копна черных как смоль волос. Попка, шейка, руки… Все здорово.
Но когда доча поворачивается лицом… Груди нет. Вернее, конечно, грудь есть, там не дырка, просто сиськи отсутствуют. Усы, как у Картауса-Рыжего-Уса, борода мочалкой и взгляд битого жизнью алкоголика. Крючковатый нос, впалые щеки, торчащие в разные стороны редкие крупные зубы.
Как мне уже сообщили по секрету, нарвалась девочка на проклятье. Хотела, мол, колдовать научиться и ведьмой стать.
Встретила в лесу монашку-странницу с черной повязкой на глазах да без креста. Та ее и «одарила». Да, открыла в девушке дар. Но каждое колдовство, применяемое той, коверкает некогда прекрасное юное создание. Казалось бы – не колдуй, и все будет ОК. Но… Иногда возникает необходимость. Причем это «иногда» случается регулярно. И чем дальше – тем больше. Вот, как сегодня, например.
– …а он стоит и глазами лупает! Мы его и так и эдак! И кочергой, и метлой, и… еще чем-то. Не помню уже. Только твердит, мол, денюжку отдайте. Обещана, мол, денюжка. А Парук-то возьми и ляпни, бестолочь этакая, не будет тебе никакой денежки, ее хозяин в счет битого стекла заберет. Этот взбеленился, кочергу забрал и в узел связал, Паруку метлу в… хм… В неприличное место засунул. Прямо сквозь портки. И уже замахнулся мне врезать, тут доча и помогла… Не то прибил бы меня этот бугай… Вон какие кулачищи!
Из своего уголочка улыбнулась довольная похвалой доча, и меня передернуло. Хм, вон той бородавки на носу раньше точно не было. Да и брови вроде прежде не срастались над переносицей.
– Шепнула тайное слово, скамья поднялась да хряпнула супостата по маковке. Он как стоял, так и рухнул. Вон какой твердолобый… Сплошные убытки от него… Может, заберешь, а? Я даже откупных не попрошу, напротив – приплачу… Немного…
– Да не нужен мне холоп. Мне с ним только поговорить. И пусть идет с миром.
– Да о чем с ним разговаривать то? О деревьях? Он с десяти лет в лесу жил, пенькам поклонялся!
– О маге.
– Тс-с-с!
– Что? Ты же мне сам…
– Ничего такого не было!
– Э…
– Ты это… Задрот… Иди-ка ты к себе. Не отсвечивай.
– Может, с этим помочь?
Трактирщик скептически меня оглядел. Хмыкнул.
– Ну… Попробуй. Я вот не сдвинул. Туша неподъемная, чтоб ее…
Я подошел к рыжему, возложил ему на лоб ладони и…
– Денюжку отдай, – прогудел рыжий, распахнув голубые-голубые, совершенно без признаков интеллекта гляделки.
– Дам. Только сначала…
– Ты что наделал? – завизжал трактирщик. – Ты это зачем? Ему… Мне… Ты… Вот и забирай его тогда, раз оживил! Я-то надеялся, уже не очнется!
– А штраф?
– Проще один раз штраф заплатить, чем этого при себе держать… – пробормотал хозяин.
– А грех?
– Да какой грех? Несчастный ведь случай!
– Ага, ага… Молекулы воздуха броуновское движение прекратили, и все в одну строну полетели. Лавку подняли, а тут он…
– Чаго?
– Молекулы. Ну… Колдовство такое.
– Точно… Дай запишу, как это по-научному будет, а то мало ли вдруг снова оказия… А там дознаватели, допросы… Но ты, того, не уклоняйся. Забирай этого. К себе в комнату. И сидите там. У тебя еще пять дней оплачено, а я… Я… Этого все пять дней бесплатно кормить буду… Вот ведь! Разорюсь я с ним, вроде и не делает ничего, а все равно расходы…
– А ДЕНЮЖКА?
– Да не нужен он мне!
Из-за столов встали несколько местных. Подошли обступили кружком.
– Ты, бледный, не того…
– Не этого…
– Мы ведь все понимаем!
– Но по всем законам!
– Правилам…
– Понятиям.
– Ты ведь его вылечил? Вылечил!
– Ну, шишка вон совсем пропала, значится – вылечил!
– Ага, можно сказать – жисть спас!
– ГДЕ МОЯ ДЕНЮЖКА?
– А раз спас, он, стало быть, твой!
– Ведь для прежнего хозяина, не вылечи ты его, он как бы помер.
– Ага!
– Вот и считается, что помер. А этот, тот, что воскрес… Воскрес, воскрес! Не перечь! Он уже твой.
– Ага, тот-то помер…
– А этого мы вообще не знаем!
– ДЕНЮЖ…
– Короче, мы все думаем, что у трактирщика прав на ТВОЕГО холопа нету. Верно я говорю?
– Конечно!
– А то!
– Еще бы!
– А я о чем, а я о чем? – затараторил трактирщик. – Нету у меня прав, бесправное я существо! А этот – вообще, бесплатно разлегся посредине зала, понимаешь, и не платит, и не встает! Задрот, забирай своего холопа, ты не общий зал снял и не весь трактир, а только чер… Пентхаус!
Вот ведь, понахватался у меня словечек, сволочь…
Прописалось задание:
«Заботливый барин».
Условия: стать владельцем холопа и увести его с глаз трактирщика.
Награда: Холоп.
Штраф за невыполнение: синяки и шишки.
Принять?
Да/Нет.
Вот так и стал я недорабовладельцем. Поневоле.
День седьмой. Пергамент 6
– Пошли, – сказал я амбалу.
– Денюжку отдашь?
– Отдам. Только не сразу.
– А когда?
– Пошли со мной, говорю. Будет тебе денежка, не сомневайся.
– Хочу денюжку сейчас!
– Здесь нету. Наверху. В комнате денежка.
– А этот… Мордастый… Не заберет? Во, зыркает…
– Не заберу! – трактирщик скрипнул зубами и замахал руками. – Иди уже! Скройся с глаз моих!
Мы зашли в темную душную комнату, бывшую некогда светлой и проветриваемой.
– Садись. Сейчас я тебя поспрашиваю, ты поотвечаешь и сразу получишь денежку.
– Не обманешь? – склонил голову набок великан.
Угу… Такого попробуй обмани… Левел я его не вижу, но, судя по фигуре, абсолютно все очки распределены в силу и вынос. В нем живого веса килограммов сто шестьдесят… И весь этот вес – стальные мышцы, бугрящиеся под застиранной льняной рубахой. Ну, за исключением пары грамм мозга, но это так, догадки, вполне возможно и их нет. А живет это существо исключительно на рефлексах.
– Зуб даю! – сказал я и вручил амбалу найденный в щепках его же выбитый зуб. Зачем я его подобрал? Привычка. Привык по играм всякую дрянь собирать. Вдруг квестовая.
Зуб в натуре квестовым оказался. Рыжий заулыбался, сунул зуб в рот и выразил желание общаться.
– Шо надо?
– Ты вообще понимаешь, что произошло?
– Ага.
Рыжий молчал. Я ждал.
– И?
– А?
– И что?
– Шо, что?
– М-дя-я-я… Ты хоть присядь… Хватит надо мной возвышаться.
В этом имбециле роста за два метра точно. Я реально боюсь, когда он рядом. Вот щас повернется неловко и задавит, как котенка.
Рыжий осмотрелся, увидел мою кровать, и плюхнулся на нее со всего махy твердокаменной задницей. Кровать жалобно скрипнула, хрустнула и сломалась пополам.
– Ой, – сказал рыжий.
Не успела осесть пыль, а я осознать, что именно случилось, дверь распахнулась, и показался трактирщик. Лицо его почему-то сияло радостью. Наверное, услыхал стук да гром и подумал, что тут рыжего снова убивают. Увидел запутавшегося в одеяле углежога, пытающегося выбраться из останков кровати. Помрачнел. Молча покачал головой и с каменным лицом закрыл дверь.
– У тебя имя-то есть, детинушка?
– Ага.
И все. Ну да, на вопрос ответил – зачет.
Я вздохнул. Разговор обещал быть сложным.
– И как тебя зовут?
– Нафаня.
– Вот что… Нафаня. Раз уж свела нас судьба, давай знакомится. Я – Задрот. Барин твой.
– Значится, теперь ты будешь давать мне денюжки?
– Эм-м-м…
– Кормить, – загнул сарделькообразный палец.
– Обувать, – загнул второй.
– Одевать, – третий.
– По праздникам бражку ставить… – четвертый.
Фантазия, видимо, иссякла, а пальцы еще остались. Рыжий осмотрел его и сунул в похожий на огромную картофелину нос.
