К тому же никого другого здесь нет… правда?

«Воры, – рассудительно сказала она себе, – и разбойники уже схватили бы меня».

Верно?

Они бы уже давно скрутили ее и ограбили… или сделали кое-что похуже. Она кричала, звала отца, ее не могли не услышать.

Белль упорно пробиралась по замку, следуя туда, где ей слышались какие-то звуки. Стены надвигались на нее, лестничные марши становились всё у́же, пока не перешли в узкую винтовую лестницу с крутыми ступеньками, и Белль пришлось карабкаться вверх пригнувшись. «Видимо, я в одной из башен», – подумала она. Воздух стал холоднее, запахло сыростью, а паутина густой сетью покрывала почти все стены.

Она неосознанно поднесла руку к шее, на секунду забыв, что не взяла с собой плащ, а значит, не может его запахнуть.

– Папа?

В одной из стенных ниш стоял маленький канделябр с зажженными свечами. В других обстоятельствах Белль обрадовалась бы, но сейчас лишь опасливо поежилась. Кто зажег свечи и оставил здесь канделябр? Почему отец не взял подсвечник?

Опять тот же перестук, как будто каким-то деревянным предметом быстро ударяли по каменному полу.

– Кто здесь? – позвала девушка, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Здесь есть кто-нибудь? Я ищу своего отца! Пожалуйста…

– Белль?

У нее учащенно забилось сердце: это, несомненно, голос отца.

– ПАПА!

Белль побежала по холодному коридору, мрачный антураж которого – железные решетки, запах гниения, длинные колодки, в которых, правда, никто не томился, – недвусмысленно намекал на ужасное предназначение этого места. В стенах помещения имелся ряд одинаковых дверей, запертых на засовы.

Рядом с первой по счету дверью на стене, в каменном канделябре неровно горел единственный факел, и Белль бросилась к нему.

– Папа! – закричала она.

– Белль!

Морис изо всех сил прижался лицом к железным прутьям, врезанным в маленькое дверное окошечко. Потом изобретателя скрутил жестокий приступ кашля.

– О, папа…

Белль просунула руку между прутьями, и Морис ухватился за ее запястье. Девушка так и ахнула.

– Папа, у тебя такие холодные руки… нужно вытащить тебя отсюда!

Морис, бледный как смерть, поглядел на дочь с веселой иронией.

– Белль, дорогая, думаю, мое здоровье сейчас не главная наша забота. Прошу, послушай меня: беги за помощью.

– Ну уж нет! Я тебя не брошу!

– Белль, ты должна выбраться отсюда! Я серьезно! Беги!

А потом будто сами тени вдруг обрели форму и сгустились у нее за спиной.

Что-то темное и когтистое схватило Белль за плечо и рывком развернуло.

– ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ? – взревела тень.

Какой-то частью сознания девушка отметила, что не испугалась. Во всяком случае, не перепугалась до полусмерти.

– Кто здесь? – требовательно проговорила она, вглядываясь в полумрак.

– Хозяин этого замка. И я спросил, что ты здесь делаешь!

– Я пришла за своим отцом, – ответила Белль, начиная злиться. – Отпустите его. Он болен и не сделал ничего плохого.

– Ему не следовало сюда вторгаться!

В голосе прозвучало скорее раздражение, нежели злость.

Это вселило в Белль надежду: так мог бы говорить человек. Во всех прочитанных ею сказках и приключенческих историях не слишком сильные, зато умные герои одурачивали противников именно так. Находили щель во вражеской броне, какой-то недостаток, слабость, которые можно использовать в свою пользу. А потом следовало заставить злодея показать свою силу, превратиться в крошечную мышь (ведь ее легко можно растоптать) или разрезать собственный живот.

Всё, что ей нужно, – это выяснить, какие у ее противника слабости, а для этого нужно время.

– Неужели ничего нельзя сделать? Я могу вам заплатить… – Мысли ее сами собой обратились к их домику, полному металлических деталей, книг, пыли и небольшого количества еды. – Хоть как-то, – с запинкой закончила она.

Ответом ей стал хриплый оглушительный хохот.

– Я владею всем, что ты видишь вокруг. Что ты можешь мне дать такого, чего у меня нет?

Белль в отчаянии огляделась.

– Себя, – выпалила она, не раздумывая.

– Белль, нет! – закричал Морис.

– Меня. Заберите меня, – глубоко вздохнув, повторила девушка. – Я буду вашей пленницей, только отпустите моего отца.

Потом она обязательно что-нибудь придумает. Все герои так делают.

– Белль, нет! Я тебе запрещаю!

– Согласен, – прорычал наконец голос. – Только ты должна пообещать, что останешься здесь навсегда.

В этот миг ветер засвистел в ушах Белль, она поняла, что это переломный момент ее жизни. Всего несколько часов назад она отказалась выйти замуж и мечтала о том, как будет жить вдали от их деревни, когда отец выиграет денежный приз на ярмарке.

А теперь она вот-вот обменяет свое будущее на печальную участь узницы в замке с привидениями.

Она должна увидеть, что ее ждет. Всем героям ее любимых историй давалась такая возможность – по крайней мере, в виде последнего желания.

– Выйдите на свет, – велела она.

Раздался тихий нехороший смешок.

Беззвучно, как свирепый хищник, в маленький круг света шагнуло нечто.

От ужаса у Белль перехватило дыхание. Казалось, будто кто-то взял части от разных животных и прикрепил их к чудовищному телу: задние лапы с огромными когтями гораздо больше лап медведя или льва; узкая талия, массивная грудь, толстая шея. Густая тусклая шерсть. Плащ.

Оно носило потертый фиолетовый плащ, закрепленный под горлом золотой пряжкой. Огромные ноги, выгнутые, как у собаки, обтянуты изорванными синими штанами.

Морда размером с печь. Блестящий, черный, влажный нос, раздувающиеся ноздри. Из черепа – вот нелепость – росли рога, из пасти торчали острые клыки. Удивительные синие глаза… в которых светился ум…

Тяжелое горячее дыхание и слюнявый язык.

Белль, не совладав с собой, отшатнулась. Если бы это было целиком и полностью животное, она бы нашла с ним общий язык. Как с собакой.

Будь это демон или призрак, она знала бы, как держаться с таким противником. Она прочитала много, очень много книг об этих созданиях.

Но это…

Нечто чудовищное, отвратительное, получеловек, полузверь…

Белль заставила себя подняться, хоть и не смогла посмотреть этой твари в глаза.

– Даю слово.

Она произнесла это медленно, делая ударение на каждой букве.

– Нет, Белль! – закричал ее отец. – Я не позволю тебе это сделать!

– Договорились! – рявкнуло Чудовище.

Двигаясь гораздо проворнее, чем можно было бы ожидать от такого крупного существа, и не издав ни звука, Чудовище метнулось к двери камеры и открыло ее одним движением тяжелой лапы.

Морис подбежал к дочери.

– Нет, Белль, послушай меня… Я стар, я достаточно пожил на этом свете!

Однако Чудовище схватило его и огромными прыжками помчалось вниз по лестнице, таща старика за собой.

А Белль тяжело осела на пол и разрыдалась.

Морис честно рассказал Розалинде про то, как горожане стали обходиться с чаровниками, и о том, что не нашел повитуху, хоть и знал, чем закончится этот разговор.

Узнав об исчезновении Вашти, Розалинда округлила глаза, услышав про увольнение Жозефы и разговор Мориса с друзьями в таверне – зло прищурилась. Наблюдая за женой, изобретатель мог точно предсказать, как она будет реагировать в следующую секунду и куда это приведет.

– Я должна ее найти, – заявила Розалинда, неловко поднимаясь и придерживая большой живот. Из-за беременности у нее отекали и болели ноги. Она быстро, по-деловому окинула взглядом комнату, ища вещи: плащ, дорожная трость, возможно… – В последнее время чересчур много подобных «исчезновений». И я немедленно со всем этим разберусь…

– Розалинда… – твердо сказал ее муж.

– Ты меня не остановишь! – воскликнула женщина. Глаза ее метали громы и молнии, щеки раскраснелись. Некоторые женщины, вынашивая дитя, становятся спокойными и умиротворенными, а у Розалинды, похоже, усилились все присущие ей качества: если она радовалась, то всем сердцем, если злилась, то яростно, и буквально кипела жаждой деятельности. – Вашти была крестной моей кузины! Она мне как родная!