Во-первых, армия и полиция оказывала сопротивление. Во-вторых, вскоре после высадки креоны выдвигали новый ультиматум – все люди в районе захвата должны немедленно покинуть свои дома и пешком направляться к креонскому десантному кораблю. Отказавшиеся выполнить приказ будут уничтожены. Естественно их требования мало кто выполнял, становиться пленником крокодилов никому не улыбалось. Люди прятались в домах, пытались уехать подальше на личном или попутном транспорте или просто убежать. Что было вполне реально, захватчиков высадилось не так уж много, чтобы контролировать все вокруг. На одном десантном корабле по оценкам бортового интеллекта находилось до тысячи десантников и три-четыре десятка боевых машин. Однако, по беглецам и их автомобилям креоны открывали огонь без предупреждения, так же как и спрятавшимся местным жителям, отличия между военными и гражданскими они не делали. А когда инопланетяне узнали о гибели своей эскадры, то и вовсе перестали сдерживаться, начав палить направо и налево. Местные армейские части и те войска, которые уже удалось перебросить к месту высадки вражеского десанта, вступали в бой «с колес», но сражение пока шло с переменным успехом. Дело осложнялось сильным противовоздушным прикрытием ящеров – штурмовики и вертолеты они легко сбивали лазерами, а применять стратегическую авиацию люди пока не решались. Слишком неочевидна ее эффективность и велики возможные жертвы среди гражданских.

Просмотрев командирскую сеть и список приказов по звездолету, я убедился, что вмешиваться в борьбу с десантом альдеяне не собираются. Просто не видят в этом смысла. Прогноз на будущее был однозначным: в срок от трех суток до недели креоны будут неизбежно уничтожены, исключая высадившихся в Африке, Индонезии и за полярным кругом. Тех уничтожат попозже. Ресурсы несопоставимы, помощи ящерам ждать неоткуда, фатальных для землян разрушений они причинить не смогут, жертвы среди населения не выходят за неприемлемые границы. Подтянуться танки и артиллерия, у креонов кончаться боеприпасы и энергия, они или перейдут к обороне или попадут в локальные «котлы». А потом последует неизбежное окружение и уничтожение… Альдеяне не были жестоки или трусливы, вовсе нет. Но и абстрактная «слезинка ребенка» для проигравших свою войну инопланетян мало что значила. Свой долг союзника Иттор считал выполненным, рискнув «Ланью» и истребив вражеский флот. Вот только мы с Гусевым считали иначе.

– Хорошо, я тебя поддержу перед Иттором! – твердо пообещал я Гусеву. – Скажу, что десант твоей бригады под Малоярославец совершенно необходим, что мы просто обязаны помочь своим. Иначе потеряем лицо перед землянами. И попробую уговорить Элгию, чтобы она выступила на нашей стороне. Но у меня будет условие…

– Шакое? – прошепелявил танкист.

– Ты возьмешь меня с собой в десант! Как пилот треножника я не гожусь, но с боевым скафандром и тейтонгом управляться умею. Пойду как рядовой боец поддержки.

– Леша, ты ошуел? – отставил всякое чинопочитание Гусев. – А ешли тебя убъют? Мне потом оправдываться перед командованием, нашрена я целого лойма взял в бой рядовым бойцом и там его ухрохал!?

– Поди не убьют, – развел я руками. – Я знаешь какой живучий!

– Да иди ты! Ладно, командование… А как я бабам твоим в лицо смотреть буду если с тобой что случиться? Элгии с Нейкарией? Что я им скажу?! Не возьму! Да ты пойми, лойм, если ты мне навяжешься, то все пойдет насмарку. Мне не воевать, мне тебя половиной сил охранять придется, – убеждал меня бывший капитан. – А там сейчас ребята погибают, креоны на Москву по Киевскому шоссе идут. Видел горелые коробочки? Это с Кантемировской дивизии, они вместе с переброшенными рязанцами сейчас в заслоне стоят. Я же с ними служил когда-то, не могу остаться в стороне… Лежи, выздоравливай. Ты летчик и свое дело сделал на отлично. Только уговори начальство отдать мне приказ.

– Ты тоже не особо здоров, – заметил я.

– Ерунда! – отмахнулся танкист. – Немного болит, но я привыкший. Когда ноги отказывали, хуже было. Вколю стимулятор, прыгну в пилотское кресло и буду как огурчик. Леха, ну будь ты человеком!

– Хорошо, убедил, – потянулся я за планшетом. – Будем уговаривать Иттора и всех остальных вместе… Будет тебе приказ.

В целом мне все уже было понятно. Нейку, конечно, трогать не следует. Похоже, последний вылет ей дался тяжелее, чем мне, как и остальным пилотам. Она до сих пор отмечена во внутренней сети как «трехсотый». Гусев меня тоже в десант не возьмет и резон в его словах есть. Но почему бы мне не попробовать управлять штурмовиком в одиночку? Я, как-никак, целый лойм, вхожу в руководство АОР, допуск к штурмовику у меня никто не отбирал. Одному, конечно, летать труднее, но у Нейкарии получалось. Часа три, прежде чем мозги из ушей потекут, будет. За это время можно сделать немало. «Кистеню» с его силовой броней лазеры ящеров как слону дробина, а вот несколько вражеских треножников он с воздуха завалит запросто. Поддержу атаку танкиста как смогу, нечего мне тут прохлаждаться. Вася прав, это наш с ним долг и увиливать от него не следует.

Моей просьбе вмешаться в происходящие на Земле события Иттор нисколько не удивился. Спокойно выслушал, а затем, когда я начал с жаром доказывать, что союзникам надо непременно помочь, а десант под Малоярославцем должен быть высажен уже в ближайшее время, прервал меня на полуслове.

– Вы с троммом у себя в каюте? Понятно, едва оклемались и снова в бой. Похвально… Ждите, я скоро у вас буду, проведаю выздоравливающих героев. Поговорим без лишних ушей.

– Что-то это да значит, – удивленно сказал я танкисту, убирая планшет. – Главный решил прийти для разговора к нам с визитом самолично, стало быть, чего-то мы не знаем. Впрочем, скоро все прояснится.

Иттор появился в каюте минут через двадцать, причем не с пустыми руками. Я получил из рук президента нагрудный знак «пилот-истребитель», присуждаемый за пять уничтоженных вражеских звездолетов, а Гусеву достался значок «меч абордажника». Орденов и медалей у альдеян не было, их заменяли значки и нашивки на форму, так что можно сказать, что нас наградили и неплохо. Знак абордажника приравнивался к знаку участника рукопашного боя и весьма ценился у альдеян, считаясь настоящей «фронтовой» наградой, так же как и мой пилотский значок – уничтожить пять креонских машин и остаться при этом в живых, мало кому удавалось. Заодно президент вручил нам по бутылке какого-то дорогого и крепкого альдеянского пойла и кругляшу-талону из нержавеющей стали. Подобно древним грекам, альдеяне чествовали своих героев торжественным обедом за счет клана, причем роскошь обеда зависела от вида «талона»: железный, серебряный или золотой. Сам талон оставался потом у героя и тоже считался наградой, а боец, удостоенный обедов всех трех степеней, начиная от железного, был кем-то вроде полного георгиевского кавалера.

Однако, слова Иттора последовавшие после награждения поставили меня в тупик.

– По поводу твоего звонка, Алексей… У нас есть запросы о помощи, – сказал президент, когда с вручением наград и подарков было закончено, и разговор пошел «без чинов». – Из нескольких стран, в том числе из России. С ящерами воевать тяжело, на Земле возникли проблемы.

– Тем более, – тут же вскинулся Гусев. – Раз союзник просит, значит нужно пойти ему навстречу. Кроме того, мой «батальон» надо бы в бою против креонов обкатать, чтобы понять чего он стоит. Учение – это одно. А реальный бой – совсем другое. Самое время помочь нашим!

– Ты так рвешься защищать Лондон? – усмехнулся президент.

– Какой Лондон? – оторопел танкист. – Бои в Калужской области идут! Вы же сами сказали, товарищ президент – просьба из России.

– Так ее руководство и просит помочь Лондону, – пожал плечами Иттор. – Равно как и правительство Великобритании вместе с Верховным представителем ЕС по иностранным делам и безопасности.

– Но как? Почему вдруг Лондону? – начал было говорить танкист, но потом осекся и замолчал. Его обычно уверенное лицо настоящего вояки выражало такую растерянность, которой я еще не видел.