Под утро Хутукуров добирался домой, немного теряя ориентацию и почему-то проваливаясь в лужи. Две встречные юные особы пугливо обежали его стороной, напрасно он им махал колбасой. Женщины на колбасу реагировали совершенно иначе, чем на цветы. Они лишь ускорили шаг и засверкали ножками к противоположному от него направлению.

Он дополз до своего этажа, очень напугав по пути соседку с собачкой, которая вышла на раннюю прогулку. Затем увидал в прихожей бледную Клавдию с заплаканными глазами. Он протянул ей колбасу.

Она заплакала и бросилась ему на шею. Колбаса беспомощно шмякнулась на пол.

Жора увидел на столе, там, где обычно ставят елку, победоносно сверкающий букет фламандских цветов с голубой розой в эпицентре. Благоухающий запах распространялся по квартире, заглушая кухонный угар и плохо проточного унитаза, который уже давно пора заменить.

Он вдруг вспомнил, что мама, всегда под новый год, клала ему под подушку подарок, конфеты или плюшевого мишку… И невидимая для посторонних слеза, тоже навернулась в его левом глазу. Он откашлялся, смахнул слезу, и деликатно отстранив от себя Клавдию, спросил, как ни в чем не бывало, – там, осталось в холодильнике начатая бутылка «Балтики»?

– Осталась, милый, сказала Клавдия, думая о чем-то своем, у меня в жизни таких цветов не бывало, сказала она и снова всхлипнула…

1992 г.

Народу в Москве – с каждым годом все больше. Но нужного человека найти в толпе также трудно, как золотую песчинку в отвалах грунта.

Масачухин – коренной москвич, и в многолюдии ориентировался, как следопыт в тайге. У него свои ориентиры, свои путеводители, свои методики. Он бережно заносил номера телефонов «нужных, хороших людей» в мобильник, и хранил их, как шкатулку с драгоценностями. Нужные люди, как бриллианты, не обесценятся, не подведут.

Начинал список Артем-слесарь, затем шел Жора – адвокат, Дима – майор полиции, Настя – для души и тела, Олег – стоматолог, и многие другие, даже профессор социологии Поросен, ков. У всех свои номера.

Но была и другая директория в мобильнике, которую Масачухин называл мрачно: «кладбище протухших друзей», и для них его телефон был недоступен. Там покоились имена тех, кто его предал или обидел.

– «Протухли, как вчерашний антрекот, – говорил про них Масачухин. Но все это ручная, так сказать, коллекция, устарела на фоне информационных технологий. Тем не менее, за неимением лучшего, пользовался своим путеводителем, как компасом. Как выйдет из дома, так идет проторенными тропками среди многолюдия в заповедные места, где нет очередей. К примеру, чтобы к врачу попасть без очереди – ехал не районную клинику по месту жительства на Ордынке, а в далекое от него – Отрадное. Потому, что там работает стоматологом Олег, а значить лечить его будут без халтуры и очередей.

Но, как-то, прибыв туда, узнал, что Олег уже там не работает. Сгинул в многолюдии, его не предупредив. Вместо него дама в очках, на кобру похожая, а к ней народ ломится. Увязнув в трясине очереди, застыл на распутье.

– Что же это Олег не предупредил, что сменил место работы, где его, теперь, найдешь, если мобильник его противным голосом отвечает, что «абонент не доступен». Видимо, обиделся Олег, что не сдал ему по дешевке квартиру, которая в наследство от мамы досталась на Соколе. Придется его в похоронный список «протухших» друзей вносить. – Он грустно вздохнул, сетуя на несовершенный устаревший метод учета хороших людей, которым он много лет пользовался. Вспомнил, при этом, что один друг у него жену увел, другой – гараж занял, третий – долг пять лет не отдает.

Все они покоятся в забытье, похороненные в его памяти. Для них его мобильник – недоступен, и потому для него они мертвы.

Зашел в торговый центр, чтобы купить лекарство от тоски в гастрономическом отделе. В очереди у кассы столкнулся, нос к носу, с ожившим коллегой Прухиным, похороненным еще год назад в его памяти. С Прухиным они проект вместе готовили, а потом тот переметнулся в другую проектную группу, прихватив все расчеты, которые Масачухин высчитывал. В итоге Масачухин остался ни с чем, а Прухин карьеру сделал в другой фирме. И вот, он живой, здоровенький с корзиной деликатесов и ликеро-водочных изделий.

Прухин ему головой кивает, а у Масачухина от него аллергия на нервной почве.

– А вы не пробовали восточный соус, говорит, как ни в чем не бывало, оживший труп Прухин, – очень вкусный к котлетам.

Масачухин от него нос воротит, а Прухин этого нарочно не замечает.

– Говорят, вы новую фирму по разведению женьшеня открыли…, сверлит его маленькими острыми глазками, как сверлами Прухин. – Может, телефончик дадите? Совместный проект сварганим, у меня есть идеи в этом направлении…

Масачухин дал номер телефона конторы ритуальных услуг, которым недавно пользовался, чтобы похоронить ненужного никому бомжа, обитавшего около мусорных контейнеров, за счет жилищного товарищества.

И пошел дальше. Видит на перекрестке рядом с палаткой «Шаурма и чебуреки» – ларек «Нанотехнологбытсервис» с рекламной акцией по продаже приборов «человекоискатель», способных отличать человека от мусора. Недолго думая, купил по сниженным расценкам маленький приборчик с проводами, напоминающий портативный диктофон. В инструкции к нему говорилось, что изготовлен «человекоискатель» по принципу миноискателя на бывшем оборонном предприятии.

– На базе миноискателя, плохих людей, как мины чувствует, чтобы не «вляпаться» в придурка, как в мину. На хороших людей он гудит, а плохих – игнорирует, словно и вовсе это не люди, а пустые субстанции. Идешь сквозь толпу, например, в метро, в час пик, как через минное поле и приборчик, в случае обнаружения хорошего человека, тут же гудеть начинает, – консультировал его продавец с нечесаной бородой, одетый в форму военного камуфляжа, и с голубым беретом десантных войск на затылке.

– Давайте проверим, говорит Масачухин.

Включил прибор, похожий на определитель алкоголя водителей транспортных средств, и навел его на продавца. Раздался гудок.

– Вроде, работает, говорит продавец и, взяв приборчик, в свою очередь, навел щупальца на Масачухина.

Прибочик – загудел.

– Значить, проверено, мин нет, и я, и вы – хорошие люди, – заключил продавец нанотехсервиса.

– Но, раз такое дело, давай выпьем по маленькой коньячку, предложил Масачухин, хорошего человека сегодня редко встретишь. Чтобы без всяких гадостей и подлянок.

Они выпили по маленькой, закусив чебуреком с шаурмой, в соседней палатке. Выпили, поговорили. Родственные души обнаружили, и у него дочка – Марина и у Масачухина внучка – Марина, и обе в детский сад ходят и песенки поют. И тот, и другой грибы в сметане любит, и песню Высоцкого о друге. Спели ее незамедлительно. К ним присоединился хозяин палатки «Шаурма-чебуреки» Ибрагим. Проверили и его на человечность. Приборчик безотказно загудел.

– А говорят, людей нет хороших, воскликнул Масачухин, технику не проведешь, и не подкупишь, это как детектор лжи, правду от гнусности сразу отличает, и никакой взяткой не возьмешь.

Выпили по такому поводу еще по одной, и закусили чебуреком с шаурмой. На этот раз бесплатно. Ибрагим – угощал.

Поехал на следующий день Масачухин в метро с приборчиком в кармане в самой гуще народной, на станцию Курская. Включил, по пути. Прибор загудел сиреной, так, что паника среди пассажиров началась прямо в вагоне метро, переполненном до отказа хорошими людьми. Все подумали, что тревога, какая-то, или терракт. И все готовы были к борьбе и к спасению ближнего. Некоторые даже места престарелым и беременным женщинам сразу уступили. Знали бы они, что это их испытывает на массовый показатель: «кругом все хорошие люди», – приборчик из кармана Масачухина, то ему бы не поздоровилось.

– Вот, ведь техника, какая, – смущенно думал Масачухин, выйдя из вагона, на станции Курская, перебрасывая прибор с руки на руку, чтобы тот остыл.