Не поверив девчонке, знахарка улыбнулась, но когда на следующий день Таяна подстрелила селезня, Пелагея больше не сомневалась в своём приёмыше.

Деревенские жители в обмен за лечение помогали ведунье съестными припасами. Кто мучицы отсыплет, кто куриных яиц не пожалеет, а кто рыбки подкинет. Как-то знахарка послала девочку в дом местного мастера. Пелагея помогла поставить на ноги укушенную змеёй дочку умельца, и в благодарность за помощь родители обещали налить знахарке молочка. Таяна зашла во двор, и хозяйка поспешила за крынкой, но пока женщина возилась, Пахом вынес только что сделанный лук.

– Иди-ка, Иван, опробуй, – предложил отец младшему сыну примерно одного с Таяной возраста.

– Куда стрельнуть-то, батя? – повертев в руках лук, спросил мальчонка.

– А вон на плетне горшок висит. Попадёшь?

– Конечно, попаду, – важно вскинул голову Ванька.

Мальчик натянул тетиву, выпустил стрелу, но она, не попав в цель, застряла в заборе. Детвора, наблюдающая за мальчишкой, расхохоталась.

– Это лук кривой, – проворчал Иван.

– Это руки у тебя кривые! – хохотнула Таяна.

– Кто бы говорил! – фыркнул мальчишка. – Баба будет мужика стрелять учить!

– А вот и научу! – обиделась девочка и подошла ближе. – Дай сюда, – выхватила она лук, деловито осмотрела, проверила тетиву и улыбнулась.

– Что, нравится? – спросил Пахом, и она кивнула головой.

– Добрый лук, – тряхнула головой девочка.

– Ну, раз так, вот тебе стрелы.

– Во что стрельнуть, дядька Пахом?

– Да в ту же крынку, в которую Ивашка промазал, – взглянул мужик на сына.

Мальчишка презрительно хмыкнул и, обращаясь к девочке, съязвил:

– Смотри, как бы твоя стрела в лес не улетела к лягухам на болото.

– Да она и пару шагов не пролетит, – хихикнул второй сын Пахома.

Мужчина, улыбаясь, наблюдал, как девочка вполне уверено подняла лук, прицелилась и выстрела. Стрела, лихо свиснув в воздухе, устремилась к забору и, точно ударившись в горшок, его расколола. Мальчишки только рты пораскрывали, но тут раздался возмущённый возглас жены Пахома.

– Ах вы, ироды! Чего это творите?! Ну ладно у девчонки ума нет, а ты, дурень такой, какого лешего игру затеял? – ругалась она на мужа.

– Да ладно тебе серчать, Устиньюшка! Горшок тот треснутый был, выкинуть давно пора, – ответил мужик. – А ты молодец! – обратился он к Таяне. – Учитесь! – крикнул отец сыновьям, и девочка, победно усмехнувшись, взяла своё молоко и направилась восвояси. Но по дороге её нагнали мальчишки:

– А точно люди говорят: ведьма ты! Где это видано, чтобы девчонка так стрелять умела? Не зря тебя Пелагея к себе взяла!

– А Егорка говорил, у тебя и амулет колдовской есть, – верещал Ванька.

– А ещё говорят, тебя княжич на болотах нашёл. Ты там с русалками хороводы водила, да людей губила.

– Дураки вы! И ваш Егорка тоже, – нахмурилась девочка.

– Дураки не дураки, а родичей своих помним! А ты нет! Может, их и не было у тебя? Тебя нечистый из болотной коряги смастерил? – дразнились мальчишки, намекая на худобу девочки.

От обиды Таяна закусила губу и побежала домой, а мальчишки, довольные собой, засвистели ей вслед. Влетев в избу, девочка устремила на знахарку обиженные глаза:

– Тётка Пелагея, ну почему нас люди не любят? – чуть не расплакалась она. – Вон сколько ты им помогаешь, а они всё косятся да шепчутся. И меня ни за что дразнят.

– Не обращай внимания, девонька. Это от зависти. Не любят люди, когда кто-то лучше их в чем-то разбирается. В собственной глупости признаваться не хотят, вот и обвиняют в связи с дьяволом. Ничего, скоро Москву освободят, глядишь, найдёт княжич твоих родственников, и дом обретёшь, – улыбнулась женщина.

– Я с тобой остаться хочу, – возразила Таяна.

– И я к тебе успела привязаться, милая. Но сама видишь, разве это жизнь для девушки. Подрастёшь, тебе о замужестве надобно будет задуматься… А кто ж «ведьму» замуж возьмёт? – вздохнула женщина. – Даже если какому парню полюбишься, разве родичи жениться позволят?

– А у меня уже есть жених, – гордо повела плечиком девочка.

– Это кто же? – вскинув бровь, улыбнулась Пелагея.

– Так княжич сказал: подрастёшь, замуж возьму, – ответила Таяна.

Женщина снова улыбнулась и покачала головой:

– Выкинь из головы. Пошутил княжич.

– Ничего не пошутил! – горячо возразила девочка. – Так и сказал!

– Ой, глупая ты… – засмеялась знахарка. – Если б все парни слово такое держали…

– Вот увидишь, он приедет за мной… – обижено пробурчала Таяна.

– Да ладно, садись за стол, ужинать пора, – не стала спорить Пелагея.

Так и жила Таяна в доме знахарки, ходила вместе с ведуньей за травами и многое успела узнать: и как кровь остановить, и чем рану обработать, чтобы та не загноилась, какой травкой горло и кашель лечить, а что жар и ломоту снимает, даже чего комары да мухи не жалуют. Хотя девочку и привечали в деревне, но частенько за своей спиной сирота слышала настороженный шепоток.

За обыденными заботами пролетали дни и недели, а в конце лета пришло тревожное известие: – русское ополчение идёт на Москву…

Погожим августовским днём Пелагея засобиралась в дорогу.

– Знаешь, Таянушка, мне в Москву отправляться надобно. Слыхала, что люди сказывают? Ратники наши к стенам столицы идут, сражению быть скоро. Может, помочь кому смогу, да от смерти спасти, – собирая дорожную сумку, рассуждала знахарка. – А тебя я пока у деда Дорофея оставлю. Не обидишься?

– И я с тобой! – подскочила девочка. – Помогать тебе буду. За раненными ходить.

– Да что ты, милая! – всплеснула руками Пелагея и взялась увещать: – Там же война, смерть, кровь. Даже взрослому страшно, не то, что дитю малому.

– Ничего, авось не испужаюсь, – деловито возразила Таяна, поспешно доставая кузовок. – Там же Евсей! Вдруг ему помощь нужна?

Пелагея, растеряно взглянув на девчонку, лишь покачала головой, она-то думала, глупышка давно забыла о княжиче, а вот ведь нет.

– Ну да, конечно, без твоей подмоги княжич супостатов не одолеет, – усмехнулась Пелагея, но подметив, насколько Таяна серьёзно настроена, не стала более отговаривать: действительно, лишние руки не помешают.

Прихватив снадобья и травы, Пелагея с Таяной отправились в путь. Поначалу странницы шагали пешком, но добравшись до соседнего городка, примкнули к обозу, как раз направляющемуся в Москву, и не прошло и недели, как они доехали до лагеря ополчения.

Проезжая по раскинувшемуся военному стану, Таяна, надеясь встретить Евсея, с любопытством оглядывалась. Да где там! Как тут найти человека, когда столько народу собралось на подступах к столице!

Удачно расположив свои дружины на Земляном валу, защищавшем стены Белого города, Пожарский безотлагательно собрал совет. На большом столе разложили карту первопрестольной, и бояре окружили стол.

– Мы с Кузьмой Миничем закрываем Арбатские ворота и всю линию до Чертольских ворот, – показал Дмитрий Пожарский на карте и, взглянул на князя Туренина: – Левый фланг и Алексеевская башня остаются за тобой, Василий Иванович, – проговорил он и боярин молча кивнул. – Тверские ворота будет прикрывать отряд князя Лопаты-Пожарского, ну а правый фланг и Покровские ворота остаются Дмитриеву и Левашову.

Понимая, что основные события развернутся не здесь, а на Земляном валу, Евсей намерился возразить, но Прохор осадил племянника.

– Не торопись, Евсей Фёдорович, – прошептал дядька, – и на твою долю тумаков от поляков достанется. Один бес ведает, куда им ударить вздумается.

Бояре продолжали обсуждать предстоящую битву, когда на пороге появился гонец с посланием от гетмана Ходоркевича. Прочитав грамоту, Пожарский усмехнулся.

– Ну и что нам поляки пишут? – поинтересовался Минин.

– Да знает этот чёрт поганый, Ходоркевич, что против его вояк мы крестьян по городам и весям насобирали. Насмехается, – хмыкнув, скривился воевода и зачитал: «Лучше бы ты, Пожарский, отпустил к сохам своих людей. Всё живы бы остались, а нам рабы покорные пригодятся».