Литмир - Электронная Библиотека

– А вот и Пелагеюшка пожаловала, – залебезила Марфа. – Проходи, милая, откушай с нами.

– Спасибо, хозяюшка, за приглашение, да сыта я, – ответила знахарка.

– А ну, баловни, подите-ка на улицу, погуляйте! – приказала Марфа. Ребятня поднялась и направилась к дверям. – Таяна, останься, дитятко… – остановила девочку старуха, и та послушно опустилась на лавку. – Посмотри, Пелагея, девоньку, может, знаешь, чья она? Не помнит никого, даже отца с матерью позабыла. Может, порчу кто на девку напустил?

Женщина внимательно взглянула на Таяну, и девочка, боясь встретиться со странной гостьей взглядом, только растеряно захлопала ресницами. На фоне чёрного мрачного платка лицо знахарки выглядело неестественно бледным и строгим, и Таяне казалось, что и её глаза должны быть тоже чёрными и злыми. Женщина вправду напоминала колдунью, и девочке сделалось боязно. Пелагея подошла, осмотрела голову Таяны, осторожно коснулась уже зажившей ссадины выше виска. Пальцы ведуньи оказались на удивление тёплыми и мягкими:

– Встань-ка, милая, – попросила она. Таяна поднялась, женщина ощупала её руки, помяла живот, заглянула в рот. – Да нет на ней никакой порчи, – фыркнула Пелагея. – Рана вот небольшая на голове, но, думаю, не из-за неё девчонка памяти лишилась, – проговорила знахарка и, обхватив ладонями лицо Таяны, заглянула в глаза. Встретившись с колдуньей взглядом, девочка неожиданно перестала бояться. Глаза женщины на самом деле оказались добрыми и печальными, а главное, они были никакими не чёрными, а каре-зелёными. Пелагея некоторое время, будто пытаясь проникнуть в душу, вглядывалась в глаза Таяны, а затем опустила руки и вздохнула. – Прошлого боится она… Так сильно боится, что думать об этом не хочет.

– Так чего ж боится? Кто ж так напугал девчонку? – засуетилась Марфа.

– Вот этого не знаю, – пожала плечами Пелагея.

– Может, травками её какими попоить, глядишь, успокоится и вспомнит? – спросил Дорофей.

– Душу травками не вылечишь, – вздохнула знахарка.

– А может, скажешь, чья она? – поинтересовалась Марфа.

– Что я, провидица какая? – повела плечом Пелагея. – Могу только сказать, не крестьянская дочь точно.

– Это мы и сами поняли. У неё оберег от матери остался, дюже богатый, – сообщила бабка. – Покажи, Таянушка, – попросила она, и девочка вновь достала вещицу.

Пелагея с интересом рассматривала амулет:

– Древняя вещь, – поджав губы, хмыкнула она. – И странная… Обычно бывают или «солнечные» обереги, или «луннницы11», а здесь они объединены. Наверняка по наследству передавалась вещица… И не один век.

– Ага, – закивала Марфа. – Девчонка говорит, будто матушка велела беречь его и только суженному разрешила отдать. А ещё про какой-то ключ сказывала. Только ключа у неё не было.

– Суженному… – задумалась знахарка. – Ключ? Может, мать говорила, подразумевая ключ к сердцу? – предположила Пелагея. – Наверняка в словах смысл потаённый заложен был, а дитё всё буквально поняла. А может, баба просто ключницей у кого-то служила, а в голове у девчонки всё перемешалось, вот и помнит про ключи.

Дед с бабкой переглянулись:

– И то верно, – воскликнула Марфа. – Тогда сходится всё. И девка эта не простая холопка, а дочь ключницы на боярском дворе.

– А во всей округе кроме князя Засекина других бояр нет, – поддержал Дорофей. – Точно! У ключницы Варвары, слышал, дочка имеется такого же возраста. Как звать, правда, не помню. Марфа, ты не знаешь?

Женщина пожала плечами:

– Да мне особого интереса не было. На крестины меня не приглашали, – обижено поджала она губы. – Вот к куме в соседнюю деревню наведаюсь, там и выведаю. У Петровны сестра в домашних холопках у князя живёт. Всех знает.

– Эх, зря княжич девчонку с собой не взял. К обеду, глядишь, уже бы и дома была, – посетовал старик.

Дверь вновь отворилась, и в дом ввалилась дородная баба.

– А вот и Петровна! Легка на помине, – хихикнул старик.

Даже не поздоровавшись, гостья с порога бросилась к кадушке с водой и, подхватив ковш, принялась жадно пить. Напившись, женщина осела на лавку и, приложив пухлую ладонь к огромной груди, еле отдышавшись, промолвила:

– Ох, умаялась я, пока до вас добралась. Жарища-то какая стоит.

– Слушай, Петровна, а как дочку у ключницы Засекиных кличут? Не Таяной? – спросила Марфа.

Баба вытаращила глаза:

– Ну Таяной, – выдохнула она и неожиданно заревела. – Да какая теперь разница… Нет больше никого. Ни князя, ни ключницы, ни сестрицы моей!

– Как нет?! – хором воскликнули дед с бабкой.

– А вот та-а-ак! – завыла в голос женщина.

Глава 4

Накатанная дорога петляла сквозь вековой лес, карабкалась на невысокие живописные холмы, неторопливо сбегала в тенистый прохладный лог, деревянным мостом перекинулась над чистейшими струями Ваузы и, наконец, вывела на цветущий луг, радующий глаз нескончаемым буйством красок. Всадники огляделись, и Прохор Алексеевич, улыбнувшись, проговорил:

– Вот и вотчина князя…

Далее за лугом томными волнами перекатывались колосящиеся поля, а на горизонте явственно различались крайние избы городища. Хлепень находился в стороне от центральных дорог, а потому избежал участи многих поселений, стоящих на пути захватчиков. А от воровских шаек жителей тщательно охраняла крепостная стена да дружина княжеская численностью около пятидесяти человек.

Древний род Засекиных вёл родословную от самого Мономаха. Ходили слухи, будто далёкие предки князя ещё в конце VIII века ходили в набег на византийский город Сурож12 под предводительством полководца Бравлина и привезли оттуда богатства несметные. А ещё поговаривали, будто дед Алексея Григорьевича нашёл клад Кудеяра13 и будто на него и отстроил новые хоромы на каменном фундаменте. Правда, сам фундамент был старый, оставшийся ещё с IX века, но рассказы о сокровищах, спрятанных в той древней кладовой, ходили давно, да только никто не видел их своими глазами, а потому княжеское богатство стало расхожей легендой, большее похожей на красивую сказку.

Сомнение в наличии несметных сокровищ у Засекиных вызывало ещё и упорное нежелание Алексея Григорьевича перебираться в Москву. Многие бояре всеми правдами и неправдами стремились оказаться поближе к царскому трону, а Засекин почему-то не тяготел душой к Златоглавой. И люди предполагали: раз князь в основном заботится приумножением дохода родового поместья, значит, не так он и богат. Хотя, может, наоборот, хозяин не хотел оставлять без присмотра драгоценную казну? – гадали жители, но скорее всего, Алексей Григорьевич просто был умнее других и понимал, насколько разорительна жизнь в столице и насколько дворцовые интриги её укорачивают, а потому и не спешил пополнять ряды бояр, толкущихся в царских хоромах.

Увидев цель похода, отряд оживился, и всадники, пришпорив коней, поспешили к городу. Но Гром, бежавший рядом с княжичем, неожиданно остановился, вдохнул носом воздух и протяжно завыл. Когда же дружинники подъехали чуть ближе, лошади тоже недовольно зафыркали и сбавили шаг. Вглядываясь в очертания возвышающейся над крепостью колокольни, Долматов нахмурился.

– Что-то не так, княже. Слишком тихо. На лугах животины не видно…– кивнул он в сторону горизонта. – Не пасётся никто. А над домами вороны кружат. Чую, не к добру, – покачал дядька головой.

Евсей насторожено взглянул на товарища и прибавил ходу. Неожиданно ветер принёс запах гари и сладковатую тошнотворную вонь. Дружинники тревожно переглянулись, дух был хорошо знакомым, а потому тревожным.

Уже у околицы стали отчётливо различимы следы всеобщего разорения. Настежь раскрытые двери, наводя на душу гнетущую тоску, протяжно поскрипывали, а сами дома чернели жуткими пустыми глазницами выбитых окон. Кругом валялась битая и сломанная утварь, ветер перегонял лоскуты материй, солому и пух от вспоротых перин.

вернуться

11

Лунница – подвеска, изображающая полумесяц, «рожки» которого направлены вниз, к земле. Значение оберега заключалось в том, чтобы «притянуть» покровительство Луны к Земле и «зарядить» силой плодородия его обладательницу, даровать ей счастливую семейную жизнь и многочисленное и здоровое потомство. Самым сильным считался амулет изготовленный из серебра – ведь этот металл олицетворяет Луну на земле.

вернуться

12

Сурож – ныне Судак. (в Крыму)

вернуться

13

По одной из версий, Кудеяр – младший брат Ивана Грозного, рожденный первой женой царя Василия, Соломонией. По этой легенде, новорожденного мальчика переправили к турецкому султану, где он и воспитывался, а потом вернулся в Россию, чтобы требовать престол, но после неудачи стал разбойником. Он устраивал со своими сообщниками жестокие набеги на торговые суда и караваны, передвигавшиеся по судоходным рекам.

7
{"b":"660785","o":1}