За каждым таким посвящением кроется своя загадка. Они писались и помещались неспроста. У издателей и типографов на то были веские соображения: отблагодарить мецената, покровительствовавшего изданию, или прикрыться именем важного лица и могущественного вельможи как своеобразным щитом и обеспечить распространение книги, в какой-то мере оградить ее от преследования властей. Последний мотив являлся руководящим для изданий братств, боровшихся против унии с католицизмом.

Выпуск в свет сочинения Каллиста, переведенного на язык, понятный русскому, украинскому и белорусскому читателю, сам по себе являлся политической демонстрацией против польских королевских властей и католической церкви. А тут еще открытое прославление «славного и старожитного народа Российского» и его языка. Чтобы открыть такой книге доступ к читателю, братчики и прибегнули к покровительству пяти знатных фамилий.

Подобными же соображениями руководствовался Стефан Зизаний, посвящая свое «Казанье» 1596 г., разоблачающее католицизм и попытки введения унии, князю Константину Острожскому. Противник Зизания иезуит Петр Скарга посвящает свое сочинение «О единении церквей» 1677 г. тому же Острожскому, исходя из иного мотива: с помощью авторитета Острожского, как защитника православия, он думал продвинуть сочинение, пропагандирующее унию, в среду православных читателей. В данном случае посвящение должно было сыграть роль троянского коня в покорении умов и сердец некатоликов.

Как видим, одна деталь — герб, стихи под ним на обороте титульного листа, посвящение книги тому или иному меценату, — а какой свет проливает на судьбу книги, на ее роль в исторических событиях.

Из книги в книгу вели меня инициалы-гравюры, широко применявшиеся в оформлении старопечатных изданий.

Интересно, что в текстах богословского и церковно-служебного характера часто встречаются инициалы в композиции с рисунками явно мирского характера.

На рисунках — цветы, ветви деревьев, виноградные лозы, порхающие по траве бабочки и распевающие свои трели птицы, стремительно бегущая лань и осторожно пробирающаяся по лесным зарослям рысь, человеческие фигуры в различных, часто весьма непринужденных позах.

Книги, вышедшие в XVI–XVII вв. на западе нашей страны, в этом отношении отличались от первопечатных московских. Заставки и инициалы в последних пышно разукрашены растительным орнаментом, чаще всего рисунками листьев, цветов, шишек, реже гроздьев винограда и других плодов. Изображение живых существ в московских изданиях того периода появляется лишь в рисунках на религиозные темы.

Правда, уже Федоров частично отходит от установившейся традиции в своих послемосковских изданиях. Расширяя тематику орнамента, он вводит в нее мотивы из мира фауны, светские элементы. Внизу титульного листа острожского «Нового завета» 1580 г. — фигуры оленя и единорога. Одну из колонн титульного листа «Книги Сираха» в острожской Библии венчают фигуры двух существ — человека и какого-то животного. В заблудовских и львовских изданиях Федорова помещены гербы Ходкевича с изображением льва и всадника на коне, в острожских — гербы князя Острожского с фигурами двух всадников.

Однако темой орнамента инициалов, наиболее массового вида оформления, в федоровских и последующих московских изданиях оставалась флора.

Иное в вильнюсских и евьинских изданиях XVI в., а также в украинских изданиях XVII в. Первые же книги, изданные в 1525 г. Франциском Скориной, оформлены инициалами на фоне растительного и животного мира. В так называемой «малой подорожной книжице» мы встречаем значительную группу инициалов в сопровождении фигур зверей и птиц, представителей белорусско-литовской фауны. Инициал В, например, дан в композиции с фигурами волка, собаки и какой-то причудливой птицы, похожей на павлина. Фоном для инициала С служит фигура распластавшегося рака, Т — двух рыб. А инициал К дан в композиции с рисунком тура, приготовившегося к сражению с повстречавшимся на его пути врагом. Тур наклонил свою могучую шею и выставил вперед острые рога.

В дальнейшем следы подобного рода инициалов теряются, хотя инициалы с растительным орнаментом из книг Скорины перекочевали в издания братских типографий XVI и XVII вв.

Инициалы в композиции с рисунками зверей, птиц, людей вновь появляются в оформлении книг с 80-х гг. XVI в.

Просматривая латинский трактат одного из вильнюсских авторов XVI в. Н. Дикуса, я встретил гравюрку, прямо скажу, поразившую меня своим сюжетом. Художник нарисовал заглавную латинскую букву G на штриховом фоне в композиции с изображением трех обнаженных человеческих фигур: две из них, помещенные внутри инициала, словно занимаются спортивными упражнениями, а третья фигура находится за левой стенкой инициала в позе наблюдающего. Картинка носила несколько натуралистический характер и диссонировала с текстом богословского сочинения.

Целая коллекция прелестных гравюр встречается в трактатах профессора Вильнюсской академии португальца Эммануэля Веги. В сочинении «Диспут теологический», вышедшем в 1686 г., 10-я и 59-я страницы открываются инициалом I в композиции с двумя музыкантами. Чем-то рисунок напомнил мне «Музыкантов» великого Альбрехта Дюрера. Затем мы видим инициал Т на фоне листвы и изображения дерева с птицами на нем. На 56-й странице — инициал Р на фоне зарослей и пробирающейся через них рыси. Фоном других инициалов также являются рисунки животных и птиц.

Чем дальше, тем сложнее книжный орнамент. Появляются новые темы, новые композиции. В нескольких книгах, выпущенных вильнюсскими типографиями в 1588–1592 гг., я видел латинский инициал Q в сочетании с рисунком обезьяны, восседающей на плодовом дереве. Потом инициал с обезьяной, обозначавший уже букву О, перекочевал в учебник польского языка, напечатанный Карцаном около 1599 г. Им начиналась… молитва «Отче наш». Приходилось наблюдать, как одни инициалы мелькали в книгах подобно метеорам, не возвращаясь никогда на их страницы, а иные воспроизводились неоднократно. Словно старого знакомого приветствовал я инициал I с музыкантами в «Апофегматах» Б. Будного 1599 г. Среди текста с изречениями античных мудрецов он казался более уместным нежели в схоластических хитросплетениях иезуитского полемиста Веги.

Чаще всего повторялся инициал Р с рисунком рыси. Появившись впервые в книге Веги в 1586 г., он затем перешел в издания 1592–1593 гг. А затем мы встречаем этот инициал, украшавший сочинения католических авторов, в книге, изданной православным братством — в евьинском «Евангелии учительном» 1616 г. Только теперь он означал не латинскую, а русскую литеру Р.

Богатством украшений — заставок, инициалов, концовок — отличается «Евангелие учительное» 1616 г. Вильнюсские мастера орнамента виртуозно изготовили серию новых инициалов. Помимо инициала Р, заимствованного из латинского текста, они вырезали другой, оригинальный инициал в композиции с рисунком лани на роскошном лиственном фоне. Впервые здесь же появились латинизированный инициал А с фигурами трех зверей, К с рисунком птицы.

У каждого инициала, заставки, концовки — свой путь, своя биография. В «Служебнике» 1583 г., напечатанном Мамоничами, вы увидите заставку (так называемую плетенку) с инициалами черногорского воеводы Божидара Вуковича. Она скопирована с аналогичной заставки «Служебника», напечатанного для южных славян кириллицей в Венеции в 1519 г. на средство этого же воеводы. По заказу Мамоничей местные художники перерисовали заставку венецианского издания, и она была заверстана в вильнюсской книге. Вторично ее использовали Мамоничи в «Служебнике» 1617 г. Так протянулась ниточка, связывающая Черногорию с нашей страной через орнамент, через книгу.

Раньше я как-то не предполагал, что и у нас в Крыму имеются старопечатные издания. Поэтому к первому известию о наличии древних книг в Симферополе вначале отнесся скептически. Но потом мелькнула мысль: «А вдруг…» И это «а вдруг» уже не давало покоя.