Дилька стояла в стороне от Лопсакова, слева среди девчонок. А рядом с ней основательно обосновался Валерий Пеночкин и Джека Пробыко, ребята, что ни есть авторитетные в классе, и видимо, серьезно тоже запали на Дильке. У Джеки – папа первый секретарь горкома КПСС, а Валерий Пеночкин и вовсе круглый отличник, по математике. Он контрольные за весь класс решал. Только вот Димку стал игнорировать. У них отношения усложнились, видимо, из – за Дильки. В итоге Димка зачетную контрольную завалил.
Тогда Лопсаков понял также, что красивые девчонки всегда нарасхват среди пацанов, и борьба за то, чтобы понравиться красивой девчонке нередко перерастает в жестокие драки. Девчонки это как сладкая конфетка или десерт.
Автобус, кряхтя и фыркая, но уверенно вывозил школьников за пределы города и мчал по живописному шоссе Баксанского ущелья. Чем дальше, тем ближе горы. Картины менялась с каждым километром. Мелькали селения, реки, озера, пашни, пастбища… И вот, наконец, проехали Тырныауз, город шахтеров, где добывают стратегический молибден, и въехали в долину гор. Где слева горы, прикрытые сосновым бором, а справа бесноватая река Баксан. Остановились около селения Тегенекли, где узкая дорожка уводила с шоссе в горные ущелья…
– Завтра, будем ждать вас, в 12 часов дня, – строго сказал Фролыч водителю.
Затем ребята построились и пошли гуськом, один за одним, вслед за Фролычем по тропке в высь к сверкающим ледникам, которые уже распахнули свои ледяные объятия… Удивительно, но Валерка Пеночкин, умудрялся постоянно быть рядом с Дилькой, а Лопсакова оттеснили в конец группы, замыкающим.
Чем выше, тем круче тропа, тем труднее давался каждый шаг. После второго привала Фролыч приказал мальчикам забрать у всех девчонок рюкзаки.
– Мы подойдем к перевалу Донгу Орун к местам былых боев за Кавказ говорил он, но дальше не пойдем, разобьем лагерь на поляне, это зеленая гостиница. Приготовим ужин и немного отдохнем, переночуем. Научу вас, как разжигать костры и ставить палатку, а завтра утром попробуем дойти до Донгуза Орун и затем вернемся в долину…
Ребята достигли поляны «Зеленой гостиницы» будучи изрядно уставшими. Ноги налились свинцовой усталостью, всем хотелось пить и отдыхать.
Группа расположилась на живописной горной поляне, с журчащей родниковой рекой, по всем туристическим правилам: разбив десять палаток, пять для мальчиков и пять для девчонок. Развели костер, и девчонки стали варить суп-пюре из тушенок, резали бутерброды с сыром и маслом. Ребята носили дрова из рощицы. Вокруг сверкали зеркальным блеском ледники кавказских гор. Школьники находились у подножья перевала, но на сам перевал уже не было сил подниматься. Фролыч пообещал на следующий год повести ребят через этот перевал к Черному морю.
Дилька, казалось, не замечала Лопсакова. Хлопотала с девчонками у костра, варя кашу с тушенкой… На поляне «Зеленой гостиницы» были котлы для чая и супа и даже железные миски, оставленные туристами разных поколений…
Лопсаков ходил, не находя себе места, вокруг бивуака, затем отошел к огромному камню, в ста метрах от палаток. На камне, разукрашенным надписями проходящих туристов, зияли выщербленные выбоины от пуль и осколков снарядов минувшей войны… Видимо, в годы войны, кому-то этот камень служил дзотом.
– «А что, если под его прикрытием вел неравный бой с врагом Дилькин дядя. – Вот повод пригласить ее сюда на свидание, – подумал Лопсаков. Он растер подошвой песок около камня, заросшего травяным мхом. Из под ступни выковырялась проржавевшая пулеметная гильза… Да тут и в самом деле, был пулемет. Он взял гильзу и направился прямо к Дильке. Она стояла у костра с половником и разливала всем похлебку с тушенкой.
– Вот, видишь, что я нашел, сказал он, ей показывая, гильзу. Возможно, твой дядя, строчил из пулемета по фашистам вот за тем камнем, он указал на камень, проросший мхом… Приходи туда сегодня в десять вечера, я покажу тебе, место, где нашел гильзу, пригласил он Дильку, – Придешь? Я буду тебя ждать, но никому ни слова об этом…
Она, молча, едва кивнула.
– Буду тебя там ждать, еще раз повторил он, постарайся не опаздывать?
Диля покраснела, и ничего не ответив, плюхнула в миску изрядную порцию месива, и протянула ему.
После ужина пили чай из железных кружек с бутербродами, и неформальный лидер вихрастый Леха, забренчал на гитаре мелодии битлов. Было очень романтично под всполохи огня слушать веселые мотивы на корявом английском. Леха был кумиром у девчонок, носил расклешенные брюки и длинные волосы под битлов и пел довольно сносно, так что одноклассницы, как завороженные бабочки липли к нему, глядя влюбленными глазами. И Дилька тоже слушала его, раскрыв рот… Рядом с ней дежурил все тот же Пеночкин, пытаясь обнять ее за плечо, но она всякий раз стряхивала его руки, как ночных комаров. Костер становился все ярче в густой темноте горной ночи. В небе мерцали звезды, как горящие угольки костра. На часах было половина десятого ночи и Лопсаков, встал с насиженного пенька около костра, так чтобы это заметила Дилька, и направился в темноту, в сторону камня.
Фролыч объявил отбой и разогнал всех по палаткам. Затем закрылся в своем отдельном шатре с двумя бутылками портвейна. И вскоре его мощный храп разнесся над лагерем. Ребята по-выползали из палаток, и вновь расположились около костра, где снова зазвенели песни.
Лопсаков ждал ее, прислонившись к камню, ждал так, как, наверное, никогда не ждал в этой жизни… Яркие, выпуклые звезды мерцали над ним, и падали серебристыми искрами. Весело шумела горная река. Голубым сиянием переливались ледники и ледяным дыханием пронизывали его до костей.
На его часах, с фосфорными стрелками, было уже половина одиннадцатого ночи… Он промерз и дрожал от холода и обиды. Все его желания казались несбыточной мечтой, и он чувствовал себя последним дураком…
И вдруг услышал осторожные шаги. Она шла, аккуратно ступая в темноте, оглядываясь по сторонам, как бы раздумывая, делать ей еще один шаг или повернуть назад к костру, откуда доносились веселые песни, хохот и визг.
Он вышел ей навстречу и посветил своим китайским фонариком, подаренным родителями на день рождения. Димка взял его в поход специально, чтобы показать ребятам его мощь, аккумулированную в длинном серебристом футляре с тремя круглыми батарейками. Фонарик пронизывал темноту кинжальным лучом света… Дилька была в темном вязаном свитере, в красной куртке с капюшоном и лыжной шапочке, из под которой вились ее мягкие пушистые волосы. Ее выразительные карие глаза, на фарфоровом личике, пристально смотрели на него.
Он взял ее за руки, притянул в себе и крепко поцеловал в губы. Это был его первый поцелуй в жизни. Она вздрогнула, отпрянула от него, а потом сама прильнула к нему. Димка ощутил ее мягкое податливое тело, и волнение ударило ему в голову. Он целовал непрерывно ее лицо, шею. Она робко отвечала на поцелуи. Они опустились на пенек и замерли в крепком объятии. Его рука гладила ее грудь, ощущая ее под свитером и лифчиком.
– Не надо, она отбросила его руку. Но он был настойчив, его уже ничего не могло остановить. Его закрутило головокружительное блаженство, которое никогда до этого испытывал. Никого кроме них, двоих не существовало в этот миг на планете… Его пальцы хищно впились в пуговицы лифчика, и ладонь опустилась на ее упругую, как мячик грудь. Внезапно она напряглась, словно чего-то, испугавшись, и резко вывернулась.
– Не надо, – еще раз повторила она, и в глаза ее блестели, то ли от слез, то ли сверкающих в небе звезд. – Не надо, она сбросила его руку с ее груди, и сама обняла Димку.
– Успокойся, давай так посидим, – прошептала она.
Они просидели до рассвета. Затем разошлись по палаткам. На большее он не решился, да он и не знал тогда, что такое» большее», ему уже тогда казалось, что он совершил такое, что никогда их не разлучит с Дилькой.
Обратно шли, взявшись за руки. Он нес ее и свой опустевшие рюкзаки. Они не замечали, ни насмешек одноклассников, не яростные взгляды Пеночкина, который, то и дело, злословил в их адрес. То обзывая их женихом и невестой, то влюбленными чебурашками… Только многоопытный Леха, который нес три рюкзака своих поклонниц, с пониманием смотрел на него.