– Софи, я… я… я клянусь, Софи… Я ни в чём не виноват, клянусь тебе. Твоя мама всего лишь спросила, как зовут моего отца, и, как только я назвал его имя, потеряла сознание. Я не понимаю, что происходит. Может, они знакомы? – попытался объяснить Дарен.
– Ты что, бредишь? Не видишь, что ты наделал, дурачком прикидываешься? Мама не могла просто так взять и потерять сознание. Она может умереть, ты это понимаешь? При чём тут твой отец? – бросала она обвинения, всё больше поддаваясь гневу. – Ничего удивительного, что тебя считают тупым плейбоем. Уходи прочь из моего дома!
Она, наверное, недооценила силу чувства вины, которое и так испытывал Дарен, и добила его:
– Ну, чего застыл? Исчезни, вон отсюда! Ненавижу тебя!
Этими словами она положила конец всему. С разбитым сердцем и чувством досады Дарен, взяв гитару и плащ, направился к выходу. Так сильно его ещё никто никогда не унижал. Он был буквально разбит, не в силах понять, за что Софи с ним так. Ведь он же ничего плохого не сделал, и так искренне любит её…
Вскоре подъехала экстренная помощь. Врачи привели Стефанию в чувство. Оказалось, ничего серьёзного, обычный обморок.
Глава 3
Спустя несколько дней
Софи только что проснулась, но встать из постели была не в силах. Она долго лежала с открытыми глазами, рассматривая причудливые тени на потолке. За прошедшее время она так и не смогла добиться от матери правды. Со слов Стефании выходило, что Дарен ни в чём не виноват, и Софи необоснованно обвинила его чёрт-те в чём, унизила, довела до того, что он бросил учёбу в Оксфорде и вернулся в Америку. Как теперь с этим жить?
Случившееся выбило Софи из колеи. Все прошедшие дни она боролась с нахлынувшими мыслями и эмоциями. В очередной раз признавшись самой себе в совершённой ошибке, она уткнулась лицом в подушку и громко зарыдала. В голове будто что-то плавилось, а тело сотрясали ледяные волны. Она не могла найти для себя достойного объяснения своему глупому поведению, в одно мгновение разрушившему её надежды на счастье.
Сейчас Софи уже была готова всеми мыслимыми и немыслимыми способами вымаливать прощение у Дарена, сделать всё, чтобы доказать ему свою любовь и во что бы то ни стало вернуть свою единственную настоящую половинку. Её сердце было разбито и истерзано. «Зачем судьба послала мне любовь, если я не смогла сохранить её?» – вновь и вновь с горечью вопрошала она себя.
Раздался стук в дверь, и на пороге появилась мать. На её благородном лице лежала тень глубокого страдания. Она тоже была так измучена, словно ходила по бутылочным осколкам и раскалённым углям: говорила тихо, из последних сил стараясь держать себя в руках.
– Софи, милая, прошу, перестань сидеть целыми днями взаперти. Не мучай меня и себя. В конце концов, мужчины этого не стоят. Возьми себя в руки и выше голову! Наверное, тебе надо смириться с тем, что случилось. И мне тоже очень-очень стыдно, что всё так вышло. Не понимаю, что на меня нашло, наверное, это последствия аварии. Софи, поверь, мне больно видеть, как ты изматываешь себя, страдаешь, мучаешься. Я пытаюсь тебе помочь, но ты не хочешь принимать помощь. Ну выслушай меня, прошу!
– Я тебя слушаю, мама, – равнодушно ответила Софи.
– Да, Дарен хороший парень, судя по всему, умный, успешный. Он довольно воспитанный и грамотный, у него, конечно, есть перспективы и, скорее всего, его ожидает хорошее будущее. Но, милая моя, он тебе не пара. Я не вижу его рядом с тобой, у вас мало общего. И потом, он живёт в Америке, и к тому же помешан на музыке. Ты становишься мученицей своих неосознанных иллюзий. Человек искусства часто мечется среди своих идеалов и грёз, пренебрегает необходимыми условностями, поневоле бросается на поиски нового вдохновения, пока всё это беспощадно не сжигает его самого. Так что прекратила бы ты лучше строить иллюзии на этот счёт.
– Мама, о чём ты говоришь? Перестань уже повторять одно и то же, как старая пластинка. Ты хотя бы себя слышишь? Посмотри мне в глаза и повтори это ещё раз. Правда же, самой смешно? Все вокруг говорят, что мы друг для друга созданы и похожи, как две капли воды. А ты почему-то пытаешься доказать обратное.
– Ну постой, не кипятись, солнышко моё, ты сейчас как слепая, ничего кроме него не видишь. Я знаю, ты по уши влюблена, но это… всего лишь порыв, и он пройдёт. Я тебе уже говорила, что ты должна учиться и постепенно забудешь его. Даже хорошо, что он уехал, потому что… потому что он тебе не нужен. Прошу, милая, ради меня, перестань думать о нём.
И так изо дня в день: Стефания твердила одно и то же, умоляла Софи чуть ли не на коленях навсегда забыть про Дарена. Но чем горячее были просьбы матери, тем сильнее сопротивлялась Софи. В конце концов нервы дочери не выдержали, и она взорвалась:
– Мама, да прекрати уже! Что за перспективы ты мне тут рисуешь? Ты уверена, что знаешь мою судьбу и мои желания лучше меня? Ты собираешься учить меня жизни? Очень мило! Ты уже один раз постаралась, когда мне было четырнадцать. А вот сейчас я тебе не позволю вмешиваться в свою личную жизнь, и без тебя отлично справлюсь! Объясни мне, что произошло? Почему ты упала в обморок, услышав имя незнакомого человека? Просто так взяла и потеряла сознание? Очевидно же, что ты знакома с этим человеком! Расскажи мне, кто он? Я хочу наконец узнать эту чёртову правду! И кстати – почему ты никогда не говоришь о моём отце? Кто он такой? Где живёт? Я хочу его увидеть! Почему, почему каждый раз, когда речь заходит о нём, ты уводишь разговор в другую сторону? Почему не отвечаешь честно на мои вопросы? Живой он или нет, всё равно, я имею право узнать правду!
Для Софи это был сложный психологический момент. Она пока что не понимала, что, к сожалению, правда не всегда нужна и уместна. Она порой безжалостно калечит и разъедает душу человека.
– Прости, милая, это единственный раз в жизни, когда я не знаю, что тебе ответить, – растерянно произнесла Стефания. – Я сама про твоего отца мало что знаю. Мы расстались двадцать лет назад, и мне о его судьбе ничего не известно. Твой парень мне напомнил кое-кого из прошлой жизни, я кое-что вспомнила, ну и мне стало плохо. С кем не бывает? Зачем ворошить прошлое, дорогая?
Стефания изо всех сил старалась скрыть правду от дочери. Она пыталась успокоить её разными отговорками, но безуспешно. Дочь упорно стояла на своём. Ей нужна была правда и ничего кроме правды. Поняв, что ей не удастся мирно решить этот конфликт, Стефания серьёзно занервничала. Она как будто написала свой окончательный приговор на гербовой бумаге и зачитала его своей дочери на повышенных тонах, голосом строгой начальницы солидного учреждения:
– Нет и ещё раз нет, Софи, моё решение не обсуждается! Я запрещаю тебе любое общение с этим человеком. Не вынуждай меня забирать у тебя телефон и компьютер! И пожалуйста, не уговаривай меня, у тебя ничего не получится! Я не позволю какому-то никчёмному музыкантишке испортить тебе жизнь. Хватит уже прятаться от самой себя, это всё может очень плохо кончиться. И поставим на этом точку, я устала и больше не могу. Завтра чтоб была в университете!
Положив конец разговору, она вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
Слова матери обрушились на Софи как стихия, снежная лавина, на пути которой невозможно выстоять. «Лучше провалиться сквозь землю, чем слушать весь этот бред. И это говорит моя собственная мать! Как после этого её любить, жить с ней под одной крышей? Она хочет разрушить моё счастье? Ну уж нет! Я лучше…».
Все последующие дни Софи продолжала сидеть взаперти, игнорируя занятия в университете. Из-за неё мать была вынуждена тоже сидеть дома, пропуская работу в издательстве. У Софи дрожали руки каждый раз, когда она прикасалась к телефону или компьютеру. За несколько дней она написала Дарену в соцсетях больше двух тысяч сообщений, на которые не было ни единого ответа. Эта ситуация с каждым днем всё больше угнетала Софи, превращая её жизнь в настоящее безумие.