– Ах, так ты, оказывается, приезжий, «мистер внедорожник»? Роман на расстоянии… Забавно, да, забавней не придумаешь. Честно говоря, не верю я в это всё… – Она выпила ещё шампанского и вытянула под столом стройные, как гитарные струны, ноги. – Ладно, так и быть, расскажу ещё немножко о себе, – согласилась она и изобразила на лице задумчивость. – Ммм, с чего бы начать? Моя жизнь – совсем обычная, и у меня всё просто. Я родилась в далёкой галактике… в Бельгии, в городе Брюгге. А ещё у меня правая ступня вдвое больше левой. Надеюсь, ты умеешь делать массаж ступней? Ещё я – страстная любительница поэзии и политически верно ориентированная феминистка… Так, надеюсь, ничего не забыла?

– Оригинально и откровенно, – со смехом оценил Вильмонт. – Значит, ты из Европы? Забавно. А я, представь себе, родился седьмого числа седьмого месяца, и мне ужасно не везёт с девушками!

– Я сразу это поняла, хотя на первый взгляд ты очень самонадеянный. – Она отпила глоток шампанского и продолжила. – Знаешь, Вильмонт, я ещё в детстве поняла, что в этой жизни нельзя слишком доверять людям, и полагаться можно только на себя. Моя семья переехала в Америку, когда я была совсем маленькой. Потом отец бросил нас и вернулся в Европу, а мы с мамой остались тут. Через три года у меня объявился отчим. Оказался редкой сволочью… Представляешь, этот гад при любом удобном случае лупил меня щёткой для волос, как какого-то паршивого щенка! Я его возненавидела, и, слава богу, в один прекрасный день мама всё-таки выгнала его. А потом я как-то благополучно миновала все опасности подросткового возраста, ни разу не помыслила ни об алкоголе, ни о наркотиках, ни о запретных фильмах. Меня больше манили путешествия, новые интересные места. Сейчас-то поехать за границу для меня не проблема, могу иногда позволить себе такую роскошь. Но я ужасно рада, что судьба привела меня сюда, в Сан-Диего. Для меня это не просто город, а колыбель любви, жемчужина Тихоокеанского побережья. Жизнь тут такая яркая и разнообразная, напоминает детский калейдоскоп, где яркие картинки всё время меняются. Здесь и мой университет, учусь там на факультете «Бизнес и финансы». Я просто обожаю калифорнийский стиль жизни, ощущение вечного лета. Этот город всегда дарит вдохновение и позитивную энергию. Гуляешь среди всей этой красоты – и как-то забываешь про свои проблемы, не грузишься мелочами.

– Да, согласен, красота природы заставляет подняться над реальностью. Мне так вообще скучно жить, когда не сую повсюду свой любопытный нос и держу на привязи свою фантазию. Поэтому всегда в кайф выбиться из привычного ритма жизни, сжечь негативные эмоции, набраться новых впечатлений. Обожаю путешествовать. В любой точке земного шара можно найти необычные места и интересных людей. Вдохновение, вдохновение, распутывание паутины мыслей, полная самоотдача, никакого лицемерия. Вот такая у меня карма!

– Отлично сказано. А скажи, Вильмонт, в чём для тебя состоит счастье?

– Счастье?… Конечно, в этих самых минутах, которые я провожу рядом с тобой.

– Честно? Не знаю, можно ли верить твоим словам…

– И даже то, что ты сладкоежка, мне в тебе тоже нравится!

– А, так ты следил за мной в машине? Когда я телефон шоколадом измазала? Мне очень стыдно. Кстати, шоколад – моя тайная страсть, запомни это!

– Непременно! А знаешь, я умею загадывать желания на воздушном змее.

– Интересно! И как же это?

– Очень просто. Пишешь своё желание на бумажке, нанизываешь её на верёвку, за которую привязан змей. Если бумажка поднялась на самый верх, желание исполнится.

– Хорошо, а если ветер сорвёт листок, или змей упадет на землю?

– Тогда желание окажется там, куда улетают все забытые мечты.

– И где же находится это «там», интересно?

– На дне самого глубокого океана, – улыбнулся Вильмонт и взял её за руку. – А теперь я хочу сказать тебе кое-что очень серьёзное. Должен тебе признаться, я чувствую какую-то вибрацию рядом с тобой и очень хочу к тебе прижаться. Я влюбился, слышишь? Всё время думаю только о тебе.

Она была потрясена неожиданно откровенным признанием.

– Ты не ошибаешься, Вильмонт? Знаешь, люди иногда принимают вымысел за реальность. Для меня любовь – это не одно свидание, не один вечер, проведённый вместе в ресторане или в постели. Любовь – это быть рядом, быть вместе навсегда. Понимаешь? Это путь длиною в жизнь…

От резкого движения головы светлая чёлка девушки упала на изогнутую бровь, прикрыв один глаз. Поправив чёлку, она решительно продолжила:

– Мне кажется, мы слишком далеко зашли. К тому же часы показывают, что мне пора домой.

Вильмонт понял, что поторопился.

– Прости, Стефания, не хотел тебя обидеть…

– Нет-нет, мне и правда пора ехать.

– Домой? Ну хорошо, как скажешь, сейчас я отвезу тебя.

– Нет, Вильмонт. Опять ты за своё! Тебе когда-нибудь говорили «нет»?

– Нет…

– Тогда я буду первой! Спасибо тебе, мне с тобой было так хорошо! Но домой я поеду одна. Коронадо здесь совсем рядом, я вызову такси.

– Мы ещё увидимся? – спросил он, глядя в её глаза и надеясь на новую встречу.

– Может быть. Всегда остаётся шанс! – загадочно ответила она, пощёлкивая длинным ногтем по стеклу играющего острыми гранями фужера, на дне которого колыхалось несколько капель шампанского, и покручивая его туда-сюда.

Они вышли на деревянное крыльцо и стали дожидаться такси, глядя на океан, туда, где на горизонте печально маячила стайка кораблей. В сумерках летнего вечера, плавно перетекающих в ночь, они оказались в опасной близости друг от друга. Испепеляющий взгляд Вильмонта вонзался, словно скальпель, в быстро бьющееся сердце Стефании.

– Вильмонт, я знаю, мне нужно вести себя осмотрительней… Но мне с тобой так спокойно и хорошо!

Охватившая Стефанию сладкая истома повела её назад, потом качнула вперёд. У неё закружилась голова, и она непроизвольно припала к груди Вильмонта. Он ловко подхватил её затрепетавшее тело.

– О господи! Как же ты волшебно пахнешь… – прошептал он, коснувшись губами мочки её уха и почувствовав дрожащее дыхание, срывающееся с нежных губ.

– Вильмонт, мне кажется, мы нарушаем дистанцию, – еле слышно прошептала Стефания, пытаясь остановить его. – Давай присядем и… – и гравитация довершила остальное.

Вильмонт заставил Стефанию умолкнуть на полуслове, жадно прильнув губами к её губам. Её руки отказались подчиниться доводам разума и, чувствуя жажду прикосновений, обхватили его мускулистые плечи. Она почувствовала в животе порхание бабочек. Глаза были прикрыты подрагивающими веками, по всему телу от пяток до макушки пробегали горячие волны. Она несколько раз якобы уворачивалась от него, но ошарашивающее наслаждение, который доставил ей неожиданный поцелуй, рассеяло малейшие остатки сомнений. А жадно скользящие по её нежной шее обжигающие губы Вильмонта, которые будто бы пробовали прохладный спелый плод, привели её в полное исступление, которое испарило до последней капли желание сопротивляться.

Вильмонта захлестнуло непреодолимое желание – утонуть в непокорном водопаде её локонов, вдыхать пьянящий аромат нежной шеи, сплетаться с её загорелыми бёдрами… Его ладони лёгким ветерком пробежались по нежной бархатистой коже. Он плотно прижался к её затвердевшей груди и дрожащим коленом прикоснулся к пылающему огнём мыску между ног девушки, не обращая внимания на подспудное чувство стыда за то, что их могут застать в любой момент. Оказавшись пойманной между искушением и разумом, Стефания несколько раз вздрогнула, как от электрошока, и отстранилась от Вильмонта. Девушка ещё находилась на пике чувственного наслаждения, её губы оставались чуть приоткрытыми, пробуждая воспоминание о недавнем страстном поцелуе. Её лицо излучало тот волшебный свет, который не позволял Вильмонту разомкнуть объятия. Счастливые и в то же время опустошённые ярким всплеском чувств, они продолжали стоять, дожидаясь такси и тесно прижавшись друг к другу.

По дороге в Лос-Анджелес Вильмонт прокручивал в голове события этого вечера в мельчайших деталях. В мыслях творился настоящий хаос. Густая пелена застилала глаза, и он опять и опять выпадал из реальности. Поздно ночью он приехал в Пасадену и долго не мог уснуть. Далеко за полночь лёгкая дремота всё же сморила его и унесла в прекрасный мир эротических фантазий. Он с головой окунулся в волшебный мир по имени Стефания, неистово целовал и нежно ласкал своё обнажённое сокровище. А она в его объятиях в порыве неукротимой страсти исходила исторгнутыми из самой глубины души вздохами и стонами. Его охватил неописуемый восторг; казалось, она вся, целиком принадлежит ему. Но увы – наступившее утро вернуло его к реальности. Вильмонт с сожалением понял, что всё, что происходило в постели, было лишь плодом его воображения. Всё утро и все последующие дни его продолжали мучить свирепое нестерпимое желание и откровенные фантазии.