Глава 1. Малыш.
Подходит к концу вторая неделя мая, в душу на всех парах врывается нетерпение предстоящих трехмесячных каникул. Я особо (точнее, крайне, категорически) не люблю школу и посещаю её с нескрываемым недовольством. Бывает, конечно, что могу прийти на уроки в приподнятом настроении и охотно отвечать на вопросы учителя, что случается весьма редко (в основном, на следующий день после хорошенькой драки).
Кстати о драках. О моей стихии, так сказать. У нас есть главный школьный задира (впрочем, ничего необычного, типичный случай), из-за которого нахождение в школе становится приятным. В этой Вселенной, именно в моей школе, конкретно у меня в классе это «создание зла» величают Ником Томпсоном. Он мне напоминает Флэша Томпсона из мира про Человека-Паука: такой же белобрысый и чересчур мускулистый для обычного школьника. И, как Паркер и Флэш, мы частенько надираем друг другу зад, обмениваемся колкостями, издеваемся, как можем. Всё по шаблону, ничего лишнего.
Я посмотрел в окно, улыбнувшись своим приятным воспоминаниям о новогодней потасовке, когда мы с Ником уронили ёлку, а потом целый месяц драили всю школу (должен заметить, что у нас несколько корпусов, находящихся на одной территории, но на приличном друг от друга расстоянии – бегать от одного к другому было довольно мучительно, особенно со шваброй и с ведром воды в руках по снегу в летних кедах) из-за этого инцидента. Не трудно догадаться, что мы очищали не только полы, но и всё подряд из-за постоянно разбрызгивающейся в стороны грязной воды. Зато как рады были уборщики, которым оставалось меньше работы, но зарплата не ползла вниз.
Внезапно чей-то портфель полетел на улицу. Я мысленно усмехнулся, представляя лицо этого неудачника.
Так. Стоп-стоп-стоп.
Я едва успел заметить бирюзовую ручку и тёмный материал рюкзака, как понял, что…
Твою мать!
Я стремглав очутился возле окна, чуть не сбив некоторых парней с ног. «Что, мелочь нынче совсем ослепла?» – недовольно огрызнулись они, нарочно задев плечом так, что чуть не полетел на одну из парт возле окон. Но я удержал равновесие, пробежался по отодвинутым стульям и шумно приземлился рядом с подоконником. Оперевшись на него и встав на носочки, кое-как смог разглядеть то, что творилось на пришкольной лужайке, правда, чуть не грохнувшись вниз от разъехавшихся рук: мой портфель лежал на мягкой зелёной майской траве, а из него, как остатки не переварившейся еды (да, не совсем приятное сравнение), выглядывали учебники. Хорошо, что хоть тетрадь с ручкой успел вытащить.
– Малыш Тим, – послышался голос капитана волейбольной команды, того самого Ника Томпсона, – почему бы тебе не последовать примеру своего дрянного рюкзака и не прыгнуть в окно вслед за ним? – я повернул голову в его сторону, испепеляя самым ненавистным взглядом, каким только мог.
Думаю, самое время представиться. Меня зовут Тим «Малыш» Хейл. Почему именно Малыш? А всё из-за моего маленького роста, который составляет чуть больше ста шестидесяти сантиметров. Сколько себя помню, меня каждый раз называли мелким. Даже в детсаде значительно отличался от других, оттуда всё это и пошло. Но если в детстве издевательства были не настолько грубыми, то с годами они только становились всё жёстче, из-за чего, собственно, у меня и появилась страсть к потасовкам. К тому же характер у меня не ахти: то и дело взрываюсь по любым мелочам, влезаю в драки с Ником и его дружками и после оказываюсь в медпункте. И это отнюдь не раздувание из мухи слона!
Я из семьи учёного Бена Хейла. Будучи мелким (ребёнком, ибо так будет… ну, правильнее), я постоянно наблюдал, как к нам почти каждую неделю приходили гости, папины коллеги по работе, которых с каждым новым экспериментом становилось всё меньше, и, помню, говорили: «Ох, какие у Тима большие зелёные глаза! Словно два изумруда! Прелестный, прелестный ребёнок!». Да, «ведьминский» цвет глаз у меня от мамы. Она очень добрый и милый человек, всегда защищала и защищает нас с братом перед кем-либо (но не так яро в последнее время), если мы в чём-то провинились. Особенно приходилось стоять горой за нас перед папой. Ему в своей лаборатории однажды привиделось, что какая-то опасность надвигается на нашу планету и ему срочно нужны я и мой брат, чтобы создать надёжных и крепких солдат, которые будут охранять Землю от инопланетного зла. Но вскоре Реймонд, он же Рэй или Зануда Рэй, стал спокойно жить, папа его освободил от своего пристального наблюдения, полностью переключившись на меня. Это, насколько мне известно, и послужило причиной развода родителей. Вот только странно то, что мама относилась к этому на удивление спокойно. Даже судиться не пыталась. Я на её месте поступил бы совершенно иначе.
Ник Томпсон практически вплотную подошёл ко мне, ударил кулаком в свою ладонь и ехидно улыбнулся, чем и отвлёк меня от размышлений. Я даже был немного поражён, что он не схватил меня за шиворот и не сделал блефующую попытку выкинуть на улицу со второго этажа. Хотя кто знает, что однажды взбредёт в голову этому громиле. Может, в какой-нибудь ясный или пасмурный денёк Ник возьмёт меня за шкирку, как в старые добрые времена в средней школе, и отправит навстречу гравитации, даже не подумав о том, что я могу разбиться насмерть.
– Твоих рук дело? – выдавил из себя я, всё ещё сверля Ника ненавистным взглядом.
– Ну, допустим, моих, – усмехнулся он, разминая кулаки.
– Мразь, – я сделал шаг вперёд, кое-как схватив его за ворот чёрной футболки, которая нагрелась под лучами солнца.
– И чё ты мне сделаешь, Малыш Ти-и-им? – Ник насмешливо протянул моё имя, смотря на меня сверху вниз.
«Что я сделаю? Что я сделаю?! А вот ты сейчас это и увидишь», – произнёс я про себя, азартно оскалившись.
Я резко расправил ладони и как можно сильнее оттолкнул от себя Ника. Тот не ожидал такого поворота событий и попятился назад, споткнувшись о стул, но удержав равновесие. Девочки, что находились неподалёку от нас, взвизгнули и выбежали прочь из класса, а некоторые спрятались в шкафы, стоящие рядом. Вокруг образовалось кольцо из одноклассников, которые в очередной раз доставали телефоны из карманов и начинали снимать происходящее на видео. Ника это только позабавило (его выдали самодовольно поплывшие вверх брови), но лицо внезапно приняло серьёзный вид, и он встал в более твёрдую стойку, размяв шею. Послышался привычный хруст затёкших суставов.
Пока Ник разминался, я сделал резкий выпад вперёд, обхватив его и повалив на одну из парт, где попытался набить ему морду. Но его проклятые дружки схватили меня за руки и сильным рывком оттащили назад, бросив на пол.
– Не, вы это видели? – Ник встал на ноги, посмотрев на меня сверху, пока я валялся на полу. – Малыш Тим попытался ударить меня! – он чуть наклонился ко мне и изобразил заботливую маму, от которой так и несло злобой. – Утю-тю-тю-тю.
– Хватит. Называть. Меня. Малышом! – процедил я сквозь зубы и, опираясь на руки и прыжком сев на корточки, встал на ноги.
Его метр девяносто шесть против моих метр шестьдесят три… Для Ника я всего лишь мелочь, букашка, ничтожная блоха, если не нейтрино. Мне порядком поднадоели эти откровенные издевательства над моим ростом. Я запрыгнул на ближайший стул, чуть не свалившись с него, но сумел перепрыгнуть на парту и с неё налетел на Ника. Он успел поставить блок, но от падения его никто не защитил. Мы задели пару-тройку столов, которые тут же с грохотом упали, и переполошенные голоса учеников стали обсуждать происходящее.
– Йоу, ребят, драка, драка! Народ, тут драка! Малыш Тим против Ника Томпсона! – только сейчас крикнул кто-то из собравшихся зевак, созывая всех из коридора.
И уже через секунду толпа вокруг нас выросла вдвое или втрое. Хотя без разницы. Сейчас главное – отплатить Нику за порчу чужих вещей. И за намозоленные издевательства.
– Ставлю на Томпсона! – прокричал кто-то из ребят.
– Спорю на двадцатку, что Хейла подвесят за трусы на флагштоке! – потом послышались горячие споры, один старался перекричать другого.
