Еле поднявшись со стула, медленно подошёл к Джиму и присел рядом на корточки, положив руки на холодную грудь. Но чувство отвращения заставило подняться и накинуть на его бёдра первую попавшуюся под руки ткань. Коей оказалась моя простынь. Её всё равно давно пора выкинуть на свалку. Или отдать на кремирование Тиму…
Я успокоился и снова положил руки на грудь. В мыслях предстал ясный образ внутренностей. Будто смотрел… изнутри. Стал водой. Или поменялся с ней местами. Лёгкие были заполнены. Сердце едва билось. Боже, а я ещё тяну время. Идиота кусок!
– Он мне никогда не нравился, – с отвращением протянул он, пытаясь отвлечь меня. – Пусть подыхает себе на здоровье.
– Какого хрена ты опять появился?! – я старался подавить чужое присутствие и положить руки обратно. Но сопротивление было слишком сильным.
– Хм, а он довольно-таки мясистый… Хотя всё будет в зубах застревать, – задумчиво продолжал он, совершенно не желая уходить. – Всё равно нужно из чего-то супчик варить. Вот, например, печёнка на вид больно аппетитная…
– Довольно! – процедил я сквозь зубы, резко уперевшись ладонями о Джима. – Не тебе распоряжаться судьбами моих друзей, – я собрал пальцы в кулак и всеми мыслями изгонял его из головы. – Спасибо, конечно, что помог его спасти, но… ох, просто брось эти свои каннибальские штучки, ладно? Найдёшь потом себе какого-нибудь воришку или что-нибудь подобное.
– С голоду не помри, хлюпик. Иначе скоро ты у меня поплатишься за такое поведение, – прошипел он на прощание, исчезнув.
Я с облегчением вздохнул и на секунду замешкался, когда опустевший желудок дал о себе знать. Однако холодная грудь Джима заставила опомниться и подавить жгучий голод. Я закрыл глаза и постарался вывести воду, чтобы не делать искусственную вентиляцию лёгких. Процесс, кажется, пошёл…
… потому что вскоре эта вода с небольшой примесью взбаламученного песка вылетела наружу, оставив красивое мокрое пятно на моём почти любимом джемпере.
– О, чёрт, чувак, мог бы и в другое место плеваться! – возмутился я, встав на ноги.
– Не ори, голова и без твоих криков пухнет, – севшим голосом прокряхтел Джим, откашливаясь и приподнимаясь на надувном матрасе. – Опять я здесь?.. – показалось, что он произнёс это немного огорчённо.
– Ну, ты можешь идти, если тебе тут не нравится, – ответил я, залипнув в телефон. – Только тогда одежду сам искать будешь, – губы расползлись в хитрой и самодовольной улыбке.
Это было забавное зрелище, наблюдать, как меняется выражение его лица. Сначала оно не показывало абсолютно никаких эмоций. Потом бровь нервно дёрнулась и к Джиму, кажется, постучалось осознание. Он, как в замедленной съёмке начал ужасаться ситуации: рот приоткрывался в страхе, нос морщился, брови не спеша взлетали домиком, а глаза широко раскрылись.
Я не выдержал этого зрелища, сфотографировал на память и рассмеялся, схватившись за живот.
– Твою ж мать, какого хрена?! – завопил Джим, посмотрел вниз и постарался тщательно укутаться в простыню. Но из-за трясущихся рук и накаленности атмосферы она то и дело выпадала. Мне пришлось прикрыть глаза дрыгающей от смеха ладонью.
– Ты… п-похож на… на тюленя, – смеялся я, наблюдая сквозь пальцы за нелепыми действиями Стоуна. – На п-перекаченного… тюленя! – в голове возникла картинка тюленя-качка, и, не выдержав, засмеялся ещё сильнее. Мышцы пресса зажгло. – О-ой, ж-живот, – сквозь смех пробубнил я.
– Сам ты тюлень! – заорал Джим, вставая и приближаясь ко мне.
Сейчас он был похож на античного греческого героя: взъерошенные мокрые каштановые волосы, мятая простыня, превратившаяся в жалкое подобие тоги3, и злое, прямо-таки воинственное лицо! Для полноты образа не хватало венка, как у Цезаря, и сандалий.
– Да с тебя пора мем делать, – не унимался я, смех разразился с новой силой.
– Заткнись! – процедил он сквозь зубы. – Лучше выдели мне какую-нибудь одежду.
– Да ты и в этом красавчик, – усмехнулся, вытирая слёзы и вдыхая полной грудью. – У-ух, кажется, успокоился, – встал с кровати, отбросив телефон в сторону, и направился к нескольким стульям с увешанной на них одеждой. – У меня есть зелёная толстовка, – я кинул найденное Джиму. – Она новая, я её не надевал ещё.
– А есть сменное бельё и бриджи? – поинтересовался он, ещё не переодеваясь.
– А есть полегче заказ? – съязвил я, но всё же принялся искать дальше. – О, лови. Ты просто везунчик сегодня, – не думал, что найду что-то подобное.
– Идеально, – Стоун блаженно улыбнулся и принялся натягивать всё это на себя.
– Уж прости, шапки у меня не найдётся, – я снова взял телефон в руки и включил игру.
– У меня дома их полным-полно, – ответил Джим. – Ох, наконец-то приличный вид.
Я отвлёкся от смартфона и глянул на него. Эти вещи будто оказались у меня специально для такого момента. Они мне не пошли бы. А на нём сидели, как влитые.
– Ну, что теперь? – я вопрошающе посмотрел на него. – Пойдём геройствовать вместе? – улыбнулся, приподняв брови.
– Да отвали уже, – огрызнулся Джим, направляясь к двери. – С меня на сегодня хватит геройствования. Ладно, свидемся ещё, – он вышел на улицу, оставив меня одного.
Я долго смотрел на металлические пластины, служившие дверью. Никто не возвращался. А звонящая тишина начинала давить на нервы, пробуждая болезненные воспоминания.
Резко встав с места, решительными шагами направился к выходу.
– Продолжим-ка то, от чего меня отвлекли, – я в предвкушении улыбнулся и снова бросился в океан.
Но на этот раз решил поискать трубы, ведущие к городской канализации. Было бы здорово изменить облик на Оно4… Но тогда весь город претерпел бы жуткую погодную катастрофу. Пожалуй, и так сойдёт.
~
Я чувствовал, как силы иссякали. Поддерживать необходимую высоту становилось всё труднее. Нужно добраться до лаборатории, пока я совсем не ослабел.
Мне было слишком хреново. Лишь на секунду потерял бдительность – уже на полном ходу кувыркался по зелёной траве, раскарябав правую руку.
– Ах… зараза, – простонал я, дожидаясь, когда пройдёт головокружение. – Чё ж так не вовремя-то?.. – я посмотрел перед собой: городской прибрежный парк, где гуляющие люди уставились на меня, но помочь никто и не подумал. И ни капельки смущения и обиды меня не посетило. Потому что знал, что бесполезно сидеть и ожидать от этих людей шевеления и беспокойства. Одного из зевак передёрнуло, я лишь досадно усмехнулся.
Сняв рюкзак, с шипением приземлился на ближайшую пустую скамейку. Телефон магическим образом был цел и невредим. Закинув наушники и плеер в сумку, я набрал номер дока. Пусть присылает за мной транспорт.
– Да? – после минутных звонков и нескольких попыток, он всё-таки соизволил снять трубку и заговорил на английском. – Кто это?
– Вы что, не забили мой номер? – удивился я на русском, хотя это было ожидаемо.
– А-а-а, Грейсон, – радостно протянул док уже на русском, мне даже почудилась его фальшивая доброжелательная улыбка. – Уже подлетаешь?
– Ага, решил вот отдохнуть в прибрежном парке, – с сарказмом плюнул я, посмотрев на океан. – Сил нет до лабы долететь.
– Как не кстати, а, – с сожалением буркнул он.
Последовала пауза. Долгая. Выводящая из себя.
– И?
– М-м? – самым невинным тоном переспросил док.
– Док, вы только притворяетесь тупым или на самом деле такой? Я не могу долететь до вас. Заберите, пока я не передумал вам помогать.
– Давай без кипячения обойдёмся, – обиженно откликнулся он. – Куда подевались твои буддийские манеры? – я только разинул рот, чтобы ответить, как услышал его крик: – Стив! Съезди-ка в город. Грейсона забрать надо! Жди. Пока подкрепись, если хочешь.
– Я послал этот буддизм ко всем чертям уже лет так восемь или десять назад, – слабо огрызнулся.
Но док уже повесил трубку, я лишь устало вздохнул. Вокруг не было замечено никаких ларьков с едой. А идти куда-то было влом.
