— Зачем это Вам нужно, господин генерал?

И Власов, не задумываясь, ответил:

— Я хочу сотрудничать с немецким командованием, поэтому мне не нужны лишние свидетели всего того, что произошло со мной вчера.

Выслушав ответ, капитан снова спросил у Власова, есть ли у него еще какие-нибудь вопросы или просьбы. На что Власов ответил, что он хотел бы до отправки его в штаб армии еще немного побыть наедине с Вороновой, и попросил, если это возможно, принести им что-нибудь покушать и бутылку шнапса. Капитан сказал «гут», а затем снял телефонную трубку, позвонил в штаб армии и рассказал кому-то о просьбе пленного советского генерала. Услышав о такой необычной просьбе, на том конце провода, видимо, тоже растерялись и не смогли сразу ответить капитану, как ему поступить с пленными. И только через несколько минут капитану что-то ответили, после чего он, не кладя трубку, спросил у Власова:

— Когда бы Вы, господин генерал, хотели бы, чтобы мы расстреляли ваших солдат и офицеров?

На что Власов ответил:

— Немедленно.

Капитан передал ответ Власова в штаб армии и, положив трубку, сказал:

— Мы выполним Вашу просьбу, господин генерал.

После чего приказал лейтенанту Мюнтеру отвести Власова в комнату, где сидела Мария Воронова, и принести им все, что попросил генерал. Капитан встал и хотел уйти. Но Власов остановил его и попросил поговорить с ним наедине, без переводчика. Мар-гель перевел просьбу Власова, после чего капитан приказал одному из своих офицеров увести переводчика в клуб, где сидели остальные наши пленные, а сам остался наедине с Власовым. О чем и как они говорили, Маргелю неизвестно. Но, судя по тому, что просил Власов у немецкого капитана и на что получил добро в отношении своих подчиненных солдат и офицеров, он догадался, что Власов будет просить немецкого капитана расстрелять и его, майора Маргеля, и повара Воронову. Поэтому, когда капитан пришел в клуб и приказал своему офицеру и солдатам вывести всех пленных за околицу деревни и расстрелять их, Маргель сказал ему, что он длительное время служил в штабах крупных соединений советских войск, таких как армии, фронты и даже направления, и располагает многими ценными секретными сведениями, которые могут оказаться полезными для войск вермахта, а также попросил капитана отправить его в штаб армии втайне от Власова. Но капитан ничего не ответил на предложение Маргеля, а молча сел в машину и на малой скорости поехал вслед за колонной наших пленных солдат. А когда пленных, в том числе и майора Маргеля, вывели за околицу деревни, построили в одну шеренгу, и лейтенант доложил капитану, что русские пленные для расстрела построены, капитан вышел из машины, подозвал к себе стоящего среди пленных солдат майора Маргеля и, обратившись к пленным, сказал:

— Вы правильно поступили, что добровольно сдались в плен. Этим Вы сохранили свои жизни и жизни ваших соотечественников — наших помощников — бойцов самообороны. Поэтому мы хотели отправить вас в хороший концлагерь, где вы находились бы до конца войны, а после ее окончания живые и здоровые вернулись бы домой. Но ваш командарм, генерал Власов, не хочет иметь живых свидетелей того, как он сдавался в плен. Поэтому попросил нас, чтобы мы всех вас расстреляли. Что мы сейчас и сделаем.

Когда Маргель перевел слова капитана, то пленные закричали, что это неправда, такого не может быть, их командарм не мог так поступить с ними. Но когда с разрешения капитана Маргель объяснил пленным, что это действительно так и что он слышал это своими ушами и переводил эту просьбу Власова немецкому капитану, то в адрес Власова среди пленных послышались крепкие выражения. Капитан спросил Маргеля:

— Что они говорят?

И, получив ответ, улыбнулся, а затем дал команду «огонь», после которой раздались автоматные очереди, и все пленные упали на землю. Но не все сразу были убиты насмерть. Многие из них шевелились и стонали от боли. Поэтому по команде капитана немецкие солдаты прошли вдоль ряда лежащих на земле и истекающих кровью людей и короткими автоматными очередями в упор добили тех, кто продолжал шевелиться и стонать. Так по вине генерала Власова у деревни Туховежи закончилась война и жизнь для пяти офицеров и тридцати пяти солдат роты охраны штаба 2-й ударной армии ВФ.

После расстрела пленных оба немецких офицера сели в легковую машину, в которую посадили и майора Маргеля, и в сопровождении одной грузовой машины с солдатами уехали в штаб 18-й немецкой армии. После обеда того же дня в штаб этой армии привезли и генерала Власова, которого после трехдневного допроса отправили в особый лагерь, расположенный в городе Виннице, где содержался высший командный и политический состав Красной армии, попавший в плен к немцам. А о судьбе Марии Вороновой в то время Маргелю ничего не было известно.

Майора Маргеля в немецком штабе тоже в течение нескольких дней подробно допрашивали, где он на все вопросы давал правдивые ответы. Рассказал немцам все, что знал и что их интересовало. А когда допросы закончились, ему предложили сотрудничать с немцами, в противном случае его тоже пообещали расстрелять. Выбора у Маргеля не было, поэтому он принял предложение немцев, и его оставили при штабе 18-й немецкой армии в качестве переводчика и консультанта. Переводил он в основном советские документы, попавшие к немцам, а также консультировал немецких офицеров по различным вопросам, касающимся войск Красной армии. Но иногда его использовали и в качестве переводчика при допросе советских военнопленных.

После того как майор Маргель согласился сотрудничать с немцами и добросовестно выполнил несколько поручений немецкого командования, ему разрешили свободно без всякой охраны передвигаться в пределах штаба армии и говорить с немецкими офицерами. Только с солдатами ему не рекомендовали общаться, потому что они, узнав, что он, немец, служил в Красной армии, а сейчас является советским военнопленным, очень враждебно к нему относились, угрожая расстрелом. Поэтому он и сам старался с ними не общаться.

Через некоторое время Маргель встретил немецкого лейтенанта Ганса Мюнтера, того самого лейтенанта, который в штабе отряда немецкой самообороны в деревне Туховежи охранял Власова и Воронову, а затем доставил Власова в штаб 18-й немецкой армии. По просьбе Маргеля Мюнтер подробно рассказал ему, что случилось тогда с Марией Вороновой. Оказывается, в тот день, когда по просьбе Власова немцы расстреляли наших солдат и офицеров охраной роты, Власов в одной из комнат штаба самообороны, под усиленной охраной немецких солдат во главе с лейтенантом Гансом Мюнтером, с утра и до обеда пил шнапс и развлекался с Марией Вороновой. А когда Мюнтер пришел за Власовым и Вороновой, чтобы увезти их в штаб 18-й армии, то Власов попросил лейтенанта, перед тем как уехать, оставить его наедине с Вороновой еще на 15 минут. Мюнтер согласился и, выйдя в соседнюю комнату, стал ждать их. Через пару минут в комнате, где находились Власов с Вороновой, раздался женский крик, продолжавшийся несколько минут, который постепенно становился все тише и тише, а затем и совсем прекратился. Мюнтер плохо знал русский язык, поэтому не все понял и запомнил, что кричала женщина. Но отдельные ее слова и фразы, такие как: «Андрей Андреевич!

Родной мой! Не надо! Оставьте меня, пожалуйста! В чем я перед Вами провинилась? Андрюшенька! Миленький! Пощадите меня! У меня же трое маленьких детей, которые пропадут без меня. Они-то в чем виноваты? Ради них, моих деток, не берите грех на свою душу!», — он все-таки запомнил. Но смысл их понял неправильно. Подумал, что таким способом женщина сопротивляется домогательствам генерала вступить с ней в интимную связь. Поэтому решил не мешать генералу напоследок «побаловаться» с женщиной. Когда ему еще такой случай представится? Ровно через 15 минут Власов вышел из комнаты один и сказал, что он готов ехать. Увидев генерала одного, лейтенант спросил его:

— Где женщина? Почему она не вышла вместе с Вами?

На что Власов ответил, что она умерла. Когда Мюнтер зашел в комнату, то увидел Марию Воронову, лежавшую на диване, без признаков жизни. Ганс взял ее за руку, но пульса у нее уже не было, и он понял, что женщина действительно мертва. А когда Ганс внимательно посмотрел на Марию и увидел на ее шее следы удушения, то догадался, что генерал задушил ее руками. Понял Мюнтер и истинную причину, почему женщина кричала, и смысл произносимых ею фраз, которые он запомнил на всю жизнь. Потому что такой жестокости в отношении своих не только соотечественников, но и сослуживцев, да еще и женщины, он в своей жизни никогда не видел, не слышал и надеется, что такого больше никогда не увидит и не услышит. Выйдя из комнаты, Мюнтер спросил у Власова: