Исчезновение любимого, надоедливые нотации матери, серая рутина повседневности, транквилизаторы, которые она глотала пачками, хождение по кабинетам психологов и экстрасенсов безо всякого результата, – такова была жизнь Софи в последнее время. Бедная девушка блуждала в тумане страдания, всё больше теряя желание жить, ибо жизнь её с каждым днём утрачивала всякий смысл. Софи погрязла во мраке отчаяния, от которого, казалось, нет спасения. Все чаще её стали посещать суицидальные мысли, отравляя мозг и затягивая сознание в смертоносную паутину. Это была и не жизнь вовсе, а тягостное, унылое существование.

Так продолжалось около месяца, пока Стефания не осознала, что окончательно теряет дочь. В один из этих непростых дней, собравшись с мыслями, она позвала Софи в свою комнату и со слезами на глазах завела трудный для себя и дочери разговор.

– Милая моя Софи, знай, что ты моя единственная радость, смысл всей моей жизни! И ты даже не представляешь, как долго я готовилась к этому разговору. Целых двадцать лет! Двадцать мучительных лет. Я была уверена, что уже давно сбросила с сердца этот тяжёлый груз, простилась с горькими воспоминаниями и перевернула кошмарные страницы своей жизни. Но, видимо, я ошибалась. Странная штука память – ничего так просто из неё не стирается. Вот и пришёл тот день, когда надо расплачиваться за ошибки. Не зря говорят: если мы делаем кому-то хорошее или плохое, оно рано или поздно отразится и вернётся обратно к нам. И я очень хочу, чтобы ты не повторила мою горькую судьбу.

Она глубоко вздохнула и продолжила:

– Я тогда была ненамного старше тебя, мне было двадцать пять. Жила в Америке на острове Коронадо, училась в университете Сан-Диего. Там совершенно случайно я познакомилась с мужчиной. Правда, не в самых приятных обстоятельствах. Я безумно влюбилась, думала, это на всю жизнь. Как и ты, была в эйфории, на седьмом небе, мечтала о счастье и парила в облаках. Я любила его так искренне, так страстно! Каждым вздохом, каждой клеточкой. А потом оказалась на самом дне, будто рухнула в пропасть с огромной высоты. Боль была невыносимая, как острая бритва, которая ежеминутно пронзала мне сердце. Я была в полном отчаянии, меня окружала глухая пустота, вокруг были какие-то глухие стены, которые ещё и постоянно рушились, и мне всё время буквально не хватало воздуха, я не могла дышать… Да, я задыхалась, умирала, но всё-таки выжила, и выжила потому, что во мне билось ещё одно сердечко, дышала еще одна пара лёгких, которые принадлежали… – Её речь прервал поток слёз. – Принадлежали тебе… моя любимая, единственная, дорогая Софи! Ты вернула меня на этот свет и дала мне второй шанс на жизнь!

1995 год, август, Лос-Анджелес

Лето – это время, когда хочется радоваться жизни и в полной мере чувствовать эту радость. Душа замирает в ожидании чуда и верит, что оно непременно свершится. Неважно где – под голубым небом, в душном городе, среди буйства цветов, в тени зелёной рощи или в саду из белых камелий, – лишь бы почувствовать миг счастья, ощутить дыхание вечности.

Время перевалило за полдень. Вильмонт, ощущая в воздухе альтовый, насыщенный красками и печалью августовский тон, замедлил ход машины, приоткрыл окно и невольно зажмурился от яркого солнца. Ласковый ветер с океана, словно потрескивая от жары, ворвался в салон белого внедорожника и мгновенно заполнил его своим ароматом.

– Чего застыл? – удивился Кристофер. – Мы вроде как опаздываем!

Но Вильмонт будто полностью отрешился от действительности. На него нахлынуло смутное ощущение, подобное дежавю. «Почему каждый раз, когда я приезжаю в этот город, у меня появляется необъяснимое предчувствие?» Сегодня даже небо сияло как-то по-другому, с каким-то необыкновенным лазурным оттенком. Улицы, как извилистые коридоры огромного замка, так и манили отправиться в путь по их причудливым лабиринтам. Пляшущие сполохи солнца, похожего на ослепительный факел, изливали на город потоки зноя. Густые ветви деревьев тихо шелестели, бросая на дорогу необыкновенные, причудливые узоры теней.

В этой странной отрешённости затуманенные глаза Вильмонта неожиданно перехватили пристальный взгляд молодой девушки, словно захмелевшей от ожидания любви, в котором пылал пожар чувственной страсти. Девушка стояла у края дороги, видимо, собираясь пересечь её по переходу.

– Эй, Вильмонт, куда смотришь? Следи за дорогой!

Громкий голос Кристофера мгновенно вернул Вильмонта к реальности. Он с удивлением обернулся на друга и машинально вдавил педаль газа. Огромный железный конь, стоявший в нескольких шагах от пешеходного перехода, громко вздрогнул и рванулся вперёд, как пушечный снаряд.

– Стой! Стой, чёрт тебя возьми! – закричал Кристофер. Растерянный Вильмонт едва успел нажать на тормоз, и машина заглохла прямо посреди перехода.

– Эй, ты что, мать твою, свихнулся? О чём думаешь, чёрт тебя возьми? Смотри, ты чуть не сбил девушку! – продолжал кричать Кристофер.

Вильмонт в потрясении застыл на водительском сиденье. На лбу выступила испарина, перед глазами замелькали чёрные точки. Сердце глухо и сильно стучало. Дрожащей рукой он вытащил из подлокотника бумажную салфетку, вытер лоб и, швырнув салфетку в пепельницу, пулей вылетел из машины. Почувствовав под ногами земную твердь, он опомнился и направился к девушке, которая так и стояла, замерев перед бампером внедорожника. От пережитого испуга она вся тряслась и даже выронила на дорогу какую-то книгу. Нагнувшись за ней, девушка неловко пошатнулась и, если бы не вовремя удержавшие её крепкие руки Вильмонта, упала бы на асфальт рядом с книгой.

– Ох, мисс! С вами всё в порядке? Простите, прошу вас, ужасное недоразумение… Ради всего святого, простите, что заставил вас волноваться!

– Волноваться? Ничего себе! Из-за вашей невнимательности я пережила кое-что большее – настоящий ужас, если вы не поняли! На таких, как вы, нужно заявлять в полицию! – возмутилась девушка и провела ладонью по лицу, будто отгоняя морок.

– Позвольте мне, – Вильмонт заглянул под машину в поиске завалившейся туда книги и поднял её, а вместе с ней – ещё какую-то бумажку. Он, сам того не замечая, сунул бумажку в карман, отряхнул книгу от пыли и бегло прочёл на обложке название: «Паоло Джордано. Одиночество простых чисел».

– Пожалуйста, мисс, вот ваша книга, и простите меня за невнимательность. Понимаете, на меня что-то нашло… когда я увидел вас.

– Пожалуйста, не надо меня успокаивать, лучше уезжайте поскорее. Видите, вы уже привлекаете внимание прохожих, а скоро здесь объявится ещё и полиция. И благодарите бога, если успеете вовремя смыться!

Она достала из сумочки леденец, положила под язык, сделала пару шагов и зачем-то оглянулась. Глаза её широко раскрылись, на лице появилось озорное выражение.

– А вообще-то вы берегите себя, а то вот так и проспите всю жизнь!

Вильмонт немедленно устремился вслед за девушкой и осмелился схватить её за руку.

– Мисс, не уходите! Куда же вы? Постойте! Я хочу вам сказать…

– Эй-эй, мистер, вы что себе позволяете? А ну отпустите мою руку!

Вильмонт повиновался, провожая девушку грустным взглядом, пока она не растворилась в толпе прохожих. От неё остался в воздухе еле уловимый аромат страсти, который безумно кружил голову. В затылке ещё сильнее запульсировало, земля под ногами покачнулась, а мысли утонули в бездонной пропасти чувств.

За внедорожником, перекрывшим дорогу, уже собрался длинный хвост машин. Крики и сигналы водителей, а потом и возмущённые вопли Кристофера вывели Вильмонта из оцепенения. Он открыл дверцу, завёл машину и направился к намеченной цели – Конвеншн-центру, где проходила международная выставка по инвестициям в недвижимость. В машине Вильмонт долго молчал: ему было неловко от всего случившегося. Время от времени улыбаясь собственным мыслям, он подглядывал то на всё ещё сердитого Кристофера, то на поднятую с дороги визитку, на которой было напечатано «Луиза Диалло. Библиотека Мишен Вэлли, 2123, Фэнтон парквэй, Сан Диего», и номер телефона.