— Но вы пришли на выставку порознь.

— Мы с сестрой ждали ее внутри — она опаздывала. Это моя вина, я разговаривал по телефону, и она не дозвонилась ко мне, а пригласительный был у меня. Она, увидев Маэстро, хотела подойти к нему и попросить проводить ее внутрь, ко мне. Но просить не пришлось. Художник проявил понимание и сам предложил ей руку, проводив на свою выставку.

— Судя по тому, что сняли журналисты, так и было. Но вот внутри… Вы так и не подошли к жене.

— К сожалению, я не интересуюсь живописью, такой вот недостаток, но моя жена и теща — она искусствовед, являются ценителями и знатоками. Творчество Маэстро давно интересовало их. Теща осталась с внучкой, а жену я захотел порадовать. И когда увидел, что у нее персональный экскурсовод — сам автор, только рад был за нее.

— А то, что она позировала…

— Ну и что здесь такого? Такая женщина достойна того, чтобы украсить полотно любого автора. Не каждый автор достоин ее. Я бы не разрешил ей позировать авангардисту.

Они оба посмеялись. Журналист вежливо, а Ярослав — снисходительно. Он замечательно держался, непринужденно. Красивый, уверенный в себе молодой мужчина. В движениях и даже в статичной позе — скрытая сила. Журналист как будто чувствовал эту скрытую опасность — держался вежливо и предупредительно. Уже видно было, что сделать сенсацию из этого интервью у него не получится.

— Почему никому не известно о вашей женитьбе, почему вы скрывали ее?

— Почему скрывали? Мы женились, когда я был на пятом курсе. Она была неприступна для мужской части нашего университета. Прекрасная чистая девочка, отказывающая всем во внимании раз за разом. Меня она тоже отшила. Я от отчаянья даже спорил на нее. Не понимал тогда, что мне не нужен лишний стимул, чтобы снова и снова пробовать завоевать ее.

Для нас все решил почти случайный поцелуй. Ее первый поцелуй принадлежал мне. Это самое прекрасное воспоминание в моей жизни. Мы расписались без шума. Весь университет знал, что она вышла замуж. Сразу наступила беременность, а она с первого же месяца плохо переносила ее. Поэтому мы отправились к морю, в дом родителей моего отца. Дочка родилась там. Воздух, море, солнце, фрукты — мы долго не решались увозить ребенка из этого рая в наш Питер. Но даже частые поездки друг к другу потом — этого мало. Мы скучали. И вот недавно я привез семью домой.

— Вашей дочери сейчас…

— Мирославе уже два года, три месяца и восемь дней.

— Ярослав, Мирослава, сына назовете Ростиславом?

— Имя будет выбирать Арина, но идея неплоха.

— Простите, но я должен задать этот вопрос. Вас неоднократно видели с другими красивыми женщинами. Это…

— Эскорт услуги. Моя жена всегда сама выбирала мне чистое сопровождение по интернету.

— Но несколько женщин, отозвавшихся…

— Претендующих на мое пристальное внимание и не дождавшиеся его, теперь пытаются таким образом внести раскол в мою семью. Это не новость для меня. Я сам виноват, что не выводил свою жену в свет. Они увидели бы, что конкуренция невозможна. Для меня существует только она.

— Она так доверяет вам?

— Доверие это величайшая ценность. Я всю жизнь буду доказывать ей, что достоин его.

— Вы слышали слова Маэстро и его предложение вашей жене?

— Маэстро джентльмен, аристократ до мозга костей. Он не позволил бы себе предлагать брак замужней женщине. Его ввело в заблуждение отсутствие обручального кольца. Арину раздражают кольца, она их не носит, как и серьги. У нее даже уши не проколоты. Только колье и иногда браслеты.

— Маэстро хочет подарить свою картину Арианне. На память о встрече.

— Моя жена воспитана в интеллигентной семье, и я знаю, что не сможет принять такой дорогой подарок. Но ее очень заинтересовал тот рисунок. Если бы Маэстро подарил его, то этот, даже если просто набросок, стал бы семейной реликвией. Я вышлю наш адрес в дирекцию выставочного комплекса.

— А если Маэстро захочет передать рисунок сам?

— Я с трудом переношу возле моей любимой других мужчин, тем более — проявивших к ней мужской интерес.

— Вы считаете его опасным соперником?

— Теоретически — да. Он интересен, в том числе как личность, талантлив, романтик, не стар еще. Да, он опасен. Но не для моей жены. Она не способна на предательство. Но я все равно ревную ее к каждому столбу.

— Этот ваш удар в стену тогда…

— Я с трудом вынес даже ее восхищенный взгляд поклонницы его незаурядного таланта, направленный на него. А воздушный поцелуй был совсем лишним.

— А что с рукой?

— Перелом. — Показал руку в повязке Ярослав.

— Вы не считаете, что это немного… слишком?

— Я знаю, что слишком. Но знаю так же, что никогда и никому не отдам ее и всегда смогу защитить и отстоять свое.

— Вас расстроило еще и то, что она ушла, не подойдя к вам, даже не взглянув?

— Почему? Мы обменялись взглядами. И я знал, что она опаздывает на встречу к отцу.

— Благодарю….. бла…бла…бла.

Я сидела, уставившись на экран, где уже показывали другой сюжет. Пыталась понять — зачем это? Ну не заставить же меня так выйти за него замуж? Да мне будет плевать, как он станет выглядеть после своего вранья, если я окончательно решу уехать. Зато теперь я могу спокойно выйти на улицу, пойти куда хочу, хоть в кино, хоть на выставку. И Славка защищена. И даже спор, тот позорный для меня момент, он вывернул в мою пользу на случай, если о нем проговорится кто-то из однокурсников.

Это все хорошо, но теперь же…что теперь же? Я чем-то обязана ему, что-то должна? А если развод? Я скривилась. Опять сенсация, опять налетят. Нет, с разводом нужно подождать. Пока. Некоторое время. И он отрезал мне путь в Италию, окончательно и бесповоротно. Вот она — истинная причина того, что он согласился там выступить. И что никому не отдаст свое… какого-то среднего рода.

На лице бесконтрольно расползалась улыбка. Я попыталась убрать ее, но ничего не получалось. Поискала глазами видеокамеру и не нашла. На всякий случай погрозила кулаком всему пространству. Папа и мама тоже улыбались, глядя на меня.

— Вот же наглый, правда? Как вам такой неожиданный зять? Я в шоке от такой беспрецедентной, неслыханной, уникальной, непревзойденной наглости. Так врать и даже не краснеть! Талант, просто талантище. Я учту эту его выдающуюся способность, да-а… Но как все вывернул! Папа, невзирая на возмущение тем, что на этот раз он таки лишил меня жениха, я не могу не восхищаться этим…этим…мужчиной. Мама, одень-ка мелкую на улицу, мы пойдем погуляем, охладимся.

Он примчался, когда мы с дочкой были еще на улице. Она носилась, двигалась и я не боялась, что замерзнет. Поэтому решила погулять подольше. Да и на улице было неплохо — ни дождя, ни ветра. Травка все еще зеленела. А туи всякие, сосны и можжевельники заслоняли собой унылую осеннюю наготу деревьев. Детский комбинезон почти весь уже был в пятнах от травы и грязи. Мордень у мелкой раскраснелась от свежего воздуха и беготни. Мы обе наслаждались прогулкой.

Я стояла около дерева и наблюдала за ней, когда увидела подходящего ко мне Ярослава. Он шел, улыбаясь, и ко мне вернулось то настроение после просмотра его выступления. Я хмыкнула:

— Ну, муж мой, привет. Ну, ты же и наглый тип, я тебе доложу.

— Не надо, я все слышал. Прослушал перед тем, как ехать сюда. Смотался по-быстрому в офис.

— Зачем? — оторопела я.

— Опасался. Мне нужно было узнать твою реакцию. А так я знаю, что ты мною восхищаешься, — улыбался он осторожно.

— Спасибо. В том числе за то, что не оскорбил его, а даже наоборот. Ты действительно — принимаешь большое участие в моей жизни. И твой папа. И поездка за нами, и дом — тот и этот, и этот бросок на амбразуру сегодня. И ты так держался там… Случайно, не видел перед этим список вопросов?

— Что ты? Я готовился всю ночь.

— Ага, высчитывал, сколько дней Славке.

— Ну, отец должен знать такие вещи, тебе не кажется?