Дуновение сладкого запаха привлекло внимание Элис. Она опасливо приблизилась к окну, которое открыла Джун, и прижалась к стеклу, сложив ладони домиком и вглядываясь. Отсюда, с самой высокой точки дома, ей открывалась полная панорама владений. Через одно окно она увидела пыльную подъездную дорогу, бегущую от веранды к зарослям эвкалиптов. Элис бросилась к следующему окну. Оттуда был виден большой деревянный сарай, стоявший параллельно дому: ржавая рифленая крыша, густая поросль дикого винограда на одной из стен. Между домом и сараем проходила тропа. У последнего окна сердце Элис забилось часто-часто. За домом и сараем, ряд за рядом, насколько хватало глаз, раскидывались бескрайние поля всевозможных цветов и кустарников. Она была окружена морем цветов.

Элис откинула задвижки на всех окнах. Душистый воздух, который ворвался к ней, был насыщеннее, чем ароматы моря, и сильнее, чем горящий сахарный тростник. Она попыталась угадать, что это были за запахи. Вскопанный дерн. Бензин. Эвкалиптовые листья. Сырое удобрение. И запах роз, который ни с чем не спутать. Но навсегда врезался в память Элис последовавший затем миг, когда она впервые увидела Цветы.

Их можно было принять за мужчин: они носили плотные хлопковые рубашки, брюки и тяжелые рабочие сапоги, совсем как отец Элис. На головах у них были широкополые шляпы, а на руках – перчатки. Они появлялись из сарая V-образной формы, неся ведра, ножницы, пакеты с удобрениями, грабли, лопаты и лейки, а потом рассеивались среди цветов. Некоторые срезали цветы и наполняли ими ведра, а затем уносили их обратно в сарай, прежде чем появиться вновь с пустыми и готовыми к следующей партии. Другие брели вдоль засаженных цветами рядов, толкая перед собой тележки со свежей землей, и останавливались, чтобы высыпать ее в грядки. Еще несколько человек опрыскивали разные участки полей от насекомых, проверяя листья и стебли. Иногда они перекидывались шутками, и их смех звучал, как звон маленьких колокольчиков. Элис пересчитала их, загибая пальцы. Всего их было двенадцать. Потом она услышала пение.

В стороне, возле ряда парников, одна из женщин сидела в одиночестве, сортируя пакетики в коробке и мурлыча себе под нос. Когда она остановилась, чтобы снять шляпу и почесать голову, Элис пораженно выдохнула при виде ее пастельно-голубых волос, рассыпавшихся по спине. Женщина подобрала их обратно на макушку, спрятала под шляпу и продолжила петь.

Элис прижалась ладошками и носом к стеклу, чтобы рассмотреть ее. Леди с голубыми волосами была тринадцатой.

Тем утром Элис осталась в своей комнате и наблюдала сверху за ходом работы женщин. Полив, прополка, посадка и срезка растений. Полные ярких цветов ведра, казавшиеся чуть ли не больше самих женщин, которые несли их с полей в сарай.

Ее матерью могла быть любая из них – любая из этих женщин, чьи лица были в тени полей их больших шляп, а тела защищены тяжелой рабочей одеждой. Элис прямо-таки виделся профиль матери – шляпа низко надвинута на брови, на запястьях, тянущихся к бутону цветка, засохла браслетами грязь. Пока она оставалась в своей комнате, это было возможно.

Гарри заскребся у двери, поскуливая. Тоби вел себя так же, когда ему нужно было в туалет. Элис попыталась не обращать на него внимания. Ей хотелось сидеть у окна весь день. Но когда он начал скрестись обеими лапами, она испугалась, что кто-то может прийти. Да и потом, ей действительно не хотелось, чтобы он напрудил здесь. Элис открыла дверь, и Гарри помчался вниз, заливаясь лаем. Она наблюдала из окна, как он носится на улице, подбегая к каждой из женщин, задерживаясь понюхать то там, то тут. Они все любя похлопывали его по бокам. Ему вовсе и не хотелось писать. Предатель.

Элис сосчитала женщин снова. Теперь снаружи работали только девять. Она поискала глазами женщину с голубыми волосами, но, не в силах различить ее среди остальных, сдалась и отошла от окна. Она присела на свою кровать. Солнце стояло высоко, и в комнате было жарко. Как, должно быть, здорово внизу, на улице, бегать между рядами цветов. Ее ноги непроизвольно дернулись. Элис забарабанила по бедрам пальцами.

Резкий лай снаружи прервал течение ее мыслей. Гарри подбежал, чтобы лизнуть ей руку. Хотя Элис игнорировала его, он сел рядом и уставился на нее. Он не дышал тяжело, не вилял хвостом – просто смотрел. Элис покачала головой. Гарри вскочил и начал лаять. Элис попыталась успокоить его жестами, но ничего не вышло. Когда она поднялась с кровати, Гарри наконец затих. Он подошел к двери и остановился в ожидании. Когда Элис последовала за ним, он стал спускаться по лестнице. Она замерла на верхней ступеньке в замешательстве. Лай раздался внизу, поднимаясь вверх по спирали винтовой лестницы. Элис недовольно фыркнула, но стала спускаться.

Внизу никого не было. В конце коридора она увидела ванную, где умывалась тогда, с Джун. Она вошла и пораженно остановилась. На полке напротив нее, возле свежих полотенец, была сложена в стопочку новая одежда. Трусы, штаны цвета хаки и рабочая рубашка, совсем как у женщин снаружи. А еще пара нежно-голубых ботиночек. Элис пробежала пальцами по блестящей лакированной коже. У нее никогда не было таких красивых ботинок. Она развернула рубашку и приложила к себе. Размер был ее. Она прижала ее к лицу, вдыхая чистый запах хлопка. Поспешно закрыв дверь ванной, она включила душ и стянула с себя старую одежду.

Уже в коридоре Элис расчесала свои мокрые волосы пальцами, дрожа от легкого и воздушного ощущения новой одежды на коже и удовольствия быть такой чистой; пока она мылась, вода в душе становилась коричневой от пыли. Запах мыла осел на ее коже. Она глянула в одну сторону, потом в другую. Никого. Смущаясь и не зная, что делать дальше, Элис уже было собралась побежать обратно наверх, когда звон столовых приборов и тарелок и голоса женщин привлекли ее внимание. Она прижалась к стене и стала красться туда, откуда доносились журчание беседы и изредка – взрывы смеха. В конце коридора, тянувшегося по задней части дома, была входная застекленная дверь, выходившая на веранду. Скрытая тенью, Элис выглянула через стекло.

Женщины группками расположились за четырьмя большими столами на веранде. Некоторые сидели спиной к Элис, лица других были заслонены. Но некоторые из них сидели к Элис в анфас. Они все были разного возраста. У одной шея была покрыта изящной татуировкой с лазурными птицами. На другой были эффектные очки в черной оправе. Там была женщина, у которой в волосы были вплетены крапчатые перья. Элис разглядела и еще одну: ее губы были идеально накрашены ярко-красной помадой, хотя лицо было грязным от пота и пыли.

Столы были накрыты белыми скатертями, уставлены зелеными салатами, запотевшими кувшинами с ледяной водой с кусочками лимона и лайма, тарелками с запеченными овощами, глубокими мисками с кишем и пирогом, горшочками с нарезанным авокадо и вазочками с клубникой. Хвост Гарри торчал меж двух стульев и непрерывно ходил из стороны в сторону. Элис, крадучись, сделала еще шажок. В центре каждого стола стояло по вазе такой широкой, что Элис усомнилась, чтобы кто-нибудь мог обхватить ее руками. Над каждой клубились шапки цветов. Как бы они понравились маме!..

– Вот и ты.

Элис испуганно отшатнулась.

– Новая одежда тебе идет, – сказала Джун из коридора у нее за спиной.

Элис не знала, куда девать глаза, поэтому уставилась на свои нежно-голубые ботинки.

– Элис, – начала Джун, протягивая руку, словно хотела погладить ее по щеке.

Элис уклонилась, и Джун тут же отдернула руку, браслеты звякнули.

С веранды донесся смех.

– Что ж, – Джун глянула через дверное стекло, – пойдем пообедаем. Цветам не терпится познакомиться с тобой.