Как сам Морис неделями не отрывался от горна, металлов и инструментов, так и Розалинда день и ночь корпела над старинными манускриптами, бормоча что-то себе под нос, и взмахивала волшебной палочкой, снова и снова рисуя в воздухе один и тот же узор. Если Морис писал знаменитым ученым и изобретателям со всего мира, то она беседовала с робкими существами, похожими на водяные струи, и советовалась с древними могущественными старухами.

Кульминацией всей этой работы стало короткое, вроде бы простое заклинание: чтобы его пропеть, Розалинде потребовалась всего пара минут, после чего вода в источнике вновь сделалась вкусной. Народ радостно заулюлюкал, и мало кто понял, сколько времени и усилий потратила волшебница, чтобы получить такой результат.

Конечно, жизнь состоит не только из работы и изобретательства. Морис частенько проводил вечера в компании с Алариком и Фредериком, а Розалинда – с Аделизой и Бернардом, и тогда наука и магия оказывались благополучно забыты, уступая место развлечениям и смеху.

Итак, днем двое влюбленных работали и гуляли, а долгие вечера проводили в объятиях друг друга, окруженные пьянящим ароматом роз.

Затем в один прекрасный день Морис увидел, как двое здоровых лбов волокут парнишку помоложе в переулок. Дело было в тихой части города, и негодяи, очевидно, рассчитывали провернуть всё втихаря, однако их жертва изо всех сил отбивалась и вопила.

– Прекратите! Эй, вы там! Оставьте его! – закричал изобретатель. – Вы что творите?

– Тебя спросить забыли, – рявкнул один из парней. – Если жизнь дорога, сделай вид, что ничего не видел.

– Он один из этих чаровников, – тяжело уронил второй таким тоном, словно это все объясняло.

– И что? С каких пор это стало преступлением? – сердито и в то же время озадаченно спросил Морис.

– Это всегда было преступлением против природы, да ты бы и сам это знал, будь ты нормальным… но, похоже, ты и сам испорчен злом.

Морис опустил на землю ручки тележки, давая понять, что готов драться. Пусть его одежду покрывали пятна сажи, зато под тканью отчетливо проступали мускулы.

К тому же на поясе Морис, как и все рабочие, носил длинный нож. Он потянулся к рукоятке.

Головорезы подбоченились и оскалились, но молодой человек не спешил убегать в ужасе.

– Предлагаю вам уйти, – прорычал Морис. – СЕЙЧАС ЖЕ! Пока я не позвал стражу или сам не преподал вам урок.

– Дружки его пособников тоже прокляты, как и сам нечистый! – выплюнул один. – Ты свое тоже получишь!

Бандиты бросились наутек, и Морис, глубоко вздохнув, повернулся к спасенному подростку:

– Ты не пострадал, паренек?

– Я же до сих пор жив. – Избитый мальчишка сказал это без всякой издевки, скорее с горькой иронией. Он потянулся и встряхнулся, а Морис заметил, какие у него по-эльфийски высокие скулы, нежная кожа и острый подбородок – необычная внешность для этих мест. – Они снова примутся за меня, когда рядом не будет никого, чтобы защитить. Думаю, мне лучше поскорее сбежать.

Изобретатель с досадой стиснул зубы.

– А дворцовая стража на что? Они что же, вообще граждан не защищают?

В ответ паренек дернул подбородком, указывая на пару дворцовых стражников – те стояли в теньке и, судя по их расслабленным позам, никуда не торопились. Они всё видели. Оба стражника глядели на Мориса подозрительно, даже с отвращением.

– Это нельзя так оставлять, – начал было изобретатель, вновь поворачиваясь к мальчишке.

Однако тот исчез.

На том месте, где он только что был, стояла Розалинда. В следующий миг она бросилась Морису на шею.

– Я все видела. Женись на мне! – воскликнула она.

– Что? Да. Что? – забормотал молодой человек.

– Ты самый лучший, добрый, храбрый и милый человек, какого я когда-либо встречала. Хочу быть уверена, что ты никогда меня не оставишь, хочу, чтобы нас связала клятва.

– Да, конечно. То есть, я и сам собирался просить тебя…

Но его слова были прерваны страстным поцелуем, поэтому Морис лишь на секунду отстранился, дабы прояснить один важный вопрос.

– Это же не ты была тем избитым пареньком, правда? Или ты меня проверяла?

– Не говори ерунды! Я искала тебя с помощью заклинания «найди друга». Мне нужно, чтобы ты мне помог перевезти на тележке большие мешки.

– Ох.

– Кроме того, если бы те два хулигана попытались напасть на меня, то ослепли бы. А теперь замолчи и поцелуй меня! – потребовала Розалинда, прижимаясь губами к его губам.

Итак, они поженились. Свадьба прошла в тайном месте, тщательно укрытом заклинаниями. Правда, гости на торжество явились немного странные: крошечные человечки, надававшие Морису ценных советов по работе с металлом; длинноухие девушки с копытцами вместо ступней (девицы непрерывно топали ногами, ожидая, когда же священник завершит церемонию); студенты и библиотекари в очках, а также основательно подвыпившие приятели Мориса. Впрочем, праздник удался на славу – давно в королевстве не случалось ничего подобного.

Разве что Фредерик не выказал особого энтузиазма и весь вечер просидел с постной миной, недовольный присутствием такого количества чаровников.

Если не считать непрекращающегося ворчания Фредерика, лишь одно омрачило торжество – дикий боров: привлеченное ароматами еды животное вышло из леса и забралось довольно глубоко в сад, прежде чем подвыпившие гости его изловили.

– До чего же странно, – заметил Морис.

– Магия, – сказала нетрезвая девица-фавн, прижимая пальчик к носику так, что тот стал напоминать пятачок, – всегда возвращается.

Тут-то Морис и вспомнил человека, нос которого Розалинда превратила в поросячий пятачок. Тем временем его молодая жена громко ругалась, негодуя из-за забравшегося в сад борова, однако к магии не прибегала.

– Погоди-ка, неужто это он? – ахнул Морис.

– Не-а! – хихикнула девушка. – Просто свин-ик! Хотя невелика разница. У магии всегда есть последствия. Любовь, магия, поросячьи пятачки. Всё связано.

– В этом есть смысл, – задумчиво кивнул Морис, решив, что, пожалуй, он и сам слегка переборщил с возлияниями.

«Что за чудесное место, – подумал он. – Я женюсь на потрясающей женщине. И свадьба великолепная. Поросячьи пятачки опять же».

Белль вприпрыжку взбежала на холм: ей хотелось мчаться как можно быстрее. Следовало бы соблюсти достоинство, но ничего не выходило. Взобравшись на вершину, она продолжала идти очень быстро, стараясь не думать о том, что только что случилось, однако это ей плохо удавалось.

Позади нее, на зеленой лужайке у дома развернулось самое настоящее свадебное торжество.

Там собирались праздновать ее свадьбу.

Хотя нельзя не признать, выглядело все очень красиво.

Изысканный навес, украшенный благоухающими цветами. Высокая арка, перевитая гирляндами из бумажных колокольчиков и розовых ленточек. Столы, застеленные белоснежными скатертями с розовой отделкой, уставленные аппетитными на вид деликатесами. В серебристых ведерках стояли бутылки с игристым шампанским, точно изморосью покрытые блестящими капельками воды. Картина, достойная кисти художника.

Также присутствовали музыканты – играли они ужасно, зато с большим чувством.

И был потрясающий на вид торт – вот его Белль с удовольствием отведала бы при других обстоятельствах. Это трехъярусное произведение кулинарного искусства, выдержанное в бело-розовых тонах, идеально соответствовало обстановке. Вершину торта венчали сахарные фигурки жениха и невесты – вот их Белль выбросила бы не пробуя, чтобы поскорее добраться до самого торта. Месье Буланжер, конечно, изрядный нытик, но кондитер отменный, а сегодня вообще превзошел самого себя.

Довершал идиллическую картину недовольный жених, улетевший прямиком в грязную яму, в которой лежали свиньи. Белль не собиралась так сильно его толкать, хотя не могла сказать, что результат этого поступка ее разочаровал.

Шум позади нее стоял ужасающий: завывали блондинки-тройняшки, надрывались труба и аккордеон – хотя теперь в музыке не было никакого смысла; Лефу что-то громко говорил Гастону, священник сочувствующе хихикал.